Землетрясения - Пьер Руссо

«Поистине загадочным представляется то обстоятельство, что почти тут же после первого толчка, за столь короткий срок, в самых различных местах вспыхнуло так много пожаров», — заявляется в официальном отчете японского правительства. Дело в том, что в полдень в городе насчитывалось уже 134 очага пожара. Вспомним, что в этот час во всех домах, во всех гостиницах и ресторанах, на газовых плитах или на жаровнях готовился обед или кипятилась вода для чая. Захваченные врасплох землетрясением и второпях выбегая на улицу, только немногие хозяйки или повара подумали о том, что надо погасить огонь. Вспомним также, что легкие японские домики, сделанные из быстро воспламеняющихся материалов, были лакомой пищей для огня. Такой же пищей для него стали химические продукты, хранившиеся на складах. Ведь, как только были повреждены газопроводы и электрические кабели, не хватало только незначительной вспышки газа или электрической искры, чтобы превратить склады химических продуктов в неугасимые факелы.

Телефонная связь тоже была нарушена, и не всюду можно было вовремя предупредить пожарных. Да и трудно предположить, что они смогли бы одновременно бороться с огнем в таком огромном количестве точек, особенно если принять во внимание, что водопровод тоже был поврежден.

Можно ли себе представить более страшное зрелище, чем этот город с его двухмиллионным населением, внезапно ставший жертвой землетрясения и минутой позже ощетинившийся языками пламени? Упавшая с крыш черепица помогла огню беспрепятственно завладеть деревянными перекрытиями; мебель и одежда стали его легкой добычей; обезумевшие от страха погорельцы думали лишь о том, как бы скорее убежать, все равно куда, и не пытались даже помочь несчастным пожарным, оказавшимся почти бессильными. Итак, предоставленный самому себе, огонь безудержно продвигался вперед, пожирая дом за домом и сметая на своем пути те ничтожные заграждения, которыми пытались его остановить.

Через несколько часов поднялся ветер. Раньше он дул с юга-юго-востока со скоростью 36 километров в час. Но примерно в 16 часов в верхнем течении Сумиды образовался циклон, который начал перемещаться вниз по реке к югу. Казалось, чья-то гигантская рука опустошила весь район. Суда были выброшены из воды на сушу, строения снесены, а их обломки развеяны по ветру. Весь квартал, занимаемый политехническим училищем Курамайэ, был сразу же сметен. Но так как там уже начался пожар, то гигантская лапа схватила этот пылающий факел, раздула его и сбросила на нижний город. Мгновенно огненный ураган перенесся на другой берег реки, развив скорость 70–80 метров в секунду. Там он атаковал территорию, занятую интендантским складом, где собрались жившие по соседству люди со своими пожитками и кое-каким домашним скарбом. Мгновение — и все потонуло в черном смрадном дыму. Еще мгновение — и нахлынувшая огненная волна поглотила все и устремилась дальше. Волна схлынула, но 38 тысяч человек были превращены в пепел.

А скорость ветра нарастала с каждой минутой: с 36 километров в час она поднялась до 50, затем — до 60, наконец — до 70. Ветер превратился в ураган, который теперь надвигался с северо-запада. Подобно кузнечным мехам, он раздувал пламя и нес его дальше. Районы Токио — Асагая, Сётагая, Нихонбаси, Кёбаси, Сибуя — были мгновенно уничтожены и превратились в опустошенные земли, где клубилась пыль. То же самое произошло в нижних кварталах Фукагава и Хондзё, расположенных у самой реки. Здесь ветер с моря подстегивал огонь, и не было ни одного высокого здания, которое могло бы в какой-то степени задержать распространение пожара.

В 18 часов, когда ветер сменился ураганом, все разбросанные очаги пожара разрослись и соединились. Токио превратился в огненный океан с заливами, мысами и бухточками, откуда время от времени прорывались пламенеющие вихри. И не было никаких возможностей обуздать разбушевавшуюся стихию. Пожарные, несмотря на то, что их машинам уже неоткуда было качать воду, упорно старались выжать все, что возможно, из каналов, резервуаров и рвов. Но если им и удалось несколько задержать наступление врага на южном фронте в районе Сибуя, то повсюду в других местах их усилия оставались тщетными. Сгорело 22 бойца пожарных команд, и пришлось отступить, предоставив огню беспрепятственно продолжать свое дело.

