Мне 14 уже два года - Ирина Костевич

— Вот молодец, Мира! — похвалила классная.  — Присмотри за этим имбецилом.

«Имбецил» возлежал на разложенных сиденьях, я устроилась неподалеку. Поначалу разговор не клеился, а потом я спросила, что Арсен делал на десятом этаже нового дома, и оказалось — точно, он там живет! Стал рассказывать про то, как они с пацанами лазили на стройку, всякие интересные истории, потом переключились на Алдаспан, потом я рассказала про больницу, а потом… Потом я взмолилась:

— Не могу больше! Мы ж так зажаримся совсем!

Дело в том, что водитель включил печку. А тут еще полуденное солнце стало греть не по-осеннему, и меня совсем разморило. К тому же после всех волнений проснулся очень серьезный аппетит.

— Боже, какая я голодная!

— Неужели сильнее меня?

— А-а, ты, значит, тоже есть хочешь! У меня бутерброды…

— Страуса бы съел! А хочешь, вон то яйцо срубаем? — он ткнул пальцем в сторону багажной сетки.

— И не жалко?

— Да нет, по приколу же.

— Только его варить надо. Или жарить. И потом — оно огромное. Мы не осилим.

— Подумаешь. Народ позовем — все враз сметут. А насчет варить-жарить меня отец учил:  надо костер развести, а когда прогорит, на угли камень такой плоский положить, ну, как сковородка будет… — Арсен перевел взгляд на гигантское яйцо и добавил со смешком, — Очень большой камень…  Извини, я с тобой не могу. Организуешь?

— Конечно!

И я отправилась искать камень. Очень большой, и очень плоский, и чтобы — как сковородка. Полчаса лазала по каким-то кустам, проклиная поочередно — туристов, щедро поделившихся мусором с природой; свои волосы, наматывающиеся на каждую ветку, противные липкие колючки, возлюбившие мои джинсы и футболку, ну и… все, что мешало мне в это время. В довершение запнулась о какую-то каменюку и упала. Камень оказался большим, плоским и… в общем, как сковородка, если подумать. Только он оказался очень тяжелым. Но мне было надо! Заметив хорошенько, где лежит находка, я отправилась за помощью. Над опушкой, где стоял автобус, вился дымок — это водитель разжег костер — не иначе, Арсен его уговорил.

— Извините, Вы мне не поможете? Пожалуйста, мне ОЧЕНЬ надо! — я похлопала ресницами, изображая «дуру» в Алином стиле. И это сработало. Водитель выдержал эффектную паузу, докурил, затем выкинул окурок и, не иначе, как войдя в образ настоящего рыцаря-спасителя, без вопросов пошел со мной. Только вот камень оказался тяжелым даже для этого здоровяка. Минут пятнадцать, не меньше, кряхтя и отплевываясь, оставляя за собой просеку, катил он «сковородку» по кустам. Вот и финиш — наша полянка. Водитель разогнулся, посмотрел еще на камень, спросил:

— А как ты его в городе потащишь? Или тебя встречают?

— Зачем в городе? Это же здесь. Мне сковородка нужна!

— Сковородка! — переспросил он так, что я подумала: пора делать ноги. И побыстрее.

Но, пока я следила за ним и решала, бежать мне уже, или пока рано, он еще разок сплюнул, и сказал:

— Сковородка, значит? Что, своего — он кивнул на Арсена, — кормить собралась? Ладно, дам вам сковородку.

«Своего»… Вот это да!!!

— Так значит, у Вас… сковородка есть?

— У меня даже ноутбук есть, — отрезал водитель и пошел к автобусу.

Не знаю, кто сиял больше — я или начищенная сковородка, когда мы, так сказать, обе, направлялись к костерку. Арсен потихоньку вылез из автобуса, уверяя, что он совершенно в норме. Увидев блестящее чудо, только присвистнул.

— Круто… Да ты волшебная!

Дальше мы натопили жир из копченой колбасы в моих бутербродах, и неожиданно легко расколупали страусиное яйцо, с виду твердое, как обеденный стол.

— Слушай, может, это не яйцо большое, а мы — маленькие, — хмыкнул Арсений, пока мы с почтением разглядывали гигантский желток.

— Ну ладно — ты нырнул в чудо-озеро — и уменьшился. Согласна. А я-то почему?

— За компанию! А давай забацаем две яичницы. Одну — из желтка, другую — из белка!

Так мы и сделали. Тем более, что в одну сковородку содержимое яйца все равно не влезло. Потихоньку на запах стали подтягиваться ребята. Расстелили клеенку, разложили одеяла. Светка томно раскинулась на травке — «как звезда». Девчонки, нацепив на головы венки из желто-бордовых плетей ежевики, фотографировались и пищали от избытка чувств — или кислорода. А я? Просто сидела с Арсеном у костра.

