Черный маг за углом - Анна Ольховская

Девушку затрясло, да так сильно, что, не держи ее старец за виски, она непременно упала бы.

Мир вокруг исчез, сменившись радужным вихрем, танцующим совершенно безумный танец.

А потом пришла боль. Страшная, нечеловеческая, буквально выворачивающая наизнанку. Она вспыхнула в голове, затем прокатилась по всему телу, а потом сконцентрировалась все там же, в области солнечного сплетения. А еще – над бровями, посередине, где буддисты обычно рисуют третий глаз.

Было так больно, что Лена не выдержала и громко закричала. Кажется, кто-то там, в иной реальности, возмущался, орал на Никодима, ссорился с Андреем, но девушка не обращала на это внимания.

Она хотела только одного – чтобы все это прекратилось. Не надо ей никакой Силы, пусть все идет как идет, она не может, не хочет, ей больно, больно, больно!!!

А потом из самой глубины кипящего мучительного потока поднялось возмущение. Это как же? Пусть идет как идет? И Кирюшка останется уродом? А Лана – игрушкой у мерзавцев? А не ты ли обещала сделать все невозможное? А теперь струсила, хвост поджала?!

Держись, дрянь такая! И рот закрой, прекрати орать! Потерпишь, не барыня! Кирилл вот терпит, причем месяцами, а ты…

– А я не хочу, чтобы он терпел! К чертовой матери всю ту дрянь, в которой его испачкали Шустов с Элларом! Вон! Вон!! Вон!!!

Лена вдруг поняла, что она кричит это вслух. И Никодима рядом уже нет.

А она стоит прямо напротив застывшего от неожиданности Кирилла, и бушующее внутри нее пламя перетекает через вытянутые в сторону мужчины руки на его изувеченное тело.

Буквально сдирая с него какую-то склизкую темную пленку, которую Лена теперь могла видеть. Именно она удерживала скомканное тело в таком положении, стянув мужчину в жуткий узел.

Кирилл упал на снег, его корчило и плющило, рвало желчью, он выл и хрипел от боли. Но Лена не останавливалась, она сейчас четко знала, что должна делать. И поток энергии, подпитываемый медальоном, подчинялся ей!

И хлестал, хлестал, хлестал расползающуюся пленку зла…

Часть 2

Глава 22

Ласковая, похожая на игривого щенка волна раз за разом покусывала босые ноги, даря желанную прохладу. Если утром так жарко, то что же будет днем?

Хорошо, что на побережье никого нет – Кирилл специально выбрал виллу в уединенном месте, подальше от любопытных глаз. И пусть они не кинозвезды и их личная жизнь мало кого интересует не только здесь, в Испании, но и в России, очень хочется максимального душевного комфорта, свободы, счастья, которое дарят нежные прикосновения сильных рук.

И чтобы целоваться до головокружения и никто не подсматривал, если только дуреющий от воды Тимыч, но ему можно, он – свой парень.

Превращающийся здесь, у моря, в того самого игривого щенка, которому пытаются подражать волны. И с задорным лаем, переходящим порой на визг, огромный мощный алабай вступает в битву с волнами, пока хозяева целуются.

И все вокруг наполнено таким счастьем, что хочется плакать…

И она плакала. Горько, навзрыд, больше всего на свете желая остаться здесь, во сне, в самом лучшем в мире сне, который приходил к ней почти каждую ночь, исцеляя измученную душу.

Всегда один и тот же сон – побережье Испании, утро, они гуляют с Кириллом и Тимкой, купаясь в солнечном свете, неге, счастье…

Этот сон Лана впервые увидела давно, еще в те дни, когда считала Кирилла мертвым, когда между ними вообще ничего еще не было и она даже не знала, кто такой Тимка. Она просто очень скучала по чудовищно изуродованному мужчине, пожертвовавшему ради нее своей жизнью.

Лана на момент знакомства с Кириллом Витке понятия не имела, кто он такой, узнать одного из самых завидных женихов Москвы, красавца и умницу, в том уроде, что появился в комнате похищенной девушки, было сложно. [7] Да что там – невозможно! Если только по фигуре – тело Кирилла осталось прежним. А лица не было. Был бесформенный бугристый кусок плоти, в который по недоразумению вставили большие красивые глаза оттенка горького шоколада и чувственный рот.

В такого разве можно влюбиться? А она влюбилась. И больше года сходила с ума, тоскуя по Кириллу. Только потом, много позже, Лана узнала, кем был ее спаситель. И увидела фото прежнего Кирилла.

И этот прежний Кирилл начал приходить к ней во сне.

Пляж, море, радостный пес, и они двое, утопающие в счастье…

Хотя виллу, возле которой находился пляж из сна, Кирилл купил уже позже, после своего возвращения из небытия. И сон стал явью.

