Воспоминания - Илья Гинзбург
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Решение об организации элитной школы имело ряд достоинств. Во-первых, мы решали «шкурную» задачу пополнения НГУ и СО АН. Во-вторых, совместная жизнь и взаимообучение школьников, интересующихся наукой, являются мультипликатором их способностей, повышая потенциал в занятиях наукой. Существенным отличием такой школы от обычных школ было то, что дети приходили сюда учиться, а не подвергаться обучению. Но мы понимали и негативный эффект нашего проекта. Местные школы лишатся своих лидеров, и уровень обучения в них неминуемо упадёт. По нашему мнению, достоинства перевешивали.
Мы до сих пор не знаем путей преодоления более глубоких недостатков олимпиадной системы и обычной системы тестов и (или) приёмных экзаменов. Все эти системы рассчитаны только на быстро думающих детей с большой долей теоретического начала. Наши фильтры могут не преодолеть люди, которые просто медленно думают (известный пример – великий математик Д.Гильберт). Это относится и к людям экспериментаторского склада, которые просто не готовы к формулированию возникающих у них нетривиальных решений. Легко сказать, что здесь нужна действительно индивидуальная работа. Но как её начать, как узнать, кто именно тот нетривиальный ребёнок и кто подходит в качестве учителя именно этому нетривиальному ребёнку?! (Современные бюрократически уравнивающие подходы типа ЕГЭ допуска таких детей к высококачественному обучению просто не позволяют).
Поначалу некоторой проблемой было взаимоотношение Учёного совета ФМШ и дирекции. Нанятые директора – администраторы не понимали различия между составом учеников этой и обычной школы, они пытались стать верховными правителями и уходили, встретив противодействие Учёного совета. Помню, как директриса подписала приказ об изгнании из ФМШ одного из лучших учеников – Г. Фридмана. Список его прегрешений был ужасающ: Он читал в каком-то чулане после отбоя (научные книги). Он не пошел на субботник (у него был сердечный приступ). Наконец, он возражал директору. Учёный совет разобрался в этом деле (всё, что указано в скобках не рассматривалось директором) и пришел к выводу, что исключать из ФМШ надо … директора.
С.Тресков, Ю. Карев. Г.Фридман – первый прием ФМЩ, 1964 С.Тресков, Ю. Карев. Г.Фридман – первый прием ФМЩ, 2012
Взаимодействие с учениками было достаточно тонкой материей. Поддерживая дисциплину, не хотелось становиться в административную оппозицию детям. Вспоминается такой случай. В Институте гидродинамики развивалась физика взрыва, и об этом много рассказывали школьникам. Естественно, они тоже увлеклись взрывами. Весной 1965г. один из фымышат второго набора приготовил водный раствор йодистого серебра. В жидком виде он безопасен, а в сухом виде – детонатор, взрывающийся от мельчайшего трения. Он положил полученное сушить на батарею отопления. А ночью произошел взрыв, вылетел кусок стены здания. К счастью, в эту ночь в комнате никто не ночевал, и жертв не было. Выяснилось ещё, что автор предполагал вести полученный продукт на родину в самолёте. Сомнений не было: за такое из школы надо гнать. Но как при этом не превратить виновника в «героя»?! Председатель Учёного совета школы Ширков обсудил вопрос со специалистом, Андреем Дерибасом из Института гидродинамики. В результате виновника исключили за антинаучное обращение с взрывчатыми веществами – изготовил вместо взрывчатки детонатор.
Занятия начались в январе 1963 г. Считалось, что более длинный курс физики интереснее, и Будкер взялся читать именно его («а Спартак мне поможет», и конечно Беляев прочитал курс почти целиком). Для другого потока в качестве лектора по физике сначала предполагался Юрий Иосифович Соколовский14. Однако Ю.И. вынужден был уехать в Харьков, прочтя всего две лекции (через год он читал курс одногодичному потоку). Курс предложили читать мне. Мой опыт работы со школьниками в МГУ, уроки К.А.Туманова и В.Д.Кривченкова и старые размышления о программе вместе с осознававшимися идеями Будкера позволили составить для себя ясное представление об основной концепции программы курса. В некоторых вопросах полезными оказались обсуждения с Ю.И.Соколовским и отдельные педагогические находки Ю.И. Кулакова.
Создание ФМШ было делом всего Сибирского отделения. Разные люди делились со мной соображения о том, что рассказывать детям. Помню беседу с С.А.Христиановичем. Он рекомендовал мне начать курс механики с подробного изложения статики с переходом к принципам возможных перемещений и т.д.– примерно так, как читались курсы механики во ВТУЗах и как читал нам в МГУ свой курс А.М.Лаврентьев (это было близко к идеям упоминавшейся книги Кирпичёва «Занимательная механика»). Прежде всего, на такой курс совершенно не было времени. Действительно, школьникам, помимо механики, надо было прочесть и молекулярную физику, и электромагнетизм, и оптику. Более того, я уже понял при обучении в МГУ и при руководстве кружком, что можно обойтись без этого, и сразу перейти к динамике. Поэтому, выслушав эти рекомендации, я решил, что в целом не буду следовать им. Жизнь показала, что я был прав.
Одновременно надо было формировать преподавательский корпус. Беседу с первым претендентом на место в штате школы Самуилом Исааковичем Литератом мы вели втроём – Д.В. Ширков, Б.В. Чириков и я. С.И. кончил в 1939 г. Львовский университет (в Польше), когда это был один из лучших университетов Европы. После войны он преподавал в школах Кемеровской области, был там завучем и директором. И вот мы задаём ему вопросы по физике. На каждый вопрос он сначала даёт неверный ответ.
Например,
- Почему спутник не падает на Землю?
- Потому что силы тяжести и центробежная уравновешивают друг друга?!?
- Но если сумма сил равна нулю, то тело должно двигаться равномерно и прямолинейно.
И тут на наших глазах происходит чудо. Давно заржавевшие колёсики в мозгу начинают вращаться, и он приходит к правильному ответу.
Подобное произошло три раза, мы решили, что С.И. способен к переобучению и готов к нему. Он был принят в ФМШ и назначен завучем. Это был замечательный человек и учитель. Если на занятия не являлся преподаватель истории, он квалифицированно проводил урок истории. Дети любили его.
После первого опыта Ширков и Чириков доверили мне проверку претендентов на преподавание физики в ФМШ, и года 2-3 я единолично принимал собеседования у всех новых претендентов, считая заранее пригодными почти без разговоров научных сотрудников, которые кончили МГУ, ЛГУ, МФТИ, Харьковский университет и наших хороших студентов и аспирантов.
Идея была проста – кандидат должен ответить примерно на те же вопросы, которые мы задаём поступающему к нам школьнику – в несколько облегчённом варианте. Ни один человек с педагогическим образованием не сумел выдержать собеседования. Мне пришлось отказать и одной выпускнице Ленинградского университета, не сумевшей внятно