Последний десантник - Сергей Зверев

Для своих действий погромщики выбрали идеальное время. Сейчас, среди бела дня, большинство мужчин в лагере отсутствовало. Они в это время зарабатывали гроши на любых работах, за которые можно было взяться, чтобы хоть как-то прокормить семьи. В лагере, правда, имелась своя охрана, но выполнить свою задачу – не допустить чужаков – она не смогла. В ходе недолгой перестрелки обладавшие разве что охотничьими ружьями мужчины-южане были расстреляны из автоматов, которых у нападавших было в избытке. Сейчас же разворачивался второй акт этой трагедии.

– Все внутрь! – орал боевик, направляя на людей примкнутый к автомату штык-нож. Стоявшие рядом с ним помогали загонять большую, многодетную семью в юрту.

– Не тронь! – женщина закрыла руками детей. – Что вы от нас хотите?

– Скоро узнаешь, сука! – оскалился боевик, ударяя ее прикладом в спину. – Я вам всем объясню!

Она, протяжно крича, упала на колени.

– А ну-ка, вы, звереныши, затаскивайте ее в юрту, – скомандовал детям бандит, – чего стали? Быстро! Взяли за руки и потащили!

В стороне раздавались выстрелы. Там, у скалы, расстреливали раненых мужчин.

– Смотри! – закричала своей подружке девочка в желтом платке. – Это же моя сестра!

По высокому берегу от троих боевиков убегала девушка лет восемнадцати. Ее разорванное платье ясно свидетельствовало о том, что с ней собирались сделать трое мордоворотов, уже настигавших свою жертву. Казалось, еще немного, и та окажется в их руках. Но, оглянувшись и видя – убежать уже не получится, девушка бросилась с берега в реку. Преследователи остановились, на все лады изрыгая ругательства и проклятия в адрес ускользнувшей добычи. Беглянка оказалась неплохой пловчихой и теперь что было сил гребла к противоположному берегу, до которого, правда, было еще далеко.

Пробормотав ругательство, один из бандитов вскинул автомат. Прозвучали один за другим три одиночных выстрела, однако пули ушли в воду, не задев плывущую.

– Да у тебя руки кривые, как я вижу, – заметил второй. – Смотри, как надо стрелять.

Прищурившись, он тщательно выцеливал в прорезь прицела голову плывущей. Раздался выстрел!

– Вот так-то, – удовлетворенно произнес стрелок. – Видели? Сразу топором на дно пошла. Учитесь, пока есть возможность. Ладно, пошли, найдем себе других, посговорчивей. Я там видел пару-тройку смазливых мордашек.

У юрт продолжалась бойня.

– Дедушка, что с тобой? – трясла за рукав старика девчушка лет семи. – Вставай! Тебе плохо? Дедушка!

Но тот, широко раскинув руки, лежал на камнях, остекленевшим взором уставившись в небо. Не дав больше сказать ни слова, боевик схватил ребенка за шиворот и, размахнувшись, бросил девочку в реку.

– Мы вам устроим веселую жизнь! – пообещал руководивший погромом. – Навсегда сюда дорогу забудете. Кто вас сюда звал? Вам же популярно объясняли: валите на родину. Нет, не доходит… Ну ничего, растолкуем попонятней.

Людей загоняли в юрты и палатки. Тех, кто сопротивлялся, пристреливали на месте. А с дороги на крайние постройки уже надвигался бульдозер с укрепленным на нем флагом «Союза за стабильность». Первой на его пути оказалась серо-белая юрта, в которой находилось человек двадцать. Стальной щит с маху смел хлипкую преграду. Раздались пронзительные крики.

– Смерть северянам! – горланил долговязый боевик, скаля зубы.

– Смерть! – в унисон откликнулись глотки таких же, как и он, бандитов.

Здесь, на тихой окраине столицы, обычно было тихо и спокойно. Эта часть города больше напоминала деревню, с ее патриархальным укладом и традициями. Глинобитные дома, казалось, щурились маленькими окошками на редких прохожих. Огромные старые деревья свешивались из-за оград, покачивая ветвями. То, что происходило сейчас, напоминало сцену из фильма о зверствах военных преступников – где-то там, на другом краю света. По улице неторопливо катил переоборудованный грузовик. На мирной в прошлом машине был установлен огнемет, и коллеги тех, кто был занят разгромом лагеря беженцев, проявляли свое рвение здесь, только под другой вывеской.

– Давай! – командовал долговязый, и его подчиненный деловито поливал очередной дом огненной струей. Позади уже пылали постройки, попавшие под страшное оружие.

– Звери! Изверги! – закричал седобородый старик, появившийся на пороге дома.

Он поднимал к небу руки, словно призывая небеса обрушить огонь на самих нелюдей.

– Будьте вы прокляты! И вы, и ваши дети – все вы в аду окажетесь…

– Это вряд ли, – хмыкнул боевик, направляя струю огня на старика, который мгновенно превратился в живой факел и с воем упал на землю, – я туда не спешу, а вот тебе помогу.

