Пространство памяти - Маргарет Махи

Джонни, приготовившийся уходить, до того удивился, что даже потрогал наушники, дабы убедиться, что они висят у него на шее, а не надеты на голову. Ему казалось, что эти голоса поют только для него; впрочем, так оно и было — в доме Софи.

— МЫ ПРИШЛИ ЗА ТОБОЙ... ОТВЕСТИ ТЕБЯ К ДОМУ... — пели они, что должно бы успокаивать, но, напротив, звучало мрачно. Джонни глянул в сторону транзистора, грустно улыбнулся, шагнул к двери, но тут же замер и уставился на него. Внутри что-то сжалось.

— ДОРОГА ЗОВЕТ, — пели голоса, но Джонни уже их не слушал. Он пристально рассматривал стоявший возле кассы кремовый транзистор, а потом наконец двинулся с места, но пошел не к двери, а к стойке. Словно обреченный на гибель ковбой, он приблизился к стойке и, положив на нее деньги, заказал еще одну бутылку лимонада. Бармен потянулся за бутылкой, а Джонни взял транзистор и повертел его в руках.

— Откуда это у тебя? — спросил он, следя за тем, чтобы голос его звучал небрежно и чуть свысока. Однако в его тоне чувствовалось обвинение.

Приемник как две капли воды походил на транзистор Софи, легкий, недорогой и такой же хрупкий в пластмассовой коробке, как сама Софи в своей рубашке. На месте ли деньги под раковиной, он проверил, сумочку ее искал, но вот про приемник совершенно забыл.

— Купил вчера вечером, — ответил бармен. — Ребятишкам. Забыл взять домой.

Он немного стыдился, что корпус у транзистора такой женский, кремовый с золотом.

— Если поставить новые батарейки, звук будет ничего, правда?

— Вчера вечером? — переспросил Джонни. — у кого это ты купил? Его голос прозвучал слишком резко. Бармен покосился на него с подозрением.

— А тебе-то что? — отозвался он.

— Да нет, мне просто любопытно. — Джонни старался говорить небрежно. — Модель старая. У моей... у моей бабушки был такой же.

Бармен откупорил бутылку с лимонадом и пододвинул ее к Джонни, но не прибавил больше ни слова.

— У кого-то из местных купил? — не сдавался Джонни.

— Обменял на кружку пива, — сказал бармен. — Он же ничего не стоит.

— Да ты, я вижу, рисковый, — заметил Джонни. — Торгуешь из-под прилавка?

— Ты что, легавый? — спросил бармен.

Джонни засмеялся.

— Брось! Разве я похож на легавого? — произнес он с вызовом.

— По виду никогда не скажешь. Теперь им приходится всяких к себе брать.

— Нет уж, спасибо, — воскликнул Джонни.

Он не сомневался, что приемник принадлежит Софи, но как это доказать? Не мог же он предъявить в качестве свидетельницы Софи. И все же приемник, неожиданно всплывший в пабе, подтвердил его подозрение, что кто-то систематически обирает Софи (разве у него не было такой же мысли?). Все это сбило радостное возбуждение. С бутылкой в руках он пошел к своему столику.

— Я знаю парня, который продал мне этот транзистор! — крикнул ему вслед бармен. — Он вечно здесь ошивается.

Джонни кивнул и поднял вверх руки в знак того, что сдается. Бутылку он держал в правой руке и чуть не залил себя лимонадом.

Внезапно в бар повалил народ. Через несколько минут зала наполнилась. Джонни кинул взгляд на часы. Половина двенадцатого. Может, люди, работающие во всех этих фирмах и фабриках, мало-помалу расползавшихся по окраине Колвилла, забегали сюда во время обеденного перерыва. Одни заказывали еду с бутылкой пива или стаканом вина и усаживались за столики, другие покупали картофельные чипсы и сандвичи в пакетах и уходили. Джонни сидел, запустив обе руки в волосы. Предположим, он пойдет в полицию и заявит, что Софи подвергается ограблению, предположим, ему поверят. Но что они могут сделать? Поставить возле ее дома полицейского? Да Софи скорее пожалуется на то, что полицейские ее допрашивают, чем на исчезновение транзистора. Интересно, а можно подать жалобу за кого-то? Должно же где-то быть место, куда он мог бы обратиться и где ему сказали бы, кто должен приглядывать за Софи.

Он сидел и размышлял обо всем этом, как вдруг по его столику скользнула тень. Кто-то шел к нему мимо окна, кто-то остановился, выжидая, пока его заметят, и, наконец, заговорил.

— Гляди-ка! Да это Цыпленок Дарт! — удивленно вскричал чей-то голос.