И все то время, пока они с любимым были вместе, больше ни разу не снился. Может, потому, что наяву все было гораздо лучше?

А потом Кирилла не стало. Его убили. В то, что это сделала Лена Осенева, ее самая близкая подруга, почти сестренка, живущая во сне Лана не верила. Не говоря уже о бреде насчет любовной связи Кирилла и Ленки!

Все было сшито так грубо, так нагло, что напоминало не изящное, хорошо сидевшее на фигуре платье, а обычный мешок из-под картошки, косо обрезанный и кое-как схваченный толстыми белыми нитками.

И тем не менее это уродство считалось нормальным платьем. Точь-в-точь как в сказке Андерсена «Новое платье короля». Только там всех окружающих зомбировала трусость, а здесь – черная воля и магия двух упырей.

Петра Никодимовича Шустова и Сергея Тарского, носивших в себе плесень из чужого мира…

Это они убили Кирилла и бросили его тело свиньям, гады, скоты, ублюдочная мразь! Это они подставили Ленку, отправив ее в колонию на долгий срок! Это они вынудили верных друзей Кирилла, Матвея Кравцова и Володю Свидригайло, сбежать, скрыться, чтобы не последовать вслед за Осеневой за решетку.

Они методично расчистили пространство вокруг Миланы Красич, убрав всех друзей. И в первую очередь – Ленку, которая сразу почувствовала гниль внутри Шустова и не позволяла уважаемому профессору даже приблизиться к подруге.

Знала ли Лена точно о том, ЧТО произойдет, стоит Петру Никодимовичу оказаться рядом с Ланой, или инстинктивно сторонилась – неизвестно.

Но Шустов с ходу просек, похоже, ситуацию и жестко выдернул подругу из ближайшего окружения Ланы…

А сама она в тот день, совершенно раздавленная исчезновением Кирилла, мало что соображала. И спокойно протянула руку подошедшему выразить свое сочувствие уважаемому профессору, Петру Никодимовичу Шустову.

Петр Никодимович участливо пожал эту руку, задержав ее в ладонях, затем на запястье что-то тихо защелкнулось, и Лана исчезла…

Прежняя Лана – умная, сильная, гордая, непокорная. А новая Милана Мирославовна Красич превратилась в марионетку Шустова. И ни при каких обстоятельствах больше не снимала изящный тонкий браслет из серебристо-белого металла.

Просто не могла снять, если бы даже захотела – браслет плотно обвивал тонкое запястье, и стянуть его через кисть было невозможно. А каких-либо застежек на этом «подарке» Шустова не было.

Впрочем, сосредоточься Лана на способе снять наручник, возможно, она что-то и придумала бы. Да хоть пилкой для ногтей попробовала перепилить, в конце концов!

Если бы она осталась прежней…

А этой Милане Красич было все равно. Браслет не мешал, прекрасно гармонировал практически с любой одеждой, лишних вопросов не вызывал. К тому же милейший Петр Никодимович очень просил никогда не снимать его подарок, он так мило смущался, называя его оберегом от всех бед и несчастий!

И вообще, оказался таким славным, заботливым, порядочным! Если бы не его постоянное присутствие рядом с ней, с Ланой, неизвестно, как бы она смогла выдержать страшный удар. Когда на следующий день после исчезновения Кирилла его обглоданное свиньями тело нашли на частной ферме рядом с дачей Елены Осеневой! Ее Ленки, лучшей подружки, которую Лана считала чуть ли не сестрой!

А эта гадина, оказывается, за спиной шуры-муры с любимым мужчиной подруги крутила! Небось завидовала их счастью, дрянь!

Но самое гнусное во всем этом то, что эта двуличная тварь, затащив в постель Кирилла, еще и глазки Ярику строила, ее, Ланы, брату!

Сука. Никому верить нельзя!

А Кирилл?! Она на него надышаться не могла, полюбила, когда он мерзким уродом был, а потом хранила ему верность, игнорируя многочисленные попытки ухаживаний!

А он – с Ленкой?!

Правда, быстро наигрался и решил ее бросить, оно и понятно – куда Осеневой до нее, Ланы! Нет, Ленка, конечно, тоже очень красивая, но она, Лана, – лучше!

И Осенева взбесилась. И убила Кирюшеньку…

А потом испугалась и решила тело свиньям скормить, нет тела – нет дела. Это ж какой больной фантазией надо обладать! Спасибо американскому кинематографу, подсказавшему подобный способ избавления от трупов.

И ведь так и не призналась, подлюга! И на суде все таращилась на нее, на Лану, словно пыталась что-то сказать. И Лане вдруг захотелось подойти, поговорить, услышать, что та скажет в свое оправдание.

Хорошо, что Петр Никодимович и Сережа рядом были, удержали от идиотского поступка.