Нет правил для богов - Владислав Выставной

– Вот и славно! – ухмыльнулся вор. – А вот и ваше первое задание. Вы немедленно уберетесь из столицы и отправитесь по дороге на Саторию, до большого дорожного камня. Там, на развилке, поймете, куда идти дальше.

– А если не поймем? – поинтересовался Грош.

– Тебе же хуже будет, – сказал Заг Грошу. – А чтобы не задавал больше ненужных вопросов – давай-ка сюда свой выигрыш!

– Но…

– Не зли меня, малый, – с угрозой сказал вор. – Это я оказываю услуги за деньги. Ты же – спасаешь собственную шкуру!

Грош хмуро высыпал на стол монеты. Тяжелый серебряный талер раздражающе крутился среди кувшинов и кружек, пока Заг не прихлопнул его ладонью.

– С вами приятно иметь дело, господа! – сгребая деньги, хихикнул вор. – До встречи!

Глава одиннадцатая,

в которой происходит неожиданная, но закономерная встреча

Мы молча стояли, любуясь крепкими стенами, башнями и высокими шпилями. От шумного уличного люда, широких площадей, великолепных зданий и веселых таверн нас отделяли теперь ворота с отрядом внимательных караульных.

В один момент этот прекрасный город стал для нас чужой, запретной территорией, а мы вновь превратились в скитальцев. Наше путешествие в Невендаар обернулось тяжелой неудачей, а жизни наши стали игрушками в руках хитроумных негодяев.

Повернувшись, я побрел прочь от столицы по дороге, вымощенной крупным булыжником. Грош догнал меня и теперь задумчиво шел рядом.

Мимо проползали слободские дома, обступающие городские стены, фруктовые сады и поля. Мало-помалу домов становилось все меньше, и вдоль дороги потянулась редкая рощица.

Грош принялся оглядываться и чесаться, словно ему не давали покоя какие-то мысли.

– Чего тебе неймется? – спросил я.

– Я вот что думаю, друг мой Свидрик, – сказал Грош задумчиво. – Неужто и дальше мы будем покорно топать, куда велели, словно какие-то дурачки из глупой сказки?

– Продолжай, – предложил я, догадываясь, куда он клонит.

– Неужто нам не хватит ума скрыться от этих самодовольных мерзавцев? – распалялся Грош. – И не таких вокруг пальца обводили!

– Да, но… – Я не знал, что сказать на это. Страх во мне боролся с сомнениями и острой жаждой свободы.

Грош остановился и спросил решительно:

– Так ты со мной?

Я помедлил миг и ответил:

– Конечно!

Мы соскочили с дороги и бросились в рощу, петляя, путая следы, как зайцы. Не знаю, как это могло помочь, но, уносясь прочь от навязанной нам дороги, я ощутил восторг и забытую было радость жизни. В голове немедленно стали рождаться вдохновенные строки, но времени записывать не было.

– Надо бы найти место, где можно отсидеться! – задыхаясь от бега, кричал Грош. – Главное – переждать! А еще лучше – сменить внешность!

– Как мы можем сменить внешность? – отплевываясь от пыли, кричал я.

– Придумаем что-нибудь! – бодро отвечал Грош. – Хорошо, что я отдал негодяю только половину денег – будет чем отплатить за помощь! Жаль, что мы никого не знаем в этих местах…

В этот миг земля разверзлась под нами, и мы с воплями понеслись прямо в объятия гномьего бога Вотана…

Впрочем, летели мы не столь долго, упав на мягкую подушку из мха и сухих листьев. Мы все еще вопили, размахивая руками и ногами, пытаясь выбраться из-под сыпавшегося на голову дерна.

– Какие неловкие эти чужестранцы, – раздался насмешливый голос. – Оказывается, за морем не принято смотреть себе под ноги…

Мы замерли в изумлении: над нами, возникнув будто неоткуда, стоял маг Горензеф собственной персоной. Смотрел на нас, хитро улыбался и поглаживал длинную бороду.

– Как… Откуда?! – пробормотал я.

– Тьфу… – отплевывался от лесного мусора Грош. – Что за чертовщина? Где мы?

– В надежном месте, – поведал маг. – Не вам одним порою хочется укрыться от посторонних глаз.

Он окинул нас спокойным, мудрым взглядом и добавил:

– Я же говорил, что судьба еще сведет нас. Правда, не ожидал, что это случится так скоро…

Тайное жилище Горензефа пряталось под корнями деревьев, меж огромных валунов, было укрыто мхом и травой и заговорено от случайных взглядов. В том числе и поэтому наша встреча никак не могла быть случайностью.

Под земляным сводом, с которого свисали корни растений, располагалась тайная комната, скрывающая секреты белого мага. Сам воздух здесь был пропитан таинственной атмосферой магии. Прямо над головой, словно высокая каминная труба, начинался пустой изнутри ствол могучего дуба, где-то высоко пробитый большим дуплом. Сквозь внутренности этого ствола, а также сквозь незаметные снаружи щели между корнями подземная комната была освещена дневным светом. Свет этот распадался на множество лучей, в которых играли легкие пылинки, и все это лишь добавляло таинственности обстановке.

Посреди комнаты, на поверхности, устланной удивительно свежей травой, стоял огромный, потемневший от времени стол. Сразу становилось понятно: хозяин его – человек не простой и не терпящий праздности. По центру лежала огромная, распахнутая на середине инкунабула в потемневшем металлическом переплете, с замочками на обложке, с множеством закладок меж желтых, неровных по краям страниц. Несколько книг поменьше в кажущемся беспорядке лежали стопками по всему столу. Бесчисленное множество древних свитков – пергаментных, папирусных, берестяных – захватили полки шкафов, служащих комнате стенами.

Еще на столе были огромные песочные часы, струился в которых отнюдь не песок. Приглядевшись, я со страхом увидел, как из верхней колбы в нижнюю капает темная, густая кровь! Внизу она удивительным образом светлела, наливаясь живым пунцом…

Еще там лежала карта, в которой я ничего не мог разобрать, так как реки, горы, острова и леса на ней постоянно меняли свои очертания.

– Карта Невендаара, – пояснил Горензеф. – Удивительнее ее лишь само устройство нашего мира, меняющего свойства вслед за приходящей на его земли расой. Несущие жезлы власти архангелы в любой миг готовы изменить привычные границы…

– Но это означает войну… – прошептал я.

– Печально, но это так, – отозвался маг. – Так, волею богини Мортис стерты с лица Невендаара земли древнего королевства Алкмаар, и не осталось там ничего человеческого, будто и не было вовсе…

Тут я заметил такое, от чего глаза у меня полезли на лоб: большое гусиное перо усердно писало что-то на пергаменте, время от времени деловито ныряя в чернильницу, отфыркиваясь и отплевываясь от излишков чернил, и снова принималось усердно скрипеть, выводя буквы.