«Поистине загадочным представляется то обстоятельство, что почти тут же после первого толчка, за столь короткий срок, в самых различных местах вспыхнуло так много пожаров», — заявляется в официальном отчете японского правительства. Дело в том, что в полдень в городе насчитывалось уже 134 очага пожара. Вспомним, что в этот час во всех домах, во всех гостиницах и ресторанах, на газовых плитах или на жаровнях готовился обед или кипятилась вода для чая. Захваченные врасплох землетрясением и второпях выбегая на улицу, только немногие хозяйки или повара подумали о том, что надо погасить огонь. Вспомним также, что легкие японские домики, сделанные из быстро воспламеняющихся материалов, были лакомой пищей для огня. Такой же пищей для него стали химические продукты, хранившиеся на складах. Ведь, как только были повреждены газопроводы и электрические кабели, не хватало только незначительной вспышки газа или электрической искры, чтобы превратить склады химических продуктов в неугасимые факелы.

Телефонная связь тоже была нарушена, и не всюду можно было вовремя предупредить пожарных. Да и трудно предположить, что они смогли бы одновременно бороться с огнем в таком огромном количестве точек, особенно если принять во внимание, что водопровод тоже был поврежден.

Можно ли себе представить более страшное зрелище, чем этот город с его двухмиллионным населением, внезапно ставший жертвой землетрясения и минутой позже ощетинившийся языками пламени? Упавшая с крыш черепица помогла огню беспрепятственно завладеть деревянными перекрытиями; мебель и одежда стали его легкой добычей; обезумевшие от страха погорельцы думали лишь о том, как бы скорее убежать, все равно куда, и не пытались даже помочь несчастным пожарным, оказавшимся почти бессильными. Итак, предоставленный самому себе, огонь безудержно продвигался вперед, пожирая дом за домом и сметая на своем пути те ничтожные заграждения, которыми пытались его остановить.

Через несколько часов поднялся ветер. Раньше он дул с юга-юго-востока со скоростью 36 километров в час. Но примерно в 16 часов в верхнем течении Сумиды образовался циклон, который начал перемещаться вниз по реке к югу. Казалось, чья-то гигантская рука опустошила весь район. Суда были выброшены из воды на сушу, строения снесены, а их обломки развеяны по ветру. Весь квартал, занимаемый политехническим училищем Курамайэ, был сразу же сметен. Но так как там уже начался пожар, то гигантская лапа схватила этот пылающий факел, раздула его и сбросила на нижний город. Мгновенно огненный ураган перенесся на другой берег реки, развив скорость 70–80 метров в секунду. Там он атаковал территорию, занятую интендантским складом, где собрались жившие по соседству люди со своими пожитками и кое-каким домашним скарбом. Мгновение — и все потонуло в черном смрадном дыму. Еще мгновение — и нахлынувшая огненная волна поглотила все и устремилась дальше. Волна схлынула, но 38 тысяч человек были превращены в пепел.

А скорость ветра нарастала с каждой минутой: с 36 километров в час она поднялась до 50, затем — до 60, наконец — до 70. Ветер превратился в ураган, который теперь надвигался с северо-запада. Подобно кузнечным мехам, он раздувал пламя и нес его дальше. Районы Токио — Асагая, Сётагая, Нихонбаси, Кёбаси, Сибуя — были мгновенно уничтожены и превратились в опустошенные земли, где клубилась пыль. То же самое произошло в нижних кварталах Фукагава и Хондзё, расположенных у самой реки. Здесь ветер с моря подстегивал огонь, и не было ни одного высокого здания, которое могло бы в какой-то степени задержать распространение пожара.

В 18 часов, когда ветер сменился ураганом, все разбросанные очаги пожара разрослись и соединились. Токио превратился в огненный океан с заливами, мысами и бухточками, откуда время от времени прорывались пламенеющие вихри. И не было никаких возможностей обуздать разбушевавшуюся стихию. Пожарные, несмотря на то, что их машинам уже неоткуда было качать воду, упорно старались выжать все, что возможно, из каналов, резервуаров и рвов. Но если им и удалось несколько задержать наступление врага на южном фронте в районе Сибуя, то повсюду в других местах их усилия оставались тщетными. Сгорело 22 бойца пожарных команд, и пришлось отступить, предоставив огню беспрепятственно продолжать свое дело.

Не трудно догадаться, что температура, и без того высокая в это время года, угрожающе поднялась. В полночь, до того как обрушилась башня метеорологической станции, о которой уже упоминалось выше, термометр на ней показывал 46 градусов вместо обычных 25–26 градусов. Подумать только, каково было попавшим в это пекло людям, над которыми нависло почерневшее от пыли и дыма небо! Со всех сторон их окружало пламя.