Проклятие зверя: 3 дочь, 13 невеста (СИ) - Ермакова Александра Сергеевна "ermas"

— И что? — пророкотал недовольно, но сердце не обмануть, оно уже яростно билось от тепла, которое дарила Славка своими речами сладкими. — Вернулась зачем?

— С тобой хочу заниматься, — подползла ко мне близохонько, а Зверь совсем ощерился, глядя на самку готовую — дура ведь не ведала, как соблазнительна была в такой позе, в такие дни.

— Прочь пошла! — рыкнул, за дерево скрываясь. Не было больше мочи на неё смотреть. На грани и без того дышал и думал.

— Рагнар! — плаксиво, но без слёз шикнула Славка. — Я ведь прощения прошу! — выговаривала возмущённо, что и привело меня в чувство.

Вот же человеческая зараза! Не страшилась меня, ещё и пристыдить старалась. Слабость выискивала… И нашла ведь. Чуяла мелкая, что не могу я её прогнать, чуяла… что она моя слабость!

— Три дня что б тебя не было в лесу! Потом поговорим! — сдался и быстро прочь погнал.

Глава 11

Рагнар

Когда явилась, я не захотел слушать, что, почему и как — погнал по лесу, злость вымещая. И зараза ни разу не молила остановиться, даже когда упала без сил. Жадно воздух хватала ртом, а я сердце её дико бьющее слушал и слышал… как стыдно ей.

И мне хорошо было. Совесть, стало быть, у девчонки есть. Знал, что она не плохая, потому ещё до сих пор не бросил, но мне было важно убедиться в том самолично: и без соплей, без слёз, без причитаний.

Славка даже этим меня покоряла.

И я опять был с ней, покуда у нас было время.

— Спасибо, — на прощание обронила. — И за то, что Зверем пришёл, — добавила мягко, а мне словно по сердцу когтями чиркнула.

— Не готова я была…

Не пожелал дослушать — погнал в лагерь, боль душить…

Обиду не таил. Сердцу мил не будешь. Не готова — так и не надо. У меня есть пара, мы уже о брачном гоне задумывались. А Славка… невестой станет брату. И я буду рад, ежели… сможет она натиск Зверя выдержать. Сможет отпор ему дать, хотя бы ногами быстра окажется…

Только волновался, что рано ей… А потом не знал, как радость сдерживать, когда Дагр на этот гон Славушку не взял, дал год на подрост. Я выдохнул с облегчением — правильно, не готова она ещё. Хотя и была сильнее других, о том ведал, но слаба, чтобы устоять в беге супротив Зверя. Потому, услыхав, решение Альфы, словно крылья обрёл. У нас ещё год есть! Буду гонять пуще.

Не поднимали больше темы моей второй сущности. Я не рвался со Славкой пообщаться как человек — учил, гонял, советовал Зверем. А потом, когда у Славушки очередные смотрины были на носу, я ей ягод скормил.

— Веришь мне?

— Когда ты так говоришь, у меня внутри всё сжимается, — призналась тихо человечка.

— Веришь? — рыкнул, не желая долгих споров.

И дурёха мне поверила. Не знал дозу несмертельную, но горсть съесть убедил, а через время Славка на очередном забеге сбилась с шага. Ухнула на колени… Я недовольно стопорнул рядом, но увидав, что она сначала позеленела, опосля взбледнула, затаился!

Дождался, когда уж не в себе была, кое-как откачал.

Домой на руках нёс, но уже у кромки леса, заставил своими двумя в село идти… И она шла. Падала, вставала, её штормило, рвало… То нужно было, как бы сердце кровью не обливалось, а результат хорош оказался. Даже я на то не рассчитывал.

Через пару дней, когда её вытолкали на смотрины пред очи Альфы, Беты и других волколаков, в том числе и брата, впервые напросившегося в резервацию, дабы глянуть на ту, кто ему в невесты обещан, — покривились все, окромя Дагра. Он и бровью не повёл, но глаза неудовольствием блеснули.

Это не было потехой, от которой сердце едва не обмирало, глядеть на Славку, ходящую на грани… На Альфу — сдерживающего гнев. Брата, терзаемого сомнением по поводу вменяемости избранницы, а то, что она ему ликом пришлась по вкусу, не сомневался. Хороша Славушка была, даже такая бледно-зелёная, исхудавшая и едва на ногах стоящая. Одни волосы белые чего стоили. Не бывало в наших землях такой чистоты северной. И глаза синие, в которых тонули все, даже ежели отрицали то.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Вот я и подыхал от мысли, что задумка не удалась.

