Цугцванг по-русски. Книга 1. 96 отделение милиции г. Москвы - Игорь Можайский

– Обязательно.

Она снова исчезла внутри.

– Когда ждёте малыша?

– Через три месяца.

– Подумать только! Появится маленький Салимзянов.

– Мы очень долго ждали этого ребёнка. Ритка, бедная, все больницы объездила. Ладно, давай, я пошёл за ней. Увидимся.

– Договорились.

Друзья обнялись, и на том расстались.

Шелестов вздохнул и, перехватив пакет с продуктами по – ловчее, пошёл домой, похрустывая свежее – выпавшим снегом.

Фёдор Салимзянов и Рита Садовская, круглолицая брюнетка, от которой веяло верностью и домашним очагом, дружили с детства. Вместе были в детском саду, вместе учились в школе. Они жили в пятиэтажке у метро «Академическая». После окончания торгового училища вместе пришли работать в гастроном, где и Антон познакомился с ними. Конечно, Шелестов знал в лицо и половину персонала по именам, но дружба почему-то сложилась именно с этой парой. Антон помнил ещё отца Фёдора по имени Шамиль, солидного, осанистого татарина, работавшего мясником в этом гастрономе, и приветливого улыбавшегося покупателям всеми тридцатью двумя золотыми зубами, вставленными с усушки и утруски различных мясных полуфабрикатов.

Иногда Фёдор приносил Антону домой свежее чешское пиво «Праздрой», иногда Рита подбрасывала на праздники деликатесы, типа кровяной колбасы или финского «сервелата». Почему ребята не поженились до сих пор, Антон не знал, но, скорее всего, им и так было хорошо вместе.

Сказать, что Виктор с Ритулей сильно хотели детей – так нет… Просто, так получилось. Ну, а что тут такого? Жили вместе давно, проблем особых не испытывали, жильё было, работали оба. Когда-то и дети же должны были появиться на свет… Как-то неожиданно всё случилось, и представить Риту молодой мамой Шелестов просто не мог. Но если ребята решили – так тому и быть. Рано или поздно – всё равно же размножаться надо… И, ему тоже!

Антон хмыкнул, и подумал о том, что обязательно на день рождения их ребёнка сделает этой паре хороший дорогой подарок.

Дом.

Запах жареной картошки сразу ударил в нос, как только Шелестов открыл дверь к себе домой.

– Мааам! Я пришёл! – Антон вяло начал снимать куртку. – У меня уже слюнки текут вовсю!

– Антоша, слышу, слышу. Я уже всё приготовила. – Со стороны кухни в прихожую вышла мама, держа в руках полотенце, один конец которого был у неё на правом плече.

Стащив, наконец, с ноги последний ботинок, Шелестов обнял мать, и поспешил мыть руки.

– Тапочки одень, простудишься!

Что на это сказать? Сказать нечего: мама есть мама!

Вымыв руки и умывшись, Антон заглянул в большую комнату. Отец сидел в кресле и смотрел телевизор. Газета «Известия» лежала у него на коленях.

– Привет, па!

Отец что-то пробурчал ему в ответ, и продолжил смотреть какой-то фильм про войну.

На экране телевизора полным ходом шла война. Немецкий танк, показанный крупным планом, натуженно ревя мотором и периодически стреляя на ходу из пушки, упорно продвигался вперёд, давя гусеницами брошенные орудия и какие-то ящики. Из траншеи решительно выбрался, и пополз ему навстречу очередной мифический герой – коммунист. Внезапно став перед танком во весь рост, примерно в метрах двадцати от него, киношный герой, вместо того чтобы швырнуть связку гранат под гусеницы, вдруг начал торжественно прощаться с товарищами, потом с Лениным, потом со Сталиным, потом с Коммунистической партией, потом ещё с кем-то. Наконец, прошитый пулемётной очередью, красиво упал навзничь. Видимо немцы в танке устали ждать, когда он их подорвёт, и сами решили быстренько его грохнуть. Куда делись гранаты, было не ясно. Дурдом!…

Отношения между Шелестовым – старшим и Шелестовым – младшим стали, прямо скажем, не фонтан, когда Шелестов поступил в Вышку. Отец, почему-то искренне считал, что свою жизнь его сын, то – бишь, Антон, должен связать с наукой. Почему так, Шелестов – младший не знал, а спрашивать не хотел. Да и поздно уже было.

