Оживший камень - Маркус Кас

свои данные, проверил договор и подписал предоставленной им ручкой. Ручка, кстати, была приличная.

Затем достал несколько крупных купюр и положил на документ. Этого точно будет достаточно.

— Сумма больше положенной, как мне кажется, — смутился Казаринов.

— Считайте, что это доплата за срочность. И компенсация за то, что отрываю вас от важных дел, Михаил Алексеевич, — я с усмешкой взглянул на коробку.

Юмора юрист не понял, лишь согласно покивал. Да что с этой птицей такое? Меня одолевало любопытство, но я сдержался.

— Ну теперь рассказывайте всё, как есть, Александр Лукич.

И опять волшебное преображение. Михаил выпрямился, глаза загорелись неподдельным вниманием, черты лица заострились и даже проклятое пятно на рубашке стало смотреться серьезнее.

Уж не метаморф ли он? Пусть подобное ещё в мои времена мифом считалось.

Как и драконы, одного из которых я встретил на Кавказе и зверюга была категорически не согласна с тем, что его не существует.

Я никак не мог определить дар Казаринова.

Скорее всего парень носил что-то вроде экранирующего артефакта, и довольно сильного. Логичнее всего было предположить, что он менталист, самое то для профессии. Но, судя по отсутствию реакции на мои внутренние эмоции, магией разума он не владел.

Или очень хорошо притворялся.

— Вот тут снимки закладной, — я достал мобильник и передал юристу. — Нужно проверить, всё ли законно. И какой шанс избежать последствий.

На лице Михаила появилось облегчение. Ну да, такое дело не займет много времени у опытного юриста. Тут, конечно, хороший вопрос — опытный ли передо мной юрист.

Но в таком молодом возрасте чин титулярного советника просто так не дают.

И я был уверен, что парень чин свой получил не из-за протекции графа Воронцова. Ну не в характере сенатора было продвижением заниматься, без заслуг или просто по знакомству. Даже если это незаконнорожденный сын.

— Я сейчас всё изучу, а вы пока… — Казаринов огляделся, тщетно пытаясь найти, чем скрасить моё ожидание. — Подождите.

И, не ожидая ответа, погрузился в дело, листая снимки. Хмурился, хмыкал, качал головой и утыкался в мобильник. Потом лицо его просветлело и я было обрадовался, но юрист просто вспомнил об очках и водрузил их себе на нос.

Продолжалось это долго. Михаил подошел к делу серьезно, возвращался и перечитывал. Один раз даже поднялся, достал откуда-то старинную книгу, сверился там с чем-то и вздохнул.

У меня нарастало чувство приближающихся неприятностей.

Так что, когда он наконец закончил и заговорил, я был готов.

— Знаете, Александр Лукич, я в какой-то мере даже восхищен. Очень грамотная работа.

Для меня его восторг означал лишь одно.

— Дела плохи?

— Жаль вас расстраивать, но да, очень плохи. Ни одной лазейки не оставлено. Над договором хорошо потрудились. И, если хотите знать мое мнение, целенаправленно потрудились.

— Что это значит?

— Вот смотрите, — Михаил показал мне снимок. — Вот даже тут, в описи имущества. Она слишком уж подробная, в подавляющем большинстве случаев это пропускают. А тут ещё и с пунктом о том, что никаких изменений не допускается. То есть всё должно остаться на своих местах, без права сноса или переноса. И вот этот доп… Простите, дополнительное соглашение, о лаборатории.

— И что с ней?

— Лабораторией запрещено пользоваться. Очень хитро составлено, вроде как для сохранности всего находящегося внутри. Но по сути запрет на использование. Правда, как раз тут промах составителей. Указан конкретно граф Лука Иванович Вознесенский. Это ваш отец?

— Дед. Мой отец Лука Лукич, был… Неважно. Значит, в лабораторию нельзя только Луке Ивановичу?

— Именно так. И это странно, упустить такой момент.

— Я долго отсутствовал и меня считали погибшим, так что ничего странного.

А других артефакторов в нашем роду не было. Даже среди самой дальней родни.

— Ну это всё объясняет, — согласился юрист. — В общем, кроме как выплатить указанные суммы, не получится сохранить дом и землю. Ну или договориться об отсрочке, что маловероятно. Судя по всему, расчет именно заполучить ваш особняк.

Попробовать договориться всё же стоит. Не стоит сразу отвергать способ, не проверив его. Заодно и познакомиться поближе с теми, кто так жаждет заполучить наш дом.

— Подождите, — очнулся я. — Суммы? Там же одна сумма.

Внушительная, но подъемная, если хорошо постараться. Проценты, понятное дело, набежали. Но не больше же одолженного.

— Это сумма ссуды, выданной графу Вознесенскому, — с грустью пояснил Казаринов. — Плюс проценты, с виду они стандартные. Но в договоре множество пунктов, нарушение которых увеличивает долг в разы. Одна просроченная выплата процентов, а она кстати есть, и сумма становится огромной. Сейчас я посчитаю…

Юрист принялся что-то записывать по-старинке, на бумажке. Писал, вычеркивал, ругался едва слышно и в конце концов озвучил.

У меня дернулся глаз.

За такие деньги можно было купить два особняка. Причем в целом виде, а не полуразрушенном.

Как дед умудрился в такое вляпаться?

В каком же отчаянии нужно быть, чтобы подписать подобное, не глядя? Но при этом не засунуть гордость куда подальше, чтобы позвать грамотного юриста. Или он позвал, но безграмотного?

Я отогнал все эти бесполезные мысли. Это в прошлом, а в настоящем мы имеем, что имеем…

— И увы, сумму необходимо выплатить именно роду Вознесенских. Никто другой закрыть долг не имеет право. Как и ссудить на закрытие долга. В договоре четко прописано, что средства должны быть получены в качестве оплаты работы или услуг, прибыли от производства и прочего. При этом будет проведена тщательная проверка законности… Мне жаль.

— Выполните ещё одну мою просьбу, Михаил Алексеевич. Мне нужно узнать как можно больше о заимодателях.

— Конечно же, — юрист снова посмотрел снимки. — Так, акционерное общество братьев Пархомовых. Первый раз слышу. Подождите, я схожу в архив.

Михаил подскочил, облачился в сюртук и вышел, оставив меня наедине