Звезда негодяя - Лариса Петровичева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эмма понимающе кивнула. Рука горела там, где ее оплела красная нитка Коннора, и Эмме казалось, что вокруг нее звенят и другие нити – те, которые соединяли ее с мертвым фейери.
Кто его убил? Зачем он приходил и следил за ней все эти годы? Даже заботился – а это вообще дико для фейери, они никогда не станут лечить человеческого ребенка.
Голову стало наполнять болью.
– Хорошо, Кварна, – вздохнула Эмма. Слуги принесли носилки, но класть на них мертвеца не спешили: Эмма видела, что они боятся. Кварна провела ладонью по глазам, поднялась и торопливо двинулась в сторону дома. Шеф Брауни и Коннор смотрели ей вслед, но не сказали ни слова. Эмма вздохнула и подошла к ним.
– Господи помилуй, я не буду его трогать, – сказал Джим, паренек, который служил в поместье уже три года. – Запомнит меня, вернется ночью, да и поминай, как звали.
Коннор одарил его таким взглядом, что Бен сразу же осекся. Еще неизвестно, придут ли за ним фейери, а грозный хозяин – вот он, и с ним не стоит связываться.
– Помянем в лучшем виде, – фыркнул шеф Брауни, и Джим с полицейскими склонился над мертвецом и принялся перекладывать его на носилки. Эмма подумала, что кому-то ведь предстоит обмывать тело и готовить к похоронам.
– Его звали Галхаад, – сказала Эмма. – И, как я поняла, он много лет держался рядом с поместьем и следил за мной.
Шеф снова фыркнул, Коннор удивленно вскинул брови. Галхаада подняли, понесли к воротам. Рука фейери, бледная и тяжелая, свесилась с носилок, и Эмме сделалось тоскливо до слез.
– Он вылечил меня, когда я болела легочной горячкой, – продолжала Эмма. – И потом приходил несколько раз, но держался в стороне. Я не знаю, зачем ему было за мной наблюдать.
Шеф вынул трубку и снова сунул в рот, закусил зубами.
– Может, видел в вас добычу? – предположил он. – Это знаете, так наблюдают за тем, как растут животные на ферме. Жирок нагуливают, все такое. А по осени под нож.
Эмма поежилась. Представила, как могла бы оказаться без дома в Йолле, и Галхаад снес бы ей голову серебряной косой. Может, он и правда видел в ней очередной трофей?
– Меня больше интересует, почему фейери до сих пор не наводнили Дартмун, – сказал Коннор. – Убит один из них, а они ничего не делают. Я не верю, что они не заметили, что его нет.
Шеф Брауни пожал плечами.
– Может, он тоже изгнанник вроде Тавиэля?
– Уши-то целы, – парировал Коннор, и шеф кивнул.
– Да. Уши не обрезаны. Возможно, сочли, что с него хватит проломленной башки.
Коннор окинул Эмму пристальным цепким взглядом, словно хотел увидеть то, что в ней видел Галхаад, и произнес:
– Вызывайте этого изгнанника на допрос, шеф. И что там у вас с инструментами?
***
Инструментов в Дартмунском отделении полиции было немного, но все содержались в идеальном состоянии, и сразу было понятно, что тут никто не умеет с ними работать. Коннор выбрал маленький изогнутый нож и, крутя его в пальцах, смотрел в окно: Тавиэль, сегодня одетый в подчеркнуто скромный серый костюм, шел к отделению полиции и выглядел дерзко и независимо.
– Хитрая он дрянь, – прокомментировал Шон, высоченный парняга с такой рыжей шевелюрой, что казалось, будто в кабинете горит еще одна лампа. Шона отделили в помощники столичному профи, и молодой полицейский едва не раскрывал рот от уважения.
– Почему дрянь? – поинтересовался Коннор, хотя прекрасно знал ответ. Шон фыркнул.
– Ну вы гляньте на него, вашбродь! Так ведь и высматривает, где что плохо лежит, да как бы это прикарманить. Ну и это… – Шон замялся, почесал ухо. – До девок большой охотник.
– У тебя он, что ли, кого отбил? – сварливо осведомился шеф Брауни, который заглянул в кабинет и протянул Коннору папку с дагерротипическим снимком эльфа на крышке. «Тавиэль Ивин Энтабен», – прочел Коннор и спросил:
– У вас по всем жителям поселка есть такие папки?
Любопытно было бы заглянуть в папку Эммы.
– Не по всем, – ответил шеф. – Но Тавиэль сразу проходил у нас по особому разряду. Все же бывший фейери, изгнанник. Они там под холмами все, конечно, букеты добродетелей, но этот особый цветочек. Хотя держится мирно и проблем не создает. Ну девок портит, это да, но кто без греха?
Коннор понимающе кивнул. На конопатой физиономии Шона румянцем расцвела искренняя обида. В двери постучали, и второй полицейский, кажется, его звали Уилл, ввел в кабинет эльфа. Тот держался с независимым и спокойным достоинством, но Коннор чувствовал за ним тот страх, который наполнял всех, приближавшихся к нему на работе.
– Шеф Брауни, господин Осборн, – эльф поклонился с очарованием столичного щеголя. – Чем обязан?
Коннор представил, как ему обрезали уши, и Тавиэль поймал его взгляд и слегка потемнел лицом.
– Садитесь! – не утруждая себя поклонами и приветствиями, шеф указал на свободный табурет; Тавиэль послушно сел, положил маленькую круглую шляпу на край стола. – У нас к вам пара вопросов, Тавиэль.
– Я к вашим услугам, – сухо ответил эльф. Коннор кивнул и сел напротив.
– Так за что, говорите, вас изгнали? – осведомился он, небрежно играя ножом. Левая бровь Тавиэля едва заметно дрогнула, но больше он никак не показал ни волнения, ни страха.
– Я стал любовником девы из знатного рода, – чопорно произнес он. – Забрал ее невинность. Она была бракованной, никто не взял бы ее замуж. Поэтому меня просто изгнали, а не убили.
Коннор протянул руку и ласково, почти любовно скользнул пальцами по обрезанному уху – Тавиэль дернулся в сторону, и в его глазах наконец-то появились нужные чувства: страх, брезгливость и понимание, что его собственная судьба теперь непредсказуема. Шеф Брауни и Шон встали в сторонке, глядя на работу профессионала и с трудом подавляя желание вынуть блокноты и конспектировать.
– Вы были фейери, одним из владык земли, – вкрадчиво промолвил Коннор. – А стали эльфом. Эль-фаи-ни, так, кажется, это правильно звучит. Преступный изгнанник, которому закрыта дорога домой. Это Галхаад обрезал вам уши?
Тавиэль молчал, лишь вздрогнул, услышав имя убитого фейери, и Коннор подумал, что