– Добить? – поинтересовался стоявший рядом, глядя на муки жертвы.

– Зачем? – искренне удивился долговязый. – И так сгорит. Чего патроны зря тратить? Ты их лучше вон на этих используй. Или не успеешь?

Он показал на ворота, располагавшиеся у пересечения улочек. Оттуда выскочила женщина в цветастом халате, прижимая к себе ребенка. Оглянувшись, она бросилась по улице. Казалось, еще немного, и беглянка скроется за высокими деревьями.

– Запросто! – с готовностью согласился автоматчик и короткой очередью срезал убегавшую.

Новый столб огня ушел направо. Там со звоном разлетелось окно, и столб пламени полыхнул наружу. Вопли тех, кто находился внутри, внезапно прекратились.

– Двигай дальше, чего остановился! – постучал долговязый по кабине водителя. – У нас еще работы невпроворот.

Машина двинулась дальше. Позади, в двух кварталах, на фонарном столбе покачивались трупы трех повешенных…

Глава 17

– Прикрой окно, – сказал Адилбек, поворачивая голову.

– Так ведь я хотел… – начал было Косой.

– Мне сейчас лишние уши ни к чему, – пояснил сын свергнутого президента.

Боевик встал из кресла и прикрыл створки окна. Он немного постоял там, глядя во двор. Лагерь выглядел спокойным. На нескольких кострах стояли котлы, в которых варилось что-то аппетитное. Еще бы – бойцы за освобождение страны должны быть в хорошей форме. Сытый солдат и воюет хорошо – эту истину Косой знал прекрасно по своему собственному опыту. А уж с провизией особых проблем не имелось – вокруг ведь аилы, пастбища. Местные всегда поделятся. Нет, конечно, иногда встречались среди пастухов отморозки, начинавшие спорить, доказывать: дескать, я своим потом и кровью зарабатываю, а вы, бандиты, все отнимаете… С такими разговор был короткий.

В данный момент часть бойцов на базе отсутствовала, будучи занятой в столице и ее окрестностях. Абуталип руководил одной из операций, а в отсутствие начальника Косой был за главного. Забот, конечно, хватало. Сейчас в «кабинете», кроме зама, находились сынок президента и только что появившийся Чингиз. Последний, как всегда, выглядел отлично – собранный, подтянутый, с вежливой улыбкой и такими же манерами.

– Выпьешь? – кивнул Адилбек на несколько разнокалиберных бутылок, стоявших на столе.

– Благодарю вас, Адилбек Александрович, – учтиво наклонил голову Чингиз, – если позволите – воды.

«Тоже мне, принц выискался! – размышлял Косой. – Можно подумать, на бал собрался…»

Адилбек нетерпеливо бросал взгляды на гостя, скрутившего крышку бутылки и сделавшего глоток минералки.

– Так что, привез?

– А как же! – подтвердил тот. – К сожалению, пока что я смог сделать для вас только это.

Чингиз положил на колени сумку, извлек из нее конверт и протянул сыну президента. Тот торопливо схватил его и с треском разорвал бумагу.

– Так… почитаем, – облизал он губы, – вот! Ага… Вы только послушайте, что он пишет.

Адилбек откашлялся и принялся читать вслух насыщенное восточными витиеватыми фразами послание:

«…очень сожалею, что вынужден беспокоить вас, уважаемый Александр Арзибекович, но обстоятельства складываются так, что иного варианта я просто не вижу. Та, сумма, которую я хотел бы получить, как мне кажется, вполне адекватна и соизмерима с истинным значением пленки. Она ведь стоит куда дороже, и вы это сами прекрасно понимаете. Видит бог, ничего плохого у меня и в мыслях нет по отношению к вам, дорогой…»

Адилбек прервал чтение и тяжело вздохнул:

– Нет, ведь какова сволочь! Ублюдок. За все, что сделал для него мой отец, он ноги ему целовать должен… У меня просто в голове не укладывается.

– Да уж, – подтвердил Чингиз, – без комментариев.

– «…Я уверен, что у вас все сложится прекрасно и вы снова займете место президента, которое заслуживаете, как никто иной. Но мне, человеку маленькому, нужно подумать и о себе, тем более в такое сложное и непредсказуемое время, как наше. И вот за все про все я прошу всего лишь пятнадцать миллионов долларов. Условия вполне приемлемые, не наносящие вам ущерба. Очень надеюсь на вашу порядочность и благоразумие. В противном случае информация может попасть соответствующим международным службам, и тогда город Гаага станет вам гораздо ближе, чем можно себе представить. Впрочем, зная вас, глубокоуважаемый Александр Арзибекович, я не сомневаюсь, что вы поступите правильно. Мы с вами слишком давно и хорошо знаем друг друга, чтобы сейчас, в трудное для нас всех время, ссориться из-за каких-то мелочей…»