Sans toucher (Не касаясь) - Алексей Алексеев

– А можно о «добровольных экологах?

– Представь, ты сидишь в кабинете и управляешь кучей энтузиастов, которые ловят каждое твое слово на лету. Бегают на побегушках, собирая радиоактивные образцы по всей Московской области. Желания выйти из кабинета точно не будет, работы и в кабинете будет достаточно.

– Я повторяю вопрос, откуда мы возьмем энтузиастов?

– Юрик и его «двое из ларца».

– Юрик – лидер экологического движения – вот умора! Хотя он очень убедителен.

– Зильбер, а ты знаешь, у меня идея возникла, как нам и на науке заработать или хотя бы получить дополнительные очки в тяжелой конкурентной борьбе за клиента в наших домах отдыха. Пардон, в парк-отелях.

– Может, и мне начать что-нибудь коллекционировать? Раз, посмотрел на окаменевшую какашку динозавра и, оба-на, блестящая бизнес-идея.

– У тебя же роботы всю квартиру занимают.

– Извини, они на коллекцию не тянут. Бо́льшая часть находится в разобранном виде с целью улучшения характеристик или для создания гибридов. И потом, когда я на них смотрю – все мысли об улучшении их ТТХ[89], а не о бизнесе. То ли дело какашка динозавра. Здесь и редкость небывалая, и мысли о вечном. Сразу что-нибудь придумаю.

– Ильич, хватит подкалывать. Слушай сюда …

3 года назад. Главная проблема современного ученого

Архимеду было легко. Плюхнулся в ванную – готов закон. Тело, впертое в воду, выпирает из воды объем впертого тела. Пифагор разрезал штаны (видимо, он и был изобретателем сего наряда, который при его жизни не прижился: известно, что даже римляне предпочитали ходить без порток) под прямым углом – пожалуйста, еще один закон. Ни закона об авторском праве тебе, ни конкуренции. Всем хочется только брюхо набить да подраться. Никто не претендует на каракульки на глиняных черепках. Изобретай в свободное от драк время и не забывай рядом с буковками, описывающими суть закона, свое имя ставить. Некоторые поступали еще проще, как Плиний Старший: просто придумали всякие факты из головы, и их более 2 тысяч лет повторяют верящие древним авторитетам[90] потомки. Лет триста назад, когда встречались чудаковатые спонсоры, было совсем несложно брать образцы для опытов из соседней лужи и потом умничать, имея всего два увеличительных стекла. Совсем по-другому обстоит дело сегодня. Представьте, что все основные законы уже открыты. Яблоко давно попало в темечко Ньютона. Теория относительности написана в пыльном патентном бюро. Чтобы открыть что-то новое в физике, требуется строить огромный коллайдер[91], в котором разгонят атомы до бешеной скорости, чтобы столкнуть их лбами (как найти лоб у атома, теория еще не дала ответ, а коллайдер уже построили). Конечно, к проекту примазалось некоторое количество счастливчиков. Но каких бы размеров ни был коллайдер, на всех ученых его все равно не хватит. Тем более что кроме физиков есть еще и химики, и биологи, да и еще наберется несколько тысяч смежных отраслей народного хозяйства, где народ надеется что-то открыть. Что же самое главное для современного ученого? Необразованные первоклассники ответили бы – деньги. Менеджеры со степенью MBA[92] поправили бы малолеток – большие деньги. Одни ошибаются в силу малого жизненного опыта, другие – в силу излишней веры во всемогущество денег и полного отсутствия фундаментального образования. Для настоящего ученого самым важным является ТЕМА. Если вы не выбрали подходящую научную тему, то вы не ученый, а лаборант, допущенный мыть пробирки. Если же у вас есть ТЕМА, то деньги и прочие регалии сами будут липнуть к вам. Даже очень может быть, вы сможете годам к девяноста получить премию[93] имени одного изобретателя, учрежденную для молодых одаренных ученых, чтобы им хватало на мензурки и гальваноскопы.

Какую же тему следует выбирать? Очень рискованно выбирать тематику, отрицающую определенные явления. Например, очень плохой считается тема, где доказывается, что Бога нет. Совсем идиотской можно считать тему, отрицающую наличие жизни на Марсе. Если вы думаете, что таких тем не существует в других областях знания, то ошибаетесь: в восьмидесятых годах прошлого столетия с блеском была защищена кандидатская диссертация при наличии «черного оппонента».[94] Кандидат защищал метод выращивания кристаллов гранатов диаметром 80 мм, ТЕМА же всех научных работ «черного оппонента» была: «Монокристаллы гранатов диаметром более 60 мм растить нельзя». «Черная теория» разбилась о восмидесятимиллиметровую булю[95] граната, продемонстрированную комиссии.

