Смерть выберет тебя - Ричард Пратер

— Пока нет, дорогуша. Они хотят, чтобы вы поподробнее рассказали мне о том, что случилось.

— Я уже повторила им два или три раза!

— Знаю. И очень может быть, что придется изложить это еще раз. Кстати, как вообще вы попали в дом Рэндольфа? — Я улыбнулся ей. — Я-то думал, что у нас с вами свидание.

Она сделала попытку улыбнуться в ответ.

— Да, и я собиралась вернуться вовремя, Шелл. — Она вздохнула. — Незадолго до вашего прихода мне позвонил Рэндольф. Это было за час или два до его программы — у него же сегодня передача, вы знаете. Во всяком случае, должна была быть.

— Я знаю.

— Ну так вот, Джон сказал, что получил информацию, дискредитирующую «Мамзель». Шелл, не знаю, Тоби это или нет, но кто-то пытается разорить нас. Теперь я в этом убеждена.

— Что это была за информация?

Она поколебалась, плотно сжав свои полные красные губы, потом стремительно заговорила, словно желая высказать все на одном дыхании.

— Рэндольф якобы получил сведения о том, что кто-то в «Мамзель» тайком делал фотографии клиенток. Голых. Знаете, в некоторых тренировочных аппаратах, в душе и тому подобное. И использует их для шантажа. И даже намеревается опубликовать некоторые из них здесь, в Голливуде.

— У него имелись такие фотографии?

— Нет, конечно. Все это ложь, Шелл. — Она прикусила нижнюю губу и нахмурилась. — По крайней мере, я так думаю. Я просто не понимаю, как это могло быть сделано… — Конец фразы повис в воздухе.

— Он не показал вам ни одной фотографии?

— Нет. У него их не было. Он только заверил, что ему сообщили о них, но доказательств у него не было никаких. Поэтому он и позвонил мне — чтобы выслушать, что я имею сказать по этому поводу. Ну, я была просто в ужасе. — Лита закрыла глаза и приложила руки ко лбу. Лицо у нее было бледное, усталое, перекошенное, но все равно оставалось красивым.

— И он попросил вас приехать к нему?

— Нет. Это я предложила. — Она открыла глаза и сделала глубокий вдох. — Поначалу я так разозлилась, что потеряла способность соображать. Но я сказала ему, что тут же приеду к нему и чтобы он дождался меня. Я бросилась туда, и он меня ждал. — Она смолкла, взяла мою кисть в свои руки и сжала ее теплыми пальцами. — Мне даже думать об этом не хочется.

Мы сидели так близко, что ее колено касалось моего, и я чувствовал, как ее тепло обжигает мою кожу. Даже в таких необычных обстоятельствах, когда мы сидели в комнате для допросов, а в огромных нежных глазах Литы еще стоял ужас, мне хотелось обнять и прижать ее к себе, почувствовать, как ее тело поддается мне.

— Мы говорили всего несколько минут, — продолжила она. — Я упрекнула его за то, что он поверил в эту подлую выдумку обо мне и о «Мамзель». Полагаю, мне удалось убедить его, что ему подсунули фальшивку.

— Он назвал, кто сообщил ему эти сведения?

— Нет. Я спрашивала его несколько раз, но он так и не сказал этого. Ой, постойте! — Похоже, она припомнила что-то. — Я даже предположила, что эта информация была передана ему мистером Тоби. Но Рэндольф не сказал ни да ни нет. Он собирался уже ехать на студию. Я стояла у двери. Он обещал, что не упомянет «Мамзель» в сегодняшней программе.

Она смолкла. Ее губы искривились, пока она обдумывала следующие слова. Потом она продолжила более медленно, глядя не на меня, а куда-то на задний план, словно она снова видела случившееся.

— Я не совсем отчетливо помню, как все произошло. В противоположной стене там было окно. Может, два. Как бы там ни было, мистер Рэндольф стоял у своего письменного стола, когда раздался треск. Он показался ужасно громким, может быть, только из-за его внезапности. Мы оба посмотрели туда, и… я подумала сначала, что это какая-то труба. Но это оказалось большое ружье, и оно выстрелило… — Она смолкла. Ее лицо побледнело еще больше, она судорожно сглотнула.

Помолчав несколько секунд, она продолжила:

— Это был очень громкий выстрел, и я услышала, как что-то бухнулось в мистера Рэндольфа. Пуля. Я это слышала. Я взглянула на него — он… он словно пролетел мимо меня по воздуху. Я даже помню, как разлетелись в стороны его руки.