Ещё в пацанском возрасте, друзья во дворе жаловались на своих отцов, мол, за всякие мелкие косяки могли накричать, либо слегка отшлёпать для порядка. Отец Антона в свою очередь всегда пытался донести до него, почему тот не прав, или почему так поступать нельзя. Если Шелестов – младший не соглашался, отец со смехом говорил: «Ладно парень, это твои грабли, набивай себе шишку за счёт собственного опыта!»…

…Поужинав, Антон прошёл в свою комнату. Не спеша разделся до плавок и также, не спеша, направился в душ.

Завершив акт омовения, Шелестов насухо вытерся большим мохнатым полотенцем, и закутался в толстый махровый халат. Теперь можно было прилечь и посмотреть телевизор, благо время было всего-то одиннадцать вечера.

Раздался еле слышный стук в дверь, которую Антон всегда закрывал, когда находился у себя.

– Да, мам! Что?

Мать вошла к нему, держа в руке продолговатый серый конверт.

– Антоша, Вилли прислал тебе письмо. На, вот, возьми. – Она положила его на край кровати. – Отец уже лёг спать, ему рано вставать. Хочешь чаю?

Шелестов – младший приподнял голову, потянулся и взял письмо.

– Нет, мам, не хочу! Иди, отдыхай.

– Ты не закрыл шкаф, когда вешал куртку, и я почувствовала запах очень хороших французских духов «Клима».

– И что?

– Нет, ничего, просто эти женские духи мне очень нравятся!

– Мне тоже! Мам, перестань! Ты как Штирлиц.

– Хорошо, хорошо, я умолкаю. Ты решил, как ты будешь справлять Новый Год?

– Нет ещё, но я сообщу дополнительно.

– Вот – вот, сообщи.

Мама вышла, плотно закрыв за собою дверь в его комнату.

Шелестов аккуратно вскрыл конверт, из которого тут же выпала фотография. Он отложил письмо и стал внимательно рассматривать этот снимок. На цветном фото был изображён молодой улыбающийся парень, примерно одного возраста с Шелестовым, в руках он держал новорождённого, а рядом стояла невысокая девушка с большими карими глазами, которая держала на руках девочку, чуть старше новорождённой. На заднем плане отчётливо было видно здание с колоннами и стоящим рядом со входом белым микроавтобусом типа «РАФ»22 с красным крестом на борту, сильно смахивающим на нашу «скорую помощь».

– Ах ты, рыжий – конопатый, убил дедушку лопатой! – весело пропел себе под нос Антон.

Огненно рыжая шевелюра, нос картошкой, лицо в веснушках. С фото на Шелестова смотрел Вилли Рейнер, по прозвищу «Ветер». Рядом стояла его жена Хелен, а на руках была дочка Марта. На обратной стороне было написано по – немецки и тут же по – русски, коряво правда, но читаемо: «10 декабря 1985 года, Берлин, ГДР, родился Макс.»

– Всё ясно! – Антон вложил фото с семьёй друга обратно в конверт. – Так! Что мы тут пишем!

Достав сложенный в несколько раз лист бумаги, и развернув его, Шелестов углубился в чтение…

База ВМФ СССР, г. Балтийск, 1980 год.

…Подъём в 7 утра, комплекс специальных дыхательных упражнений, затем бег вдоль Балтийского побережья в спортивной форме одежды, душ и завтрак. За полтора года службы на военно – морской базе г. Балтийска, Калининградской области, Антон и Борис Гудков всё выполняли уже автоматически.

В тот день начало занятий по специальной боевой подготовке внезапно было прервано появлением в учебном центре их прямых и непосредственных командиров: зам. командира части, начальника штаба базы, замполита базы и командира дивизиона. Вместе с ними пришли трое незнакомых крепких парней, одногодков Шелестова и его сослуживцев, одетых в повседневную форму матросов ВМФ СССР.

– Встать! Смирно! Товарищ капитан второго ранга! – начал было докладывать по уставу начальник спецкурсов, проводивший занятия, но зам. командира прервал его и обратился к стоявшему по стойке «смирно» личному составу дивизиона.

– Товарищи! С сегодняшнего дня в вашем подразделении начинают проходить срочную службу трое военнослужащих ВМФ Германской Демократической Республики, из родственного нам подразделения! Прошу личный состав оказать посильную помощь в прохождении службы. Вольно!

Затем слово взял замполит базы.

– Товарищи! Братский немецкий народ…

Антон с любопытством рассматривал вновь прибывших. Парни были спортивного телосложения,