Николай Федорович Шмуль имел свою тему, даже защитил кандидатскую диссертацию, но, к сожалению, не имел денег. Тема была страшной и не совсем удобной для любой власти: «Влияние радиации на генофонд». На всякий случай ее не закрывали: «Чем черт не шутит? А вдруг и правда, все не так хорошо». Финансирование шло по очень остаточному принципу, цель которого была не уморить Шмуля голодом. Николай Федорович имел впалый живот, лысину, тему, имя, узнаваемое в определенных кругах, огромное самомнение, но с деньгами было не очень. Пока на горизонте не появился Илья Ильич Зильберман, открывший дождливым летним утром глаза Пуле (прозвище, прилипшее еще в детские годы), хотя более подходящим к комплекции было бы – Сабля.

В тот день Шмуль готовил к летнему сезону свою лабораторию, вернее, прямоугольную комнату 25 квадратных метров. По ее периметру располагались полки с научным оборудованием. В середине стояли четыре стола, на стыке которых, завершая композицию, радовал глаз 300-литровый аквариум с несчитанным числом гуппи и тремя именными «телескопами». Имена рыбкам дали два года назад, после того как в практически высохшем аквариуме студенты первокурсники, наводившие порядок, обнаружили трех живых чешуйчатых, отлично чувствовавших себя в бульоне из водорослей и дохлых конкурентов. С этой поры по неустановленному правилу летом раз в две недели кто-нибудь обязательно приезжал, чтобы подлить в аквариум воды. Плавники троицы были обгрызены раком, изредка катающимся на каком-нибудь имяносце. Рака завели в аквариуме, чтобы обеспечить замкнутость экосистемы, так как гуппи отличались не только большой плодовитостью, но и небывалой смертностью.

Звонок сотового застал Пулю во время ответственного процесса заполнения водой гордости лаборатории. Закончив ответственный процесс, Шмуль достал из не совсем стерильного халата телефон. Говорил незнакомый жизнерадостный голос.

– Николай Федорович, добрый день. Мне Ваш номер дали в деканате. Меня зовут Илья Ильич Зильберман. Я представляю одну финансовую структуру, которая хочет расширить свой бизнес, и мне нужно поговорить насчет нашего совместного проекта, Ваши идеи – наши деньги.

– Извините, но я не понимаю, как я могу Вам помочь.

– Давайте с Вами встретимся на нейтральной территории и все обсудим. После беседы я подкину Вас на вашу дачу. Надеюсь, к ней можно проехать на обычной машине.

– Да, конечно, у нас щебенка до самого участка. Извините, а откуда Вы знаете, что я собрался на дачу?

– Представьте себе, что это просто телепатия, – весело прозвенело в динамик. – То есть Вы согласны?

– Где и когда встречаемся?

Встречу, как всегда, когда нужен был стопроцентный результат, Зильбер назначил в ресторане рядом с речкой Самородинкой.

Через два часа после звонка Николай Федорович нашел Зильбермана за столиком в левом зале ресторана. Ильич сидел спиной к рогатому трофею, так как после первого посещения завел себе привычку не смотреть на ужимки оленя. Иногда нужно выглядеть серьезным и солидным. Увидев вошедшего Шмуля, аналитик встал и указал ему на место за столиком.

– Здравствуйте, Николай Федорович! Присаживайтесь, я уже сделал заказ. Не осмелился только сделать выбор напитков. Вы что предпочитаете? Чай, кофе, что покрепче? – Пуля надеялся увидеть перед собой улыбающегося приклеенной американской улыбкой самовлюбленного придурка в дорогом костюме и галстуке. Его же встретил плотный еврей в джинсах и поло. Национальность Зильбермана была так прорисована генами, что не вызывала вопросов. Плотное сложение выхватило из памяти слово из новостей – Моссад. Через секунду ученый пришел в себя и уже жал сильную кисть. Присаживаясь, боялся, что забудет суть вопроса, и выпалил:

– Очень рад с Вами познакомиться, Илья Ильич. А Вы что будете заказывать?

– К блюду дня я предпочитаю брать напиток дня от шеф-повара. Ужин подобен композиции цветов. Ни одна деталь не бывает лишней. – Илья выхватил взглядом официанта, убедился, что тот его слушает.

– Уважаемый, пожалуйста, напитки в соответствии с заказом! – в ответ получил кивок, пробежал взглядом по декольте тридцатилетней дамы с пухлыми губками, сидевшей с подругой через столик рядом с окном и, повеселевший, погрузился в охмурение Шмуля.