Царьград. Гексалогия - Андрей Посняков

– Украшения, говоришь? – насмешливо прищурился кузнец. – Так, верно, ведаешь – я в долг не работаю.

– Так я не в долг, – прищурился Лешка. – Бери сейчас крест, вон, на шее висит – серебряный, а завтра я его у тебя выкуплю… дуката за два.

– За три, – быстро поправил Демьян и, не дожидаясь ответа, махнул рукой. – Идем. Только быстро.

– А подмастерья? – заосторожничал беглец.

Кузнец лишь усмехнулся:

– Не боись! Мои парни не из болтливых.

Не прошло и десяти минут, как освобожденный от оков Лешка уже шагал вдоль стены Константина, направляясь на западную окраину города – к Пятибашенным воротам. Далеко впереди, в утренней туманно‑золотистой дымке вздымалась в голубое, с небольшими белыми облачками, небо величественная колокольня церкви Иоанна Студита. За церковью синело море.

Миновав широкую улицу Пиги без задержки – хоть и очень хотелось остановиться у собравшейся около старого портика толпы, послушать, о чем судачат? – Алексей повернул направо и, пройдя проулками, оказался на тихой и неприметной улочке, поросшей тополями, липами и сиренью. За кустами белели стена и ворота дома Георгия – уютного двухэтажного особнячка, некогда знавшего и лучшие времена.

Подойдя к воротам, Лешка постучал условным стуком – подзывал слугу‑сторожа. Внутри, во дворе, скрипнул засов, створка ворот отворилась…

– Ксанфия!

О, слава тебе, Господи, она уже здесь!

О блеск золотых волос, о небесная синь глаз, о…

Не в силах сдерживаться, Алексей крепко обнял жену, целуя в губы:

– Ксанфия, цветок мой!

– Я отослала слугу к отцу Григорию. Кое‑что разузнать.

– А…

– Соврала, будто в нашем жилище ремонт. Дескать, поживем некоторое время тут.

– Умная ты у меня. А Сенька где?

– Спит. Утомился – мы ведь сюда на рыбачьей лодке. Да – вот твой амулет.

Алексей надел на шею «Кудрявого Зевса», поинтересовался:

– Кстати. Ты расплатилась с тем выжигой, что приходил от меня? Дала ему двадцать монет?

– Он сказал – тридцать. Столько и отсчитала.

– Вот гад!

– Симпатичный юноша. Что же касается денег – в серьезных делах не принято экономить, муж мой.

– Ты права, как всегда, права, – беглец наконец‑то улыбнулся. – О Ксанфия! Какая еще жена понимает супруга с полуслова? С желания? С мысли? Поистине сам Господь вознаградил меня тобою!

– Ну уж, – Ксанфия хмыкнула, по блеску в глазах было видно, что слова мужа ей очень приятны.

– Я должен с тобой посоветоваться по одному очень важному делу, – входя в дом, тихо произнес Алексей. – Очень, очень важному. Возможно, тебе и сыну придется уехать. Возможно – надолго.

– Все настолько серьезно?

– Более чем!

– Тогда ничего не говори сейчас – ты, верно, голоден? Соверши омовение, подкрепись, остынь – а уж потом будем думать.

– О жена моя, похоже, ты лучше меня знаешь, что делать?! Кстати, я уже по пути подкрепился, а вот от омовения не откажусь, как и от стаканчика‑другого вина.

Ксанфия улыбнулась:

– Я как раз нагрела воды – в бочку уж сам выльешь. Что же касается вина – подожди, принесу.

– Неси уж сразу к бочке!

Ах, каким наслаждением было сейчас выкупаться, смыть с тела липкий тюремный пот и дорожную грязь! И пусть вода оказалось прохладной – успела уже остыть – разве в этом дело?

– Пей, муж мой! – Войдя, Ксанфия принесла бокал на золоченом подносе. Бокал красного родосского – о неземное блаженство!

Лешка улыбнулся:

– А сама что не выпьешь?

– Ты забыл – сегодня пятница, постный день. Я ведь дала обет соблюдать все посты. Помнишь, в день нашей свадьбы?

– Да помню, помню, – расплескивая воду, замахал рукой Алексей. – Но сейчас исключительный случай. Думаю, отец Георгий разрешил бы тебе выпить… и не только выпить, но и нарушить пост как‑нибудь… гм‑гм… по‑иному.

Лешка, прищурясь, посмотрел на жену – на синие, как море, глаза, на густое золото волос, стиснутое узеньким серебряным ободком, на плавные – такие соблазнительные – изгибы тела, коих не в силах была скрыть даже плотная одежда из тяжелого, затканного серебром бархата и парчи.