Она снова сделала паузу. Я легко представил себе эту сцену. И вполне мог понять, почему Лита выглядела больной, почему так трудно давался ей рассказ. Ей выпало увидеть одно из самых неприятных зрелищ. Я видел мужиков, подстреленных из пистолета 45-го калибра, и умирали они совсем не так, как показывают в кино. И не так, как показывают по каналу Рэндольфа или по любому другому каналу. Пуля 45-го калибра ударяет в тело со звуком, похожим на тот, который издает топор мясника, врезающийся в большой кусок мяса. Кровь бьет струей и льется потоком. При этом мужчины иногда вопят, как женщины под пыткой. И когда подстреленный умирает, его мышцы и всякие внутренние органы полностью расслабляются. Насильственная смерть — жестокая, безобразная, противная, жуткая штука. Особенно в глазах женщины. А судя по всему, Рэндольф был убит пулей покрупнее 45-го калибра.

Она облизнула губы и медленно продолжила:

— Он ударился о стену и издал еле слышный, какой-то странный звук. Он упал… — Она искала подходящее слово, шевеля пальцами. — Как тряпье.

— Что скажете о мужчине за окном? Вы видели его?

— В тот момент — нет. Когда я бросила взгляд на окно, там никого уже не было. Ружье исчезло. Как я догадалась, меня убийца просто не заметил.

— Угу. Что случилось потом?

— Потом… все как-то спуталось, Шелл. Я, кажется, совсем потеряла голову. Помню, выбежала из дома и бросилась к улице. Только и думала, как бы сбежать оттуда побыстрее. — Она помолчала. — Моя машина, наверное, так и осталась там стоять.

— Что произошло после того, как вы выбежали наружу? Я так понял, что полицейские нашли вас на газоне?

— Я… я выбежала на улицу. Там неподалеку уличный фонарь, и я увидела бегущего мужчину. Бегущего от меня.

— Вы его разглядели?

— Не слишком хорошо. Он, должно быть, услышал меня… И еще, там была машина. Она подъехала как раз тогда, когда он выскочил на улицу. Я бежала по газону и заметила автомобиль. В этот момент мужчина оглянулся, и я увидела его лицо в свете фонаря. Самый отвратительный мужик, которого я когда-либо видела. В тот же миг послышался вой сирены. Я… ружье все еще было в его руках. Мне кажется, он поднял его и прицелился в меня, но я не уверена. Я… я, должно быть, упала в обморок.

— Вы говорите, он показался вам отвратительным.

Что вы имеете в виду?

— Очень большой и страшный. Это точно — жутко большой.

В моей голове уже явственно зазвонил небольшой колокол.

— Такой же большой, как я? — Я улыбнулся ей. — И такой же страшный?

— Ну, вы-то совсем не страшный. — Она тоже улыбнулась. — Вы довольно привлекательный, Шелл. А тот мужчина был просто мерзок. И он даже больше вас.

В этом я уверена.

— Вы узнали бы его, если бы увидели снова?

Она кивнула:

— Обязательно.

— Могли бы вы опознать его по полицейским снимкам?

— Полагаю, что да. Я довольно хорошо разглядела его.

— А водителя машины?

— Там было темно, и его я не очень помню. Насчет него не уверена.

Когда она пришла в себя, над ней уже склонялись полицейские. Вот и все, что она смогла рассказать.

Хэнк и Райли вернулись в комнату для допросов. Я вызвал Хэнка в коридор и спросил:

— Вы показывали ей снимки из полицейского досье?

— Нет еще, только собирались.

— Ты знаешь Хиата Аркаджаняна?

— Конечно. — Он прищурился. — При чем тут Арк?

— Покажи ей альбом с фотографиями Арка.

— Почему ты думаешь, что это он?

Я рассказал ему о намерениях Роя Тоби в отношении «Мамзель» и о нашей с ним стычке. Закончил я свой рассказ так:

— Капитан Сэмсон уже в курсе моей перестрелки с подручными Тоби, в которой участвовал и Арк. Весьма возможно, что Арк провернул еще одно задание Тоби сегодня ночью.

В раздумье Хэнк наморщил лоб, потом кивнул:

— Не исключено. Есть еще кое-что, Шелл. Пушка вполне подходит такому типу, как Арк.

— Что ты имеешь в виду?

— Я покажу тебе пушку, и ты поймешь, что я хочу сказать.

Он вышел ненадолго, вернулся с двуствольным дробовиком и протянул его мне:

— Что ты об этом думаешь?

— Дробовик? Лита приняла его за винтовку. Но ее вряд ли можно назвать знатоком оружия.

— Она назвала оружие совершенно точно. — Хэнк протянул ладонь — на ней лежал патрон дробовика с округленной пулей в гильзе вместо обычного пыжа. — Один пустой патрон в левом стволе и вот этот в правом. Кто-то отлил свои собственные пули. Эта пуля весит около унции.

Теперь мне стало понятно, что имел в виду Хэнк раньше, когда говорил, что Рэндольф был почти перерезан пополам большой пулей. Я сам никогда не видел ничего подобного — самая смертоносная пуля, которую я когда-либо держал в своих руках. Кто-то взял обычный ружейный патрон и зарядил его отлитой вручную свинцовой пулей. Она была размером почти с мячик для пинг-понга.