Мистические истории. День Всех Душ - Уильям Фрайер Харви

очень прочного, основательного дерева. И лет он простоял немало: обильно украшенные искусной резьбой по дереву двери и карнизы указывали, самое позднее, на середину прошлого века. Все это когда-то было выкрашено белой краской, но широкая спина времени так долго истирала притолоки, что природный рисунок дерева проступил наружу. За домом рос яблоневый сад – кривые деревья, все в сучках и наростах, выглядели в сумеречном освещении жалкими и больными. Ржавые, без поперечин ставни на окнах были плотно закрыты. Признаки жизни отсутствовали, дом казался совсем пустым, и все же, задержавшись рядом, я ощутил в нем нечто знакомое – услышал его речь. Я все время вспоминаю о том, как впервые увидел это серое колониальное строение[42], и лишний раз убеждаюсь, что первое впечатление иногда бывает сродни пророчеству, ведь, в конце концов, моя неожиданная догадка не была оправдана никакими вескими причинами.

Я отступил и перешел на другую сторону дороги. Небо, перед тем как померкнуть, озарилось красными закатными лучами, тронувшими на мгновение посеребренный временем фасад дома. Размеренно, одно за другим, вспыхнули и заиграли причудливым светом стеклышки в веерообразном окошке над дверью. Потом закат погас, и картина сделалась еще мрачнее, чем прежде. И тут я, нимало не сомневаясь, сказал себе: «Все просто: это дом с привидениями!»

Почему-то я сразу себе поверил, и, поскольку находился снаружи, эта мысль меня позабавила. Облик дома говорил сам за себя, я нашел верное объяснение. Если бы полчаса назад мне задали по этому поводу вопрос, я, как подобает молодому человеку, который видит в сверхъестественном исключительно объект для юмора, ответил бы, что домов с привидениями не бывает. Однако, разглядывая это жилище, я понимал, что пустые вроде бы слова наполняются живым смыслом: над домом тяготела сверхъестественная тайна.

И чем дольше я смотрел, тем эта тайна делалась весомей. Я обошел дом кругом, пробуя заглянуть в щели в ставнях, с ребяческим азартом взялся за дверную ручку и осторожно попытался ее повернуть. Если бы она подалась, вошел бы я внутрь? Осмелился бы потревожить таинственную тишину за порогом? К счастью, моя храбрость не подверглась испытанию. Портал оказался на удивление стоек, и поколебать его не удалось. Наконец я, многократно оглядываясь, пошел прочь. Идти пришлось дольше, чем я рассчитывал, но вот впереди показалась большая дорога. За поворотом обнаружился вскоре уютный, опрятный домик, из разряда тех, где привидения ни в коем случае не водятся, – жилище, не знающее зловещих тайн, а знающее только процветание и благополучие. Его стены светились в сумерках чистой белой краской; увитое виноградом крыльцо было прикрыто на зиму соломой. От дверей как раз отъезжала старая одноконная карета с двумя визитерами. Через незанавешенные окна я разглядел гостиную с горящей лампой и стол, накрытый для раннего чаепития, устроенного ради удобства гостей. Хозяйка дома проводила друзей до ворот и там задержалась, отчасти чтобы проследить за каретой, которая со скрипом покатила прочь, а отчасти чтобы бросить вопросительный взгляд на меня, в полутьме проходившего мимо. Это была молодая женщина, миловидная и энергичная, с внимательными темными глазами, и я осмелился остановиться и задать ей вопрос:

– Дом на проселочной дороге, единственный, в миле отсюда… не скажете ли, кому он принадлежит?

Женщина задержала на мне взгляд и вроде бы слегка покраснела.

– Никто из наших по этой дороге не ходит, – бросила она.

– Но это короткий путь в Медфорд, – возразил я.

Женщина помотала головой.

– Может, короткий, а может, и нет. Так или иначе, но мы там не ходим.

Я был заинтригован. Чтобы бережливые янки пренебрегали возможностью срезать путь? Это было неспроста.

– Но вы по крайней мере знаете этот дом?

– Да, видела.

– И кто хозяева?

Женщина усмехнулась и перевела взгляд в сторону, словно бы подозревала, что незнакомый человек отнесет ее слова на счет деревенских суеверий.

– Думаю, те, кто там обитает.

– Но разве там кто-то живет? Все ведь закрыто.

– Не важно. Они никогда не выходят, да и с улицы никто не входит. – И моя собеседница отвернулась.

Я осторожно тронул ее за рукав.

– Вы хотите сказать, что это дом с привидениями?

Женщина отстранилась, покраснела, прижала палец к губам и поспешила обратно в дом. Занавески на окнах тут же задернулись.

Несколько дней это маленькое приключение не выходило у меня из головы, но мне не хотелось им с кем-либо делиться. Если привидений нет, то не стоит выдавать, что у меня разыгралась фантазия, а если они есть, то пусть эта чаша лакомой жути достанется мне одному. Разумеется, я решил снова пройтись тем же путем и через неделю, в последний день года, так и поступил. Я приблизился к дому с противоположного направления, но примерно в тот же час, что раньше. Темнело, небо было обложено низкими серыми облаками, завывал ветер, закручивая медленным вихрем и гоняя по голой твердой земле черные от мороза листья. Меланхолическое строение словно бы собирало вокруг себя зимний полумрак, дабы непостижимым образом в нем раствориться. Я едва ли отдавал себе отчет в цели своего прихода, но смутно ощущал, что, если в этот раз ручка повернется и дверь откроется, буду обязан набраться храбрости и ступить внутрь. Кто эти таинственные жильцы, на которых намекала достойная хозяйка дома на углу? Что местные видели или слышали – о чем потом рассказывали друг другу? Дверь все так же упорно не поддавалась, моя беспардонная возня с запором не побудила никого распахнуть одно из верхних окон или высунуть наружу загадочно-бледное лицо. Я осмелился даже взяться за ржавый молоток и раз пять стукнуть, но глухие звуки замирали, не пробудив эха. От безнаказанности становишься нахальней; не знаю, что бы я предпринял дальше, если бы в отдалении, на той же дороге, по которой я пришел, не показался одинокий пешеход. Чтобы кто-нибудь не увидел, как я слоняюсь вокруг жилья, о котором идут дурные толки, я отступил в густую тень соседних сосен, откуда мог наблюдать, оставаясь незамеченным. Путник приближался, и я понял, что он направляется прямиком к дому. Он был невысок и немолод и внимание привлекал в первую очередь его объемистый плащ военного покроя. Опираясь на прогулочную трость, незнакомец шел медленно, затрудненной, прихрамывающей походкой, но притом весьма решительно. Свернув с дороги, он последовал вдоль едва заметной колеи и в нескольких ярдах от дома остановился. Поднял голову и окинул фасад пристальным взглядом, словно считал окна или разыскивал какие-то приметы. Потом снял шляпу и медленно, церемонно изобразил подобие почтительного поклона. Пока незнакомец стоял с непокрытой головой, я сумел хорошо