Жажда Смерти - Максим Перфильев

— Я ученый.

— Я бы не стал повторять твой эксперимент.

Каждый из участников экспедиции по-разному относился к той местности, в которой сейчас находился, но все довольно быстро усвоили одну вещь — этот лес странен, неизведан и опасен, и чем меньше он будет на тебя влиять, тем лучше.

Деревянный плот тихо подплыл к берегу и уперся в землю своими бревнами. Переправа прошла спокойно. Вопреки опасениям капитана Валиндука, ничего не произошло. Команда осмотрела территорию и стала готовиться к ночлегу. К этому времени уже окончательно стемнело.

Отойдя от воды на некоторое расстояние, разожгли костер. Перекусили спрессованными, обогащенными минералами и витаминами, кубиками, представляющими собой сухой паек, и якобы являющимися съедобными. Разложили спальные мешки и, на всякий случай, установили дежурство.

Для надежности, первую часть караула должен был нести Бариус Клавор, вторую — Крос Валиндук. Военные сверили часы и разошлись в разные стороны. Темный лес, и без того не особо активный, погрузился в еще более глубокий сон.

Молодой сотрудник спецназа, теперь уже, правда, бывший, но в данной ситуации, до сих пор являющийся военным человеком, нашел себе место возле обочины дороги. Он сел на поваленное дерево и на него же рядом с собой положил автомат. Ему предстояла долгая ночная караульная служба. Хотя, по сравнению с теми дежурствами, которые ему уже приходилось нести, это было еще самое легкое. Он знал, что его должны будут сменить и ему не придется бороться со сном в течение всей ночи. Кроме того, можно было расслабиться, не обязательно нужно было ходить с автоматом взад и вперед или стоять в одном положении. Так же, в принципе, не обязательно оказывалось в данной ситуации все время оставаться в состоянии повышенного внимания. Здесь и сейчас, вообще, все было уже не обязательно. Его отношение к жизни стало настолько безразличным, что он мог даже позволить себе заснуть, и он понимал, что никто не сможет ему за это ничего предъявить. В отличие от капитана Валиндука, Бариус не настолько сильно беспокоился за успех операции, за гражданских людей и, тем более, за себя. Хотя война и научила его ценить жизнь, и разумно относиться к преодолению страха перед смертью, но в данный период своего существования ему, как никогда раньше, было абсолютно все равно. Он знал, зачем он отправился в эту экспедицию — он просто хотел умереть особым образом, ни от самоубийства, ни от несчастного случая, ни в глупой пьяной драке от рук каких-нибудь отморозков, а только в бою, на войне. И упускать такую возможность, было бы не прилично по отношению к собственной совести.

Он взял в руки небольшую веточку, лежащую рядом с его ногой, и начал тихонько ковырять землю. Лес был совершенно тих и спокоен. Ни малейшего дуновения ветра, ни одного звука — никакого движения. Даже члены его команды, которых он охранял, уже спали, как убитые. Никто не храпел, никто не ворочался. Только костер равномерно потрескивал, поднимая высоко вверх маленькие, еще горящие, кусочки пепла, и, казалось, уносил их далеко в небо. Тишина. И эта тишина немного пугала.

Честно говоря, с того самого момента, когда Бариус вошел в лес, точнее, въехал в него на машине, ему стало немного не по себе. Это был не совсем страх, скорее, какой-то дискомфорт. Он чувствовал себя не совсем в своей тарелке. Но, как будто бы, кто-то уже поджидал его, и был рад, что он здесь оказался. Этот лес был каким-то странным, жутковатым местом и скрывал в себе что-то такое, чего не нужно было из него выносить. Он кому-то принадлежал. Он действительно являлся чьей-то собственностью, и его хозяин, казалось, вел некую игру, правила которой были известны только одному этому хозяину. Становилось страшно. Здесь кто-то был.

В детстве Бариус, как и все малыши, боялся темноты. Он часто просил, чтобы мама позволяла ему спать со включенным светом. И понимающая мама иногда удовлетворяла его просьбу. Потом он вырос, ему объяснили, что человек просто страшится всего неизведанного и неизученного, поэтому отсутствие хорошей освещенности и неясность очертания предметов пугает. Затем он пошел на войну и там был страх совершенно иного рода. И этот страх он научился преодолевать, хотя и никогда не избавился от него полностью.

Но теперь он вспомнил детство.

Ощущение, что где-то рядом чьи-то глаза ни на мгновение не оставляют в покое. И они наблюдают, они смотрят, они следят за каждым твоим движением. Они сбоку, сзади, они повсюду. Бариус давно не испытывал такого, но сейчас ему казалось, что он вернулся в то время, когда не мог спать с выключенным светом в комнате. Здесь кто-то был. Страх пришел так незаметно и постепенно, но так конкретно и прочно, и сейчас уже был частью реальности. Глаза. Они были где-то рядом. Сбоку. Бариус повернулся. Там ничего не было. Он посмотрел вглубь дороги. Глубокая темная ночь, и одного костра не хватало, чтобы далеко осветить местность. Дорога осталась неразгляданной.

Но здесь явно кто-то присутствовал. Спецназовец осмотрелся по сторонам и прислушался. Никого не было. Это лишь его больное воображение. Нет, кто-то находится сзади! Бариус оглянулся, но не увидел ничего, кроме деревьев. Он взял в руки автомат и встал. Вдруг, что-то показалось в лесу. Чья-то фигура. Там было какое-то странное животное, и оно не двигалось, оно просто стояло и пристально смотрело в глаза. По телу пробежали мурашки. Изнутри пошла волна жара, которая затем быстро перешла в ледяной холод, на лице выступил пот, голова немного закружилась — так выделялся адреналин. Бариус пригляделся. Он прищурился и вытянул вперед голову. Нет, это просто очертание листьев давало в темноте такое причудливое изображение. Как глупо. Но что-то было там дальше, в глубине дороги, какая-то темнота, за которой что-то скрывалось. Спецназовец вцепился в автомат и медленно пошел вперед, напрягая все свои чувства. Насколько бесполезным сейчас казался