А может, это любовь? - Лори Пэйдж

— Нет, — ответила она слишком быстро.

Это не ускользнуло от внимания Ника, и ему стало жалко Стефани, но он должен выяснить все до конца.

— Если ты хочешь, чтобы я все распутал и реабилитировал Клея в глазах Дуги, мне надо знать всю правду, Стефани.

— Клей купил новую стиральную машину, — рассердилась она на Ника за то, что он заставил ее усомниться в честности мужа.

— Это я знаю. Он купил ее на деньги, выигранные в тотализаторе на Суперкубке.

— Клей стал раздражительным, потому что бросил курить. И мы поссорились, — вырвалось у нее, но было уже поздно.

— Из-за чего?

— Неважно.

— Позволь мне решать, что важно, а что нет.

— Из-за того, что я не успела выстирать носки, которые положено надевать с формой. Я сказала, если он купил эту чертову стиральную машину, может и сам выстирать свои носки.

Стефани закрыла глаза и вспомнила, каким рассерженным и враждебным было тогда выражение лица Клея. Вспомнила и свою обиду на него за то, что он упрямо не хотел признавать ее право иметь собственное дело.

Ник протянул руку, погладил Стефани по волосам и сказал хриплым голосом:

— Успокойся.

— Я всегда буду сожалеть об этой глупой ссоре, из-за которой он даже уехал раньше из дома. И умер…

— Он погиб из-за какого-то полоумного, у которого был пистолет.

— Он уехал, потому что я сорвалась и…

— Это он сорвался. Нечего было устраивать скандал из-за пустяков.

— Я знаю, но от этого мне не становится легче. Дуги сидел за столом и был страшно напуган. Мы никогда при нем не ссорились, а тут орали друг на друга, не обращая на него внимания.

— А потом Клей ушел с гордо поднятой головой и… умер как герой. — Тон Ника стал холодным и резким. — А ты решила искупить свою вину и стать заложницей памяти о нем.

— Вовсе нет, — покачала она головой. — Я чувствовала себя виноватой, что люблю свою работу, что ставлю ее выше заботы о нем. Я его любила, хотя никогда ему об этом не говорила.

— Но он-то об этом знал. Не проходило дня, чтобы он не говорил о тебе. Он гордился тобой. Ты была самой умной, самой сексуальной, самой лучшей, и ты была его женой. Мы все ему завидовали. У меня к тебе будет еще несколько вопросов.

— Может, хватит?

— Нет, не хватит. Мне надо обыскать не только конюшню и сарай, но и дом, просмотреть одежду Клея и все его личные вещи. Ты, наверно, все сохранила?

— Почти все, только костюмы отдала в приют для престарелых.

— Можно мне приступить завтра утром?

— Хорошо. Я оставлю дверь незапертой.

— Я буду ночевать на ранчо.

— Зачем? Ты же сам сказал, что не нашел никого подозрительного.

— Место слишком уединенное, а потому небезопасное, так что я поживу у вас какое-то время.

— Люди подумают, что я… что мы…

— Живем вместе? Не беспокойся, никто не увидит, как я приезжаю и уезжаю. Какое это вообще имеет значение, что подумают люди? Мы-то знаем правду. — Поразмыслив, он спросил язвительно: — Чего ты боишься: что между нами что-то произойдет или, наоборот, что ничего не будет?

— Это ты об этом мечтаешь, — отрезала она, не подумав.

— А я и не скрываю! — Он усмехнулся и посмотрел на нее многообещающим взглядом, который привел ее в неожиданный трепет.

Когда Ник ушел, Стефани постаралась расслабиться, но твердое намерение Ника ночевать на ранчо пугало ее возможными последствиями.

Глаза ее наполнились слезами. Раньше она так часто не плакала. Что же с ней происходит?

На ранчо Ник приехал гораздо позже, чем планировал. Одна из лам перескочила через загородку, за ней последовали остальные, и Ник потратил целых два часа, чтобы загнать их обратно.

Пока он ехал, окна машины звенели от раскатов грома. Ник поставил машину за сараем, так, чтобы ее не было видно из окон дома. Поднявшийся ветер раскачивал машину, словно люльку. Вот и отлично, может, он заснет сном младенца, а не будет всю ночь предаваться глупым мечтам.

Бросив подушку на спальный мешок, Ник подумал: вот бы сюда еще теплую, покладистую женщину…

Ха!

Нужно предупредить Стефани о своем приезде.

Он постучал в дверь кухни. Ему открыл Дуги.

— Ты остаешься на ночь? — спросил мальчик.

— Да, я буду спать в машине.

— А может, лучше останешься в доме? Передавали, что будет гроза.

В ночной рубашке и махровом халате, видимо из душа, вошла Стефани. Желание волной прокатилось по чреслам Ника, затмевая разум…

— Мама, можно Ник останется в доме? Ведь спать в машине может быть опасно.

— Он сам знает, как поступить, — поджала губы Стефани, не обращая внимания на умоляющий взгляд сына. — Тебе что-нибудь нужно? — вежливо спросила она.

— Нет. Я просто пришел тебе напомнить, чтобы ты завтра утром не запирала дом, как мы договорились.

Услышав такое заявление, Дуги потребовал, чтобы ему объяснили, что происходит.

— Офицер Дорелли хочет поискать, не найдется ли чего-нибудь, что связывало твоего отца и того типа, что следил за мной.

— Значит, ты хочешь проверить, кто он такой? — Глаза Дуги заблестели от возбуждения.

— Он служил вместе с твоим отцом в Лос-Анджелесе. У него там были неприятности, и мы с шерифом решили узнать, что он делает в нашем городе.

— Я тебе помогу его поймать. А что он натворил, как ты думаешь?

— Может, и ничего. Мы могли ошибиться. Спокойной ночи.

Стефани заперла дверь и отправила Дуги спать.

— Нам надо было пригласить Ника в дом, — заявил Дуги, остановившись в дверях своей комнаты. — Не очень хорошо заставлять его спать в машине.

— Никто никого не заставлял, и ему вообще нечего тут делать.

— Но тот парень что-то здесь вынюхивал.

— Ты слышал, что сказал Ник: за этим человеком ничего нет, поэтому нам не о чем беспокоиться. Спокойной ночи, — твердо сказала Стефани.

Дуги хлопнул дверью достаточно сильно, чтобы выразить свое неудовольствие, но недостаточно для того, чтобы она сделала ему внушение. Покачав головой, Стефани пошла в свою комнату и легла спать.

Она заснула довольно быстро, но часа через три вскочила, как будто кто-то ее толкнул. За окном бушевала гроза, дождь с градом барабанил по окнам с такой чудовищной силой, что она испугалась, не разобьются ли стекла.

Зарывшись в подушки, она старалась не думать о Нике. Дом шатался и скрипел под ударами стихии. На дворе явно похолодало, как это всегда бывало, когда гроза спускалась с гор, независимо от времени года.

Ник, наверно, совсем замерз.

Угрызения совести не давали ей уснуть. После двадцати минут борьбы она сунула ноги в кожаные мокасины и надела халат. Схватив с вешалки пончо и зонт и нажав на кнопку пульта дистанционного управления воротами гаража, она вышла на крыльцо. Порывом ветра вывернуло зонт. Трава хлюпала у нее под ногами, пока она перебегала короткое расстояние до машины Ника. Она постучала в окно.