Впрочем, удивление было наигранным. Джонни тотчас узнал этот бодрый, самоуверенный тон. Он поднял глаза и увидел мускулистого парня, чуть старше и выше, чем он, с крутым шишковатым лбом, нависшим над быстрыми карими глазами, узким подбородком и мягким губастым ртом. Светлые волосы стояли на макушке торчком. Это тем более бросалось в глаза, что по бокам волосы были обриты, а на макушке отросли и фонтаном распадались в стороны. Перед Джонни стоял Нев Фаулер, гроза его школьных лет, и хотя на этот раз волосы у Нева были обесцвечены, а у Джонни — нет, Нев оставался все тем же Невом. Он уже ясно давал понять, что Джонни для него — все тот же мальчишка из цыплячьей рекламы, самой судьбой предназначенный ему в жертву.

Глава десятая

— Раздавим бутылочку? — предложил Нев, взмахнув бутылкой с пивом, совсем как Софи накануне — бутылкой с молоком. — В память о прежних днях.

И он улыбнулся — хитро, доверительно, немного стыдливо, словно признавая давнюю вину и ожидая прощения.

Да, Нев умел при желании быть приятным, и даже в юморе ему не откажешь. Хотя Джонни юмор Нева никогда не смешил, другие, помнится, ценили его, даже учителя. Улыбаясь Неву в ответ, Джонни почувствовал, что сердце на миг сжалось от былого страха. Говорят, так люди, лишившиеся ноги, чувствуют, как свербят пальцы, которых уже нет. Но это прошло. В его памяти Нев был страшнее, чем на деле. Конечно, с их последней встречи Нев вытянулся и окреп. Но ведь и Джонни во многом изменился, о чем Нев даже и не подозревал. Конечно, есть вещи, которые не меняются. Голос у Нева был таким же пронзительным, как и раньше, хотя давно уже сломался, и выглядел он по-прежнему так, словно родители сконструировали его из отборных частей прежних экспериментальных моделей. Смотрелся он недурно, но в его фигуре ощущалось какое-то легкое нарушение пропорций. Джонни не удивился бы, увидев на его виске болт, а на лбу и вокруг кистей швы. Здесь, в пабе, он выглядел иначе, чем в школе — где всегда казался старше и умнее всех остальных, даже учителей. Хитрость оставалась при нем, это ясно, но ведь и люди вокруг изменились и поумнели, и потому она не бросалась в глаза, как прежде.

Встретив его сейчас, никто бы и не заподозрил, каким он может быть безжалостным. Джонни удивила его приятная улыбка, но что-то в ней было неожиданное, хотя Джонни и не сразу понял, в чем дело. Впрочем, он скоро сообразил, что никогда не видел Нева одного. Его всегда окружали дружки — не потому, что он нуждался в помощи, а потому, что любил поклонение. В этом, и только в этом, Нев и Дженин походили друг на друга. Джонни обвел паб небрежным взглядом. За пустовавшим ранее столиком теперь сидели двое парней и пристально смотрели на него. Увидев, что он их заметил, они отвернулись и стали болтать друг с другом.

— Привет, — сказал Джонни. — Спасибо, но, честно говоря, я уже ухожу.

— Честно говоря, ты тут сидел и мечтал о чем-то, — заметил Нев. — Я за тобой наблюдал. Все тот же Цыпленок!

Его улыбка стала жестче. Он уверенно уселся рядом с Джонни — он был у себя, а хочет тот сидеть с ним за одним столиком или нет, его не интересовало.

— Давно не видались, Цыпленок!

— Да, время идет, — согласился Джонни.

— Вы ведь переехали в Сиклиф, правда? — продолжал Нев. Джонни кивнул, хотя Нев ни о чем его, собственно, и не спрашивал.

— Хороший район! — произнес Нев с преувеличенным уважением и подождал, что скажет Джонни.

Но Джонни молчал.

МОЛЧАНЬЕ ЗОЛОТО... КАК КАМНИ ПАДАЮТ СЛОВА... — пел ансамбль у него в памяти.

— Я-то никогда никуда не переезжал, — продолжал Нев. Его саркастический тон вдруг изменился, теперь он говорил задумчиво, словно что-то вспоминая. — Эти места знаю как свои пять пальцев. Будто я их унаследовал, честное слово. Этот паб, например... Этот паб... Гм, хозяин его — брат моей матери.

Он помолчал, внимательно глядя на Джонни, выжидая, не отзовется ли тот пренебрежительно о Колвилле, ведь он теперь живет в Сиклифе. Джонни пожал плечами. Нев откинулся на спинку стула и положил ноги в новых сапогах на столик. Сапоги занимали на столике место, которое Нев был вправе считать своим, но почему-то Джонни не мог их не замечать. Разве что отвернуться, а так приходилось на них смотреть.

— А другой мой дядька теперь член местного совета, — продолжал Нев. — Здесь, в Колвилле, наша семья чуть не всем заправляет. Я работаю у своего двоюродного брата на доставке... У него магазин скобяных изделий. Помнишь? Доставляю покупки... транспорт от фирмы.

Сапоги у него были ковбойские, ручной работы, кожа с тиснением, а на носках — металлические набойки.

— Я никогда не хотел уезжать, — прибавил он.

— Здорово, — одобрил Джонни. — Похоже, дела у тебя идут хорошо.