– А ну, подойди‑ка…

Обняв жену мокрыми руками, Алексей погладил ее по волосам и, обняв за шею, принялся с жаром целовать в губы. Ксанфия лишь томно вздохнула…

Лешка поспешно выпрыгнул из бочки, торопливо расстегивая фибулы. Полетела на лавку мантия. Тяжело упала на пол красная бархатная стола, осталась лишь тонкая полотняная рубашка – длинная, небесно‑голубая, до самых пят – ее Ксанфия сбросила сама, обнажая трепетно‑молодое тело. О, она еще была хоть куда – в свои двадцать шесть выглядела точно так же, как и восемь лет назад, в первый день их знакомства. Лебединая шея, тонкая талия, стройные бедра, волнующая ямочка пупка, налитая упругая грудь… которую Лешка принялся уже целовать, тискать… И тут же, на широкой лавке, обнаженные молодые тела слились в едином порыве страсти… А потом – еще раз, и еще…

Пока Ксанфия не услышала, что кто‑то давно уже молотит в ворота.

– Пойду, открою. Наверное, Антип – сторож.

Женщина быстро набросила на себя одежду и, выбежав в прихожую, выглянула в дверь:

– Антип, ты?

– Я, госпожа. Не один, с отцом Георгием.

– Георгию пока ничего не говори! – подбежав сзади, быстро предупредил Алексей. – Не нужно зря подставлять друга.

– Да о чем не говорить‑то?

– Узнаешь… А! Рад тебя видеть, дорогой гостюшка! Точнее даже сказать – хозяин. Ничего, что мы воспользовались твоим жилищем? Мы ненадолго, пока ремонт.

– Антип рассказал мне. – Георгий – все тот же, светлоглазый, русоголовый парень, только ныне – с небольшой бородкой и несколько усталым посмурневшим лицом – улыбнулся и крепко обнял приятеля. – Давненько же мы с тобою не виделись! Как мой крестник?

– Спит. Сейчас разбудим!

– Нет, нет, пусть спит, после с ним почеломкаемся. Хотя… – Георгий внезапно запнулся. – Может, уже и долго не свидимся.

Лешка вскинул глаза:

– Долго? А что такое случилось?

– Да уж случилось, брат. О том и зашел сказать. Через три дня еду с посольством на Русь!

– На Русь?! – удивленно переспросила Ксанфия.

– Ну да. В Русские земли, ко двору господина Василия Слепца – Владимирского и Московского князя.

– Вот оно что‑о‑о, – негромко протянул Алексей. – Вот как оно вышло‑то! Оно и на руку! На…

О да! Темно на небе… Но на этом

Не кончилось! Не думайте…

Еврипид «Медея»

…руку!

– Вот что, друже Георгий! Ты б моих с собой не прихватил? Я ведь тоже скоро уеду – далеко и надолго, а врагов хватает, сам понимаешь – государева служба!

Отправив жену и сына вместе с Георгием, Алексей сразу почувствовал себя гораздо свободнее – теперь‑то он отвечал сам за себя, что называется – тылы были прикрыты. Вряд ли кто дознается, куда делись Ксанфия и Арсений, а ежели и дознается, так поди, догони!

Теперь можно было подумать и о себе, вернее – о своем деле. Но для начала найти жилище побезопаснее – тот, кто преследовал Алексея, наверняка скоро дознается о его возможных убежищах. Значит, нужно искать такие, о которых никто бы не догадался – уж злачных мест в городе хватало. Рассудив как следует, опальный тавуллярий остановил свой выбор на грязных запутанных улочках, вьющихся на северной окраине у развалин некогда блестящего дворца императора Константина Багрянородного, сразу за церковью Хора. Райончик был тот еще – проститутки, воры, насильники плюс ко всему – всякая портовая шваль из Влахернской гавани. Народу хватало – и на чужака там вряд ли кто обратил бы внимание… ежели б этот чужак выглядел соответственно и соответственно же держался. Рядом находилась городская стена и ворота – Калигарийские и Адрианопольские – неплохое подспорье на случай поспешного бегства. Ну и гавань – само собой. Гавань… Именно там, во Влахернской гавани Лешка когда‑то познакомился с Ксанфией.

Вот с гавани‑то он и начал. Рано утром заявился в Венецианский квартал, нанял за пару аспр челнок и, высадившись в гавани, насвистывая, зашагал следом за толпой паломников и матросов с какого‑то недавно прибывшего корабля.

Естественно, никто из местных – кормившихся с приезжих – жителей не оставил без внимания идущих.

– Девочки! Девочки! – озираясь, предлагал какой‑то подозрительного вила молодец в лихо заломленной на затылок шапке. – Очень хорошие девочки, отведу – не пожалеете! Бери, господин! – Молодец схватил проходившего мимо беглеца за руку. – Клянусь святым Николаем – не пожалеешь!

– Не надобно, – старший тавуллярий брезгливо вырвал руку.

– Есть и мальчики, господин, – оглянувшись, зашептал молодец. – Красивые мальчики. Некоторые – даже евнухи…

– Евнухи – есть неестественное для природы состояние! – подняв вверх большой палец, наставительно произнес Алексей.