Михаил Кликин. Сборник - Михаил Геннадьевич Кликин

могло меня остановить. Я готовился к жесткому разговору, я был готов угрожать и реализовывать свои угрозы, если мои слова не воспримут всерьез. Мне была нужна правда…

Дверь горницы оказалась не заперта. Я распахнул её ударом ноги. Шагнул через порог.

— Поднимайтесь!

Я ждал чего угодно: холодного равнодушия, негодующих криков, яростной драки, бегства, мольбы…

Но ничего не произошло.

В горнице не было ни души.

* * *

Скорей всего, они ушли ночью, задолго до рассвета. Если бы позже — то на росистой траве остался бы след. Возможно, они покинули мой дом сразу после того, как я сбежал от них и заперся в комнате.

— Уроды! — Не сдержавшись, я пнул комод, расшвырял ногами постель на полу.

Почему-то я был уверен, что больше никогда не увижу эту троицу, не узнаю, кто они такие. Их исчезновение теперь представлялось мне логичным — появившиеся внезапно так же неожиданно исчезли. Вот и гадай, что это было — то ли приступ безумия, ставший следствием моего многолетнего одиночества, то ли меня действительно навестили гости, кем бы там они ни были.

Нина, Вася и Степан — кто вы такие? Этот вопрос мучает меня и сейчас — особенно сейчас! — ведь я успел убедиться, что они вполне реальны, материальны и способны вмешиваться в мою жизнь.

У меня есть кое-какие догадки, и скоро я изложу здесь все свои соображения, несмотря на их фантастичность. А чего мне стесняться? Я живу в мире, где люди превратились в чудовищ — как в фильме ужасов. Я — персонаж третьесортного романа. И я сам этот роман пишу.

Определенно, еще одна фантастическая деталь общей картине повредить не может.

* * *

Позволю себе еще одно маленькое отступление.

События, о которых я собираюсь рассказывать дальше, произошли совсем недавно. Я помню всё в деталях, отчетливо и ярко. И если в первых частях повествования я мог позволить себе какую-то толику вымысла, то всё изложенное далее будет правдиво на сто процентов…

Итак: рано утром я вошел в горницу и обнаружил, что мои гости исчезли. Уже к полудню я примирился к этим фактом настолько, что смог спокойно заняться обычными делами на дворе, в поле и в лесу.

Мое одинокое выживание, наверное, кажется скучным. В книжках, которые так любил Димка, всё было иначе: герои, раздобыв горы оружия, оборудования и провизии, отражали нападения жутких чудовищ и опасных банд; люди катались на подготовленных внедорожниках, за ресурсы велись настоящие войны, благородные разбойники спасали своих (и чужих) женщин и строили новый, не очень-то дружелюбный, но почему-то притягательный для читателей мир.

А у меня все получилось неправильно, как-то совсем не по книжному. С бандитами я не воевал, в чудищ стрелял редко, хитроумных ловушек вокруг своего жилища не городил, далеко старался не выбираться, автомобилей избегал. И с женщинами у меня как-то… не очень клеилось… Мои войны — это битвы за урожай. Мои ресурсы — семена и домашние животные. Хороший плотницкий набор инструментов для меня ценней экипировки пехотинца. Я не ищу складов с консервами, так как давно научился производить еду в достаточном количестве. Мне не нужны ни бензин, ни солярка. Для меня самая захудалая коза ценней какого-нибудь «Тигра» с годовым запасом топлива…

Вот козами я в тот день и занялся — отвел их на лужок, вычистил стойла, нарубил веников на зиму, повесил сушиться на чердаке. Потом сходил на дальний пруд, где у меня уже пятый день стояли непроверенные верши. Улов оказался скромный: десяток карасиков в палец величиной и пара рыбешек покрупней — в ладонь. Но я не расстроился: мелочь я выпустил в бак, чтобы потом использовать её в качестве живцов — с десяти поставленных на ночь жерлиц я снимал три-четыре щуки. А больше мне было не нужно: пойманная рыба долго не хранилась, да я и не видел смысла в её хранении — мне было проще брать рыбу живой из реки.

Вечером я полез на крышу двора чинить маленький роторный ветрогенератор, обеспечивающий курятник электрическим светом. Справился быстро, через час взялся за новое дело — начал из дубового чурбачка резать новый бак для маслобойки, но почти сразу вспомнил, что надо бы подлатать теплоизоляцию в погребе-леднике, а то до осени мой подземный холодильник может и не дотянуть — разморозится как раз перед началом заготовок…

Надеюсь, мне удалось в этих трех куцых абзацах показать, какой стала моя жизнь в деревне. И теперь я могу перейти к самому главному в своем долгом рассказе.

Итак…

Когда стемнело, я спустился к Кате, хотя в тот день по графику у нас ничего не должно было быть. Почему-то она вела себя очень спокойно, и мне даже не пришлось её связывать.

А ночью вернулись Нина, Вася и Степан.

И я их убил.

* * *

Мне не сразу удалось выяснить, как они проникли в дом. Сначала я думал, что они влезли на двор через худую крышу и сумели чем-то подцепить накидной крючок на рассохшейся задней двери. Я допускал так же, что они вошли в избу обычным способом — через крыльцо — ведь у них было достаточно времени, чтобы ознакомиться с устройством всех моих запоров и придумать способ открывать их снаружи.

Но всё оказалось куда проще.

Они влезли в дом через окно горницы, бесшумно выставив раму вместе со ставнями. Они подготовили этот путь загодя. Я убедился в этом, осмотрев окно, — оно едва держалось в проеме, хотя внешне выглядело нормально — обычно.

— Вот черти! — пробормотал я, думая о собаках, на которых давно привык рассчитывать, и которые так меня подвели в этот раз: не тявкнули, не взвизгнули. Если и шумели, то не больше обычного.

Ничто не помешало моим гостям влезь в дом, где я, уработавшись за день, дрых без задних ног в неразобранной койке, полагаясь на крепость запоров и чутье псов.