Соучастие - Владимир Чванов

По дороге в гостиницу Виктор зашел в кафе «Незабудка». Взял на раздаче поджарку с макаронами и компот. За его столиком оказались мужчина и женщина. Мужчина нетерпеливо сдирал вилкой нашлепку с бутылки красного вина. Справившись с этим нехитрым делом, он украдкой наполнил стаканы и насмешливо проговорил:

— Бутылки, как и женщины, чем ярче, тем дороже обходятся. — И подмигнул Виктору: — Налить? Чего в сухомятку-то…

— Спасибо. Налейте чуть-чуть.

Гурам приехал в гостиницу около пяти. Он постучал в дверь и, подождав несколько секунд, вошел в номер. Тамара сидела в кресле, кутаясь в шерстяной платок. Она чуть повернула голову в его сторону.

— Как дела, детка? — вместо приветствия сказал он. — О, да ты, похоже, не в духе!

— Ты один? — в свою очередь, торопливо спросила Тамара.

— Один. А ты кого ждешь? — подошел к ней и, обняв за плечи, чмокнул в щеку.

— Где Виктор? Я не вижу его второй день. — В голосе звучало беспокойство.

На губах Гурама мелькнула усмешка.

— Что может случиться с молодым, здоровым парнем? Хотя…

— Хотя?

— В большом городе тысяча удовольствий. Может, и ему захотелось веселой жизни, — взглянул с любопытством. — Увлекся, закрутило, завертело…

Тамара спросила, глуша волнение:

— Что имеешь в виду?

— Может, загулял…

— Не говори глупостей.

— Неужели ни разу не позвонил? — с деланным удивлением поинтересовался Гурам.

Тамара отвернулась и, нахмурившись, стала смотреть в окно. Она чувствовала, что Гурам говорит так вовсе не для того, чтобы ее подзадорить. Его тон, слова предназначались для чего-то другого. Но для чего?

— Не понимаю, что ты нашла в этом акселерате? — горячо говорил Гурам. — Я еще тогда, на своем дне рождения, понял, что он собой представляет.

Тамара широко открытыми глазами удивленно смотрела на него.

— Ты запуталась, девочка. Жила зажмурившись, не разглядела, что он думал только о себе. — Помолчав, добавил: — Невероятный эгоист! За что же он с тобой так?

— Хватит, Гурам! — перебила Тамара возбужденно. — Я не верю ни одному твоему слову. Почему так говоришь о Викторе? — Она заходила по номеру и остановилась у зеркала.

— Я о тебе думаю. Ты пойми. Ему свои интересы важнее всего. Важнее любви, дружбы. — В словах Гурама была такая уверенность, что Тамара сникла. — Много он принес радости? Это, конечно, не мое дело… Еще неизвестно, что выкинет завтра.

Самолюбие Тамары было уязвлено. И все же она сказала:

— Виктор хороший парень…

— Брось! Это ты его придумала хорошим…

Тамаре эти слова показались нарочитыми. Она проговорила сдержанно:

— Злой ты! — Она чувствовала, что Гурам хочет безжалостно разорвать нити, которые связывали ее с Виктором.

— Я? — недовольно поморщился.

— Ты! Ты ко всем злой!

Повернувшись на каблуках, Гурам вышел, хлопнув дверью.

Прошло полчаса. Тамара сидела расстроенная. Она пыталась разобраться в происшедшем, но чувствовала только досаду и обиду. Слова Гурама выбили ее из колеи. И как-то незаметно отдаляли от нее Виктора. Будто и не было сегодняшнего яркого солнца, бодрящей прогулки по утреннему чистому парку. От жалости к самой себе казалось, что ее радужный мир разрушен, что не было недавних счастливых дней, радостной поездки, самого слова «любовь». Она чувствовала, что прежняя теплота к Виктору исчезла. «Почему он так поступил?» — думала она.

В дверь постучали. Это был Виктор. Он вошел нерешительно и остановился в прихожей.

— Здравствуй!

— Здравствуй, — ответила Тамара сдержанно. — Ты где пропадаешь?

— Понимаешь, Тамара…

— Скажи, где ты был сегодня? И вчера до самой ночи?

Виктор опустил глаза.

— Ты можешь объяснить?

Виктор молчал. Не мог он сказать ей прямо, что был занят гурамовскими посылками. Лихорадочно обдумывал ответ.

— Молчишь? Значит, я права…

Он шагнул к ней ближе и взял за руку.

— Мне обидно не за себя, а за тебя, — сказала Тамара натянуто.

Виктор тихим голосом произнес:

— Пойми меня…

— Я стараюсь тебя понять, — заставила себя рассмеяться. — Только что я должна понять?

— Я ни в чем не виноват перед тобой! Может быть, только в том, что не могу сказать сейчас, где был. — Виктор понимал, что его слова еще больше все запутывали, сбивали с толку Тамару.

