Война амазонок - Альбер Бланкэ
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дойдя до двери, он на минуту повернулся лицом к врагу и, погрозив ему кулаком, вскричал:
– Берегись!
Он исчез, скрежеща зубами. Никто не попытался его удержать.
– Господа, – сказал Бофор, успокаиваясь, – вы считаете себя оскорбленными, видя оскорбление, нанесенное мной этому подлецу, – успокойтесь, я представлю трех вельмож, достойных помериться с вами. Прощайте, до завтра!
Глава 9. Тайная любовь
«Рукой этого подлеца нанесутся удары кинжалом, предсказанные герцогиней!» – размышлял Бофор, покидая гостиницу Ренара.
Между тем он был один, без шпаги и даже не подумал, что в эту минуту подкупленные убийцы могли поджидать его за углом, а многочисленные воры и мошенники парижских улиц могли соблазниться богатством его костюма.
Он вышел на набережную Сены и долго шагал вдоль сада Тюильри.
Дойдя до высоких зданий, воздвигнутых Катериной Медичи, Бофор очутился у так называемого озера, где находился не только плот, на котором день и ночь переправлялись лошади, пешеходы и экипажи, но были причалены лодки.
Он кликнул кого-нибудь из перевозчиков. В ту же минуту поднялся человек, дремавший на дне лодки, где постелью служили ему разные лохмотья.
Перевозчик взял весло и подогнал свою лодку к большому камню, где стоял Бофор.
– К Нельской башне, – приказал герцог.
Лодочник искусно работал веслами и вскоре высадил его на указанное место.
Следуя по берегу реки, под тенью древней башни, Бофор вскоре дошел до небольшой хижины, прилепившейся к Неверскому замку. Дверь отворилась, когда он три раза постучал.
– Угодно переменить одежду? – спросила старуха, державшая в руках лампу.
– Хорошо, – отвечал он.
Старуха поставила лампу на стол и вышла. Оставшись один в бедно убранной комнате, Бофор подошел к большому сундуку, стоявшему в углу, поднял крышку и достал оттуда широкий черный плащ, поношенную шляпу, длинную и тяжелую шпагу и, через несколько минут переодевшись, вышел из хижины – в другую дверь.
Старуха провела его через сад Неверского замка и отворила калитку, выходившую в глухой переулок, примыкавший к улице Дофина.
Тут герцог уже один стал пробираться по лабиринту улиц и переулков и вскоре вышел на улицу Вожирар, которая с полуденной стороны почти во всю длину была огорожена стеной.
Недалеко от улицы Феру Бофор остановился у калитки, сделанной в стене, и, вынув ключ из кармана, тихо открыл замок. Он вступил в огромный сад со столетними деревьями. Но не пошел по аллеям, а стал пробираться в чаще, осторожно раздвигая ветви и тихо ступая по траве. Потом он остановился и минут пять прислушивался и озирался по всем сторонам, боясь, не увидит ли его кто-нибудь. Наконец он приблизился к флигелю большого здания.
В нижнем этаже отворилось окно, Бофор подошел к нему.
Из темной комнаты высунулась маленькая рука. Бофор поцеловал руку и, опершись на карниз, влез в окно.
– Вы уверены, что никто вас не видел? – спросила дрожащим голосом женщина у окна.
– Уверен.
– Вам известно, при первом подозрении мы никогда уже не увидимся.
– Я пришел один, без свиты, переодетый. Клянусь тебе, Луиза, никто не может проникнуть в тайну нашего блаженства.
– Благодарю за уважение к этой тайне.
– Дайте же мне сказать вам, как я вас люблю, – сказал Бофор, становясь на колени и взяв руку дамы, – дайте мне найти счастье и успокоение в отрадной мысли, что в уголке этого бурного, ненавистного Парижа, переполненного интригами и враждебным честолюбием, существует женщина, сердце которой целиком принадлежит мне, вознаграждая меня бесценными радостями за тяжелые минуты, которые я провожу вдали от нее, поглощаемый убийственными замыслами или безумными выходками.
– Слушайте, друг мой: и я вас также люблю, и я тоже счастлива, что нахожу в вас любовь, которая наполняет сердце. Когда вы стоите предо мной на коленях, держите мою руку в своей руке, я забываю тяжелые почести, преследующие меня, лживость которых так мне видна. А между тем, герцог, сказать ли? Бывают минуты, когда я не могу удержаться от ревности.
– От ревности! Вы?
– Да, ревность страшно мучает меня. Разве я не вижу – и слишком часто – как вы, в глазах целого двора, рассыпаетесь в любезностях перед самыми красивыми кокетками?
– Но какое вам до этого дело, если я вас люблю, если вы верите моей любви?
– Особенно мучит меня герцогиня Монбазон! И не стыдно ли этой женщине выставлять напоказ свою страсть к вам? Как вы ни клянитесь и ни разуверяйте меня, а я мучаюсь.
– Луиза, выслушайте же меня…
– Погодите. На днях вы поцеловали ее руку и при этом долго-долго прижимали к своим губам. Для меня эта минута показалась веком, мне показалось, что вы забыли весь мир и в этом поцелуе вкушали все радости, все блаженство любви.
– Не говорите этого, кумир моей жизни! Вы хорошо знаете, что только вы можете вселять в меня такое чувство упоения! Луиза, дайте мне руку и…
Она гневно оттолкнула его, тяжелые вздохи вырывались из ее груди.
– Ну, а если вы любите ее! – возразила она, – если для меня вы расточаете ложь и обман, если вы к этой женщине питаете истинную любовь?
– Как это можно, Луиза? Ты знаешь, что это только маска.
– Маска? Увы!
– Ведь ты же сама приказала мне так действовать! Не ты ли мне говорила, что я должен выказывать притворную страсть к другой, чтобы скрыть истинную любовь к тебе и таким образом оградить тебя от злобы и коварства людей?
– Правда, правда! Я с ума схожу!.. О! Мой возлюбленный Франсоа!
Бофор покрывал поцелуями руку, которую она уже не отнимала, другою же рукой она гладила с упоением белокурые волосы принца.
– Ах! – сказала она, – он мой, он принадлежит мне, этот герцог, этот принц, внук величайшего короля в мире, самый благородный, самый храбрый и лучший, прекраснейший человек из смертных.
– О! Моя Луиза!..
Бофор поднял голову, и губы их встретились, но Луиза тихо оттолкнула его и, казалось, припоминала что-то важное.
– Милый принц, сегодня я дрожала за вас. Как я боялась! Я знаю, сколько у вас завистников, я знаю, что некоторые царедворцы поклялись погубить вас из зависти к вашим успехам.
– Я не боюсь их, моя дорогая, и даже, признаюсь вам, рассчитываю на вас, чтобы сделать некоторых из них моими друзьями. В особенности один из них непременно будет другом моим, если только вы захотите.
– Кто это?
– Маркиз де Жарзэ.
– Да, я и сама так думаю, но герцог де Бар! Вот кого я больше всех боюсь!
– И вы правы, потому что это низкий и мстительный человек, но я сумею держать его в руках.
– Умоляю вас, Бофор, будьте осторожнее.
– Вы дрожите, Луиза?
– Мне страшно.
– Вы, такая твердая и мужественная, вы, которую я видал спокойной и мужественною посреди грозных опасностей, вы боитесь одного человека.