За чудесным зерном - З. Валентин

Одни только мальчики азартно спорили.

— Прозевал аулы и охоту в пустыне, — дразнил Витя, — завидуешь!

— Есть чему завидовать! Стоило столько времени таскаться по пескам, чтобы наловить сотню пауков и тараканов, — отгрызался Костя.

— Ну, а манул?

— Вот еще! Ободрал хозяйскую кошку и хвастаешься!

— Хозяйскую! — негодовал Витя. — А гиена?

В ответ Костя недоверчиво подмигивал, словно был уверен, что и гиена была не настоящая.

Поезд шел на северо-восток через Чарджуй, Бухару, в Самарканд, где экспедиция рассчитывала пробыть некоторое время, прежде чем выехать в Ташкент.

За Чарджуем промелькнули под мостом мутные воды Аму-Дарьи, которая берет начало среди ледников «крыши мира» на Памире. Мелькнула и исчезла вдали Бухара, и вот опять потянулись зеленые сады и бахчи, пестреющие дынями и арбузами.

Вот и Самарканд.

Прохлада садов, ослепительные краски неба, цветов, пестрых халатов и фруктов — все это сразу восхитило утомленных путешественников и заставило забыть об усталости.

— Что за город! Ах, что за город! — бормотал Витя, когда он вместе с Костей и Тышковским пробирался через толпу на площади. Это была знаменитая площадь — «Ригистан», одно из красивейших мест, созданных художественным гением человека. Три мечети, сверкавшие узорами мозаик, делали эту площадь прекрасной. Недаром Самарканд издавна называли жемчужиной Зарявшанской долины.

Даже Тышковский, довольно равнодушный к архитектуре прошлых веков и больше интересовавшийся нынешними глинобитными домами и юртами Туркестана, — даже он был тронут этой чудесной картиной и сказал «длинную и выразительную» фразу:

— Хорошо!

— Красивый край, — прибавил Витя, — для него тысячу километров отмахать не жалко. Жалко только, что я ничего об этом крае не знаю, кроме того, что он доставляет хлопок, и существует эта земля благодаря искусственному орошению.

— Ага! Вот ты, братец, не знаешь, а мне, пока ты жуков с Иваном Викентьевичем ловил, профессор об этом рассказывал да рассказывал.

— Знаю! Он так говорил, — Витя сморщил лоб, по-птичьи нагнул на бок голову, заговорил тонким голосом и вдруг сразу стал похож на Клавдия Петровича: «О, Азия! Великая золотая колыбель человечества! О, великая страна, давшая миру все злаки и всех домашних животных, начиная от северного оленя и собаки, кончая курицей и слоном!» Заметь, Костя, — всех домашних животных, за исключением кошки и осла, родина которых Африка.

— Ну, я думаю, что некоторые ослята являются в Азию не из Африки, а прямо из наших совхозов!

— Ишь ты, заноза! Ну, радуйся: сейчас и я завидую твоим сведениям!

— Завидовать нечего. О животных ты, конечно, от Ивана Викентьевича узнал, а я тебе с удовольствием расскажу то, что мне профессор говорил.

Костя зажмурился и медленно, как бы вспоминая затверженный урок, начал:

— Ты правду сказал, что Азия — родина человечества. Здесь же явились и первые науки и ремесла. За семь тысяч лет до нас здешний человек научился добывать медь и делать сплав из меди и олова. Получалась бронза, из которой выделывали оружие, вещи, украшения. А ведь в Европу бронза пришла спустя тысячу лет! Когда в Европе еще ничего кроме диких лесов не было, в Азии, в теперешней Месопотамии, расцвела уже большая культурная страна — Вавилония. Недавно ученые прочитали надпись на обломке, найденном при раскопках древнего Вавилона…

Костя вытащил свою записную книжку, перелистал ее и прочел: «Я приказал рыть канал Нар-Гаммураби, благодать для народов Шумира и Аккада. Берега по обеим сторонам я назначил для землепашцев и приказал засеять эти берега хлебом. Я доставил народу неиссякаемые воды. Я призвал народы толпами, я создал им пищу и питье. Я даровал плодородие, обилие и мирную жизнь».

Костя почесал кончик носа и продолжал:

— Эту надпись велел высечь на камне древний вавилонский царь Гаммураби. Жил он более четырех тысяч лет назад, и канал этот — чудо строительного искусства не только для того времени. Даже теперь хорошо было бы его восстановить. Но на это потребуется страшно много труда и денег.

Витя одобрительно кивнул:

— Я всегда говорил и голову готов прозакладывать, что раньше люди знали и умели гораздо больше, чем теперь!

Костя удивленно поднял брови.

— Ты серьезно?

— Вполне серьезно.

— А поезда? А радио?

— М-м, может быть их когда-нибудь изобретали, а потом забыли. Откуда ты знаешь?

— Для этого и существует археология, — солидным басом сказал Костя. — Она изучает остатки древнего мира. Археология восстанавливает быт, историю и нравы давно исчезнувших племен. И если ты побудешь около нашего профессора, то узнаешь от него, что в Средней Азии действительно существовали культурные народы, но никогда не было у них ничего похожего ни на радио, ни на электричество.

— А куда же девались эти твои культурные народы?

Костя опять потер кончик носа: он припоминал уроки Клавдия Петровича.

— Видишь ли — вся история Азии зависит вот от чего… Гм…

Тут Костя снова достал, свою клеенчатую тетрадь и начал читать записанное: «Север Азии — холодный, недоступный край. Население там было редкое. А в остальной Азии — Центральной, Передней и Южной, где природа богаче и мягче, — различные племена сменялись друг другом с незапамятных времен. Они строили города и проводили дороги. На смену осевшим народам из глубины Азии появлялись новые племена. Они завоевывали за краем край. Новые завоеватели, дикие племена кочующих пастухов, разрушали страну, но сами постепенно перенимали культуру коренных жителей, начинали заниматься земледелием и делались оседлым народом. Так смешивались племена, обычаи, цивилизации. И до сих пор мы встречаем в Центральной Азии следы различнейших рас и культур. Следствием всех великих перемещений народов было то, что у Тихого океана и на юге, где теплые богатые земли, скопилось много жителей, образовались цветущие государства. Началось мореплавание, торговля, промышленность. Из самых дальних земель люди стремились пробраться в эти богатые страны. Египтяне, греки, римляне, а за ними и все другие народы искали дорогу в Китай, в Индию. Была такая дорога — морская, но ужасно длинная, опасная…»

— И не всякий любит морское путешествие! — рассмеялся Витя. — Я знаю кое-кого, кто чувствует себя лучше на твердой земле!

Костя погрозил пальцем, как профессор.

— Слушай и не мешай. «Морем мало пользовались оттого, что тогдашние суда редко попадали в Индию и еще реже возвращались оттуда обратно. К тому же морская дорога длилась целые годы. Более надежными были сухопутные дороги, которые соединяли Европу и Африку с Китаем и Индией…»