— Если не виноват — почему оправдываешься? — спросила с укором. — Не ломай комедию.

— Я все объясню тебе дома.

Такого ответа она не ждала.

— Почему не сейчас? Ты обманываешь меня.

Виктор смотрел виноватыми глазами.

— Ты не веришь мне?

— Я начинаю догадываться… Хорошие отношения между людьми не могут быть без порядочности… Когда один обманывает другого… — Тамара готова была расплакаться.

— Ты не права. — Виктор попытался обнять ее, но она рванулась в сторону.

— Не трогай меня! Уходи! И больше здесь не появляйся! Я ошиблась в тебе! — Тамаре казалось, что говорит шепотом, но голос ее звенел.

— Да ты права! Я должен уйти… если ты перестала мне верить…

Он с отчаянием взглянул на Тамару и тихо закрыл за собой дверь.

ГЛАВА 9

— Дежурный Бутрименко пунктуален, как дотошный бухгалтер, — со вздохом сказал Арсентьев, положив трубку.

Савин с откровенным любопытством посмотрел на него.

— Понимаешь, он звонит и информирует о происшествиях, как правило, тогда, когда я заканчиваю работу и собираюсь домой. — Арсентьев с досадой поднялся из-за стола, подошел к вешалке и снял пальто.

Встал и Савин.

— А ты сделай правильный вывод. В день его дежурства уходи пораньше или походатайствуй о продвижении Бутрименко по службе.

— Придется, — буркнул Арсентьев. Он достал из шкафа аккуратный следственный чемодан, набитый мудреными принадлежностями, предназначенными для выявления и закрепления следов при осмотре мест происшествий. Когда уже был в пальто, повернулся к Савину и сказал: — Ты сегодня не очень замотался? Поедем со мной? В гостинице кража.

— Вообще-то уже десятый час… Но можно, — без особого энтузиазма ответил Савин. — Только вряд ли чем помогу. Такие кражи для меня всегда темный лес. Начало есть, конца не видно. В гостиницах проходной двор. — Он тщательно затушил сигарету в пепельнице и легко поднялся со стула.

— Теперь понятно, почему не пошел в сыщики. — Арсентьев похлопал его по спине.

— А я равнодушен к славе и не завистлив.

— Не раскрыть кражу там, где посторонних негусто, где на этажах дежурные, — это талант надо иметь, — подтрунивал Арсентьев. — Но не расстраивайся, зато ты лучше других допрашиваешь.

До гостиницы доехали быстро. Шофер, приминая рыхлый снег, приткнул «газик» против входа и выключил мигалку.

Арсентьев распахнул тяжелую стеклянную дверь. В вестибюле у окошка регистрации толпились люди, на этажах пахло кофе и лаком. В уютном холле деловито хозяйничала дежурная — миловидная женщина лет сорока пяти в коричневом костюме. Она указала им нужный номер.

Потерпевший, мужчина лет пятидесяти, широколицый блондин, в голубой рубашке и синих брюках сидел в кресле, закинув руки за голову. Форменный китель летчика гражданской авиации аккуратно лежал на постели.

Савин поставил следственный чемодан на деревянную подставку, стоявшую у двери.

Потерпевший представился:

— Куприянов Виталий Николаевич. — Несмотря на свои годы, он выглядел молодо.

— Расскажите, что случилось? — спросил Арсентьев, сразу же приступая к делу.

Куприянов слегка замялся.

— Не столько у меня, сколько у дежурной. — Он встал, надел китель и, застегнув его на все пуговицы, одернул полы.

— Почему у дежурной? — вопрос требовал разъяснения.

— Она больше меня переживает, — пояснил Куприянов. — А зря. По-моему, побеспокоили вас из-за ерунды. — По тону, каким были произнесены слова, можно было понять, что он не очень расстроен.

— Расскажите все по порядку, — настойчиво попросил Арсентьев.

— Что сказать? Я плохой рассказчик. Пропажу обнаружил час назад. Деньги лежали вот тут. — Он открыл дверцу шкафа и приподнял стопку рубашек. — Было двести пятьдесят, осталось девяносто…

— Странная кража. Вор взял бы все. Может, потеряли?

— Нет! Деньги я специально оставил…

Арсентьева передернуло, но он подавил невольное желание пристыдить Куприянова за беззаботность.

— Мне не хочется напоминать об элементарных вещах, но вынужден. Беспечность облегчает путь преступникам, — получилось совсем не обидно, и фраза оказалась к месту.

— И дает вам работу, — ответил, ничуть не смущаясь, Куприянов. — Резонно сказали. С трудовой копейкой нельзя легко обращаться. Но обстоятельства выше нас. Я не мог поступить иначе. — Он натянуто улыбнулся.