Хотел ей что-то сказать Дагр, да Славку вывернуло едва не на Альфу.

Вагр отшатнулся, словно желчь ему предназначалась. Интерес заметно поутих. Ежели и были у кого-то сомнения на её счёт, теперь развеялись.

— Вы невест мне решили отравить? — Альфа даже не обернулся к бледному от ужаса Зваричу, дышащему урывками и на Славушку поглядывающему в диком испуге.

— Нет, только одну слабит. Без ведома, что съела, — замотал рьяно головой смотритель резервации, отчитываясь перед Альфой.

— Худа, слаба… Две весны пусть ещё крепнет, — вердикт вынес моей подопечной. — Но на следующий год гляну, и не дай бог… — эта угроза была всем.

Невесты глаза от землицы не отрывали, местный люд давно таился, страшась под руку попасть грозному Дагру. А я едва улыбку сдерживал. Не ожидал такой щедрости от отца.

Вагр, тупица, Альфу поблагодарил, с чего-то решив, что ему крупно не везло, и участь незавидная хоть немного отодвинулась.

Глупец!

Славка только крепче станет. И потом… потом я зрелищем — за его прилюдным позором, с большим смаком наблюдать буду.

Уже уходя, заметил, Славушка бледная, как полотно, на меня покосилась потухшим взглядом. Держалась на ногах из последних сих. Слабость мучали её изнеможённое ядом тело.

Но я не выказал сострадания или вины — не к тому взывала.

Я обещал научить выживать, а не помогать сопли на кулак наматывать или жилеткой для слёз служить.

Сама захотела — я лишь шанс давал…

Славушка

Проснулась с той же мутью в голове и животе. Продолжала лежать и скулить. И всё сильнее в голове билась отчаянная мысль: «Убить хотел… Со свету сжить. Мучительной смертью… и зрелищем этим насладиться! Ух… ирод окаянный!»

И даже попрощалась с белым светом: простила всех, кто меня обижал и того же самого Рагнара, пожелав ему жить до-о-о-олго, и меня вспоминать часто. А ещё бы лучше мне ему являться по ночам бестелесной душою неприкаянной и его душу из него вытряхивать.

Закрыла глаза, проваливаясь в омут небытия, отдаваясь в цепкие объятия Нави, но через несколько дней проснулась с удивительным желанием кушать. И свежего воздуха хотелось… удушливо и жадно.

— Ты! — негодовала, когда добралась до поляны, а там был Рагнар. — ТЫ!!! — бросилась на Зверя в бессильной жажде накостылять. Метнулась на него: когтями царапать, руками и ногами, даже зубами мечтая вцепиться, дабы проучить животину бессовестную и подлую.

— Убить хотел? — пыхтела яростно, силы теряя, но так ни разу не зацепив волколака. Уж больше вёрток был и быстр, а я долгой хворью вымучена, истощена. — Тварь! — хрипло взвизгнула, с последним броском на Зверя обрушиваясь, да так и завалилась в одиночку наземь, удушливо воздух хватая и силы, меня быстро покинувшие, восстанавливая. Точно хмельная, телом не владела, побарахталась неуклюже на землице, но подняться не успела, Рагнар лапой на меня наступил, перекрывая доступ дыханию.

— Я сделал так, что тебе дали время, — грозно навис.

Постаралась сбросить его лапищу, да не тут-то было. Жалкая попытка ни к чему не привела — меня точно стопудовой наковальней придавило.

— Пусти, — униженно замолкла, продолжая сражаться с его давлением и подкрадывающейся темноте обморока.

— Видать зря, — фыркнул брезгливо, давая свободу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Перед глазами назойливо звёздочки вереницей порхали, а когда оклемалась, мне почему-то хорошо стало. Будто вокруг мрак непроглядный был и вдруг рассеялся и свет окутал, теплом согревая.

— То есть… не хотел убивать? — не в силах встать, всё так же лёжа, поймала на прицел глаз Зверя.

— В этот раз — нет! — как всегда холодом облил ненавистный волколак. А во мне негодование клокотало — и почему он такой чёрствый? Неужто настолько всё равно, что со мной станется? Тогда зачем он со мной вошкался?