Глава 23.  Сана уходит из больницы

Обратно все ехали сонные. Арсен хотел, чтобы я села с ним, но тут воспротивились и Светка, и Булатик, сидевший с Арсеном. «Анимэшка» посетовала, что так и не увидела, «как Бауму на голову свалится страусиное яйцо», водитель — оказалось, его зовут Дмитрий, — полдороги сокрушался об «изгвазданной» сковородке. Я предложила забрать сковородку домой и как следует отчистить, но он ни за что не захотел расставаться со своим сокровищем.

— Ты, девочка, ценить должна, что я для тебя сделал! — назидательно говорил он в сто пятидесятый раз. — Это была моя любимая вещь!

— Почему «была»? Она и есть!

— Есть, да не та теперь…

Не удивлюсь, если выяснится, что он возит с собой где-нибудь в тайнике еще и фарфоровый сервиз на двенадцать персон — такой может. И я благодарила его опять и снова, будто мы играли в какую-то игру. Скорей бы доехать!

Чтобы не извиняться перед водителем в стотысячатридцатьпятый раз, я сделала вид, что дремлю. И — уснула на самом деле. Проснулась оттого, что меня трясла за плечо Светка. Открываю глаза: школа родная!

На прощанье Арсен погладил мои пальцы. Но я так устала, что особо и не отреагировала. Лишь слабо улыбнулась.

— Я тебе напишу, ты почту посмотри, ладно? — попросил он.

Я кивнула, а про себя радостно так и бодро закричала: «Конечно, посмотрю!!! Еще бы!»

Вечер помню плохо. Ужасно хотелось спать, но каждые пять минут я лезла в почтовый ящик: а вдруг он уже написал? Ох, ну почему я не соображу, как поставить Интернет на сотку — говорят, это же так легко!

Но в почте была тишина. Даже спам не слали…

Зато мне пришла эсэмэска. От Саны! Ни за что не догадаетесь, что там было написано!

Все буквы — заглавные, а слово всего одно. Зато какое: «ВЫПИСЫВАЮСЬ». Вот это новость! Но на мои звонки Сана не отвечала. Написав ей в ответной эсэмэске «Я ЗАВТРА ПРИДУ!», опять стала проверять почту.

Но в тот вечер (и часть ночи) я так и не дождалась письма. А может, он передумал? Или стало плохо после купанья? Ох, знать бы наверняка — так бы не мучилась. Но первая решила не звонить и не писать — мало ли…

С утра пораньше, опять оставив спящим родителям записку, чтоб не волновались, я помчалась в больницу. Некогда было даже с Масяней гулять — очень боялась разминуться с Оксаной. Где ее тогда искать? А телефон — дело (в случае с Саной) ох какое ненадежное…

Денег оставалось в обрез, но очень хотелось сделать ей подарок. Удостоверившись, что рядом никого, колясь о шипы, сорвала с клумбы огненно-красную розу. Неровно сломанный стебель выдавал происхождение цветка. Но Сана способна оценить такое, и я не стала ничего подравнивать.

По дороге в больницу представляла, как встречу подругу, вручу розу… Тут замяукала сотка.

— Так ты идешь или нет?

— О’к, Сана, я уже к больнице подхожу!

— Короче, жми на остановку, которая за больницей — дорогу не переходи, сиди там. Поняла?

— А что…

Договорить не удалось — Сана дала отбой связи.

Сидела я на остановке долго. Так долго, что уже и роза стала казаться мне лишней, да и сама я со своими дурацкими чувствами — тоже. Что она там о себе воображает? Звоню — без толку. Так и просидела битый час, не меньше — даже водители автобусов узнавать начали. Думают, наверное: «Вот, приперлась на свидание — а ее кинули!» Хотя, какое свидание — девушки на свидание с розами не ходят. Я уже начала доходить «до точки невозврата», как говорит моя татешка, как шершавые ладони закрыли мне глаза.

— Тоже мне, конспираторша! Тебя не перепутаешь — пальцы лекарствами пахнут! — буркнула я Сане.

— Лекарствами — в последний раз. Обещаю. А больше пахнуть так не будут! — в голосе моей подруги слышалось несвойственное ей раньше ликование. Обида тут же испарилась.

— На — это тебе! — я протянула розу.

— Вау! — Сана уткнула нос в сердцевину цветка.

— Тебя насовсем выписали?

— Конечно! Хватит, належалась. Гемоглобин вверх пошел. Прикинь — волосы отрастают! — Сана в доказательство скинула капюшон.

Ну, «отрастают» — сильно сказано. Но каким-то пухом череп Саны все же подернулся.

— Подожди… ты же говорила, что рыжая. А у тебя вон черные — точно, точно!

— А-а! Смотри-ка. А я думала — глюк. Вот такая фигня. Я ж говорю — крови ото всех понавливали, вот порода и сменилась. Мутирую понемногу…

— А почему ты здесь встречу назначила?

— Да достала больница эта. Там же страшно — чего тебя туда лишний раз тащить? Я думала, быстро управлюсь, а в отделении такую бюрократию развели… Барахлизм у татешки твоей лежит пока — потом заберу. А мы давай просто погуляем. Я тебя еще с дедом познакомить хотела, помнишь?