Семен Дежнев - Лев Демин

"Иногда в экспедицию промышленников вкладывались и государственные средства. И перед такими экспедициями ставилась двоякая цель — как открытие и присоединение новых земель с объясачиванием их населения, так и пушной промысел. Так, воевода Францбеков оказывал содействие и помощь в снаряжении амурской экспедиции Ерофея Хабарова. Он же снабдил хлебом и ссудил деньгами «на подъем» Юшка Селиверстова, отправившегося с экспедицией на северо-восток. Добыча таких экспедиций делилась между казной и промышленниками. Казне доставалось до 2/3 добычи. В роли организаторов промысловой экспедиции выступали и служилые люди. Среди таких можно назвать, например, Михаила Стадухина. Не получая государева жалованья, он в течение двенадцати лет возглавлял экспедицию, побывавшую на Индигирке, Колыме, Анадыри, Пенжине, Гижиге и Охотском побережье. Вообще фигуру промышленного человека подчас трудно отделить от служилого человека, как затруднительно четко разделить деятельность правительственных и частных промысловых экспедиций. К отрядам служилых людей, направлявшихся для сбора ясака и приискания новых земель, обычно приставали промышленники. Промыслами и меновой торговлей с аборигенами занимались и казаки, находившиеся на службе. Таким образом служилый человек становился одновременно и промышленником. В свою очередь, и начальники промысловых отрядов, особенно в том случае, если они получали от властей помощь и содействие, выполняли разные официальные поручения — доставляли почту в ясачные зимовья, ходили на непокорные племена, собирали сведения о новых землях и реках. Так промышленный человек становился и служилым.

Трудности с доставкой хлеба в Якутию заставили власти воеводства уделить внимание и развитию хлебопашества в самом крае. Первые русские крестьянские земледельческие хозяйства возникают в 40-50-е годы на верхней Лене. Одним из первых ленских хлебопашцев становится Ерофей Павлович Хабаров. В 1641 году имел в устье Куты около 26 десятин распаханной земли, а также соляные варницы, используя наемную рабочую силу. Затем началось освоение других сельскохозяйственных районов: в устье Киренги, по притоку Алдана Амге и в устьях ленских притоков Витима и Пеледуя. Земледелие обычно сочеталось с разведением крупного рогатого скота и домашней птицы. В окрестностях Якутска пашенных земель не было ввиду неблагоприятных природных условий, которые при тогдашней технике земледелия преодолеть не удавалось.

Однако на протяжении всего XVII века земледельческие хозяйства составляли на обширной территории Якутии лишь крохотные островки. К концу века за всеми крестьянскими дворами числилось менее одной тысячи десятин, а местный хлеб покрывал лишь около 30 процентов всех потребностей гарнизона. Но все же первый шаг к развитию земледелия на Лене был сделан. Выращивались овес, рожь, овощи. Во второй половине века к земледелию (особенно на Амге) начинают приобщаться и якуты. Заинтересованное в развитии сельского хозяйства в крае правительство оказывало крестьянам-переселенцам безвозмездную помощь, предоставляя лошадь, сошники для сохи. Иногда крестьянин получал и корову.

Техника земледелия была низкой. Повсеместно практиковалась двухпольная система — чередование пашни и пара. Крестьянам приходилось сталкиваться с непривычными и сложными природно-климатическими условиями, частыми наводнениями в речных долинах, поздними весенними и ранними осенними заморозками. Все это обусловливало низкую урожайность. Из-за частых неурожаев тяжести феодальных повинностей, положение основной части крестьянства было тяжелым. Хотя в его среде выделялась и небольшая прослойка зажиточных хозяев владевших десятками десятин пашни, десятками голов лошадей и рогатого скота. В таких хозяйствах широко применялся наемный труд.

Точную численность русского населения края на основании имеющихся документов определить трудно. Учету, да и то неполному, подвергались только мужчины. Авторы «Якутии в XVII веке» определяют численность мужчин на конец века (включая и детей) примерно в 1400–1500 человек. Эта весьма приблизительная цифра не учитывает не подлежавших регистрации гулящих и промышленных людей. Значительную массу русских людей составляли выходцы из Поморья, района Великого Устюга и Перми. Видимо, среди тех, кто указывался в документах, русскими, оказывалось и некоторое количество коми-зырян и коми-пермяков. Среди якутских служилых людей встречались казаки с прозвищами Зырян, Пермяк. Выходцев из других областей было значительно меньше. Попадали на Лену и ссыльные, осужденные за разные уголовные и политические преступления, а также военнопленные. Они либо устраивались на службу, либо занимались земледелием и ремеслом. Общая численность ссыльных на Лене в XVII веке была невелика, и они не оказывали какого-либо существенного влияния на развитие края.

Мы видели, что заметной особенностью демографии Сибири был малый процент женщин среди русской части населения. Здесь это проявлялось еще более отчетливо, чем в Сибири Западной. В Ленский край приезжали с женами и детьми лишь единицы. Поэтому распространенным явлением становятся связи русских с якутками и другими аборигенками. Очень часто такая связь переходила в узаконенный церковью брак. Предварительно жены принимали крещение и нарекались русскими именами. В одних случаях такой связи и браку предшествовало полюбовное соглашение с родными женской стороны, в других случаях родным выплачивался калым, в третьих — женщина попадала в дом сожителя или мужа в качестве ясырки — пленницы, военной добычи. Бывало и такое — не будем идеализировать тот век. Якутские, эвенкийские, юкагирские жены быстро усваивали русские обычаи и быт. Они рожали детей, «прижитков», которые уже рассматривались как русские. Так формировался характерный тип русского населения Восточной Сибири с аборигенной примесью в крови, физически выносливых коренастых людей с признаками монголоидности в чертах лица.

Семен Иванович был дважды женат. Обе его жены были якутками и оставили ему потомство. Был женат на якутке и Федот Алексеев. Эта отважная женщина сопровождала мужа в его опасном плавании вокруг Чукотки, стоившем в конце концов мореплавателю жизни.

Общаясь с коренным населением Восточной Сибири, русские, в свою очередь, переняли у него много полезного, например образцы зимней меховой одежды, навыки езды на оленях и собаках, орудия лова промысловых зверей, навыки охоты и рыбной ловли, элементы народной медицины и т. п. Освоение многовекового опыта аборигенов позволило русским приспособиться к суровым условиям северо-востока Сибири.

Как можно оценить вхождение Якутии, да и других областей Восточной Сибири в состав Русского государства?

Видный советский историк Н.Н. Молчанов решительно отвергает бытующее в зарубежной исторической литературе стремление отождествить связи России со странами Азии с традиционной колониальной политикой западноевропейских стран. Можно, безусловно, согласиться с этой точкой зрения исследователя, справедливо подчеркивавшего, что расширение России было процессом, аналогичным формированию национальных территорий таких стран, как, например, Франция. Ведь распространение ее центральной власти на Бретань, Прованс, Лангедок или Корсику никому не приходит в голову объявлять колониальной политикой. Шел естественный процесс формирования многонационального Российского государства. При этом нельзя забывать, что расширение его территории носило в основном не завоевательный, а мирный характер. Это происходило, например, как мы видим, в Сибири.

Территориальные присоединения России в Сибири были частью процесса формирования многонационального государства. Это присоединение облегчалось тем, что сибирские народы, за единичным исключением, еще не достигли стадии государственности. Как подчеркивают авторы «Якутии в XVII веке»: «В отличие от западноевропейских колонизаторов русские вообще никогда не истребляли покоренных народов, не порабощали их и не уничтожали их самобытности». Мы видели, что московское правительство, руководствуясь своими экономическими интересами, предписывало в своих наказах сибирским воеводам относиться к местному населению с «ласкою, а не жесточью» и лишь в самом крайнем случае прибегать к силе оружия.

Нет оснований идеализировать московскую политику в Сибири. Присоединение Якутии, как и других восточносибирских областей, принесло ее народам немало бедствий. Речь может идти и о тяжелом ясачном обложении и всяческих иных поборах, вымогательствах со стороны корыстолюбивых воевод и служилых людей. Но если подходить по большому счету и вглядываться в исторические перспективы развития, включение сибирских народов в состав Русского централизованного государства означало конец межплеменным усобицам и способствовало установлению элементарной (хотя бы феодальной) законности, вовлекало народы в систему общероссийского рынка, приобщало их к более современным, передовым для того времени методам хозяйствования, устраняло их самоизолированность. «Все это с избытком компенсировало те отрицательные стороны царского колониального режима, которые так болезненно ощущались на первых порах», — читаем мы в книге «Якутия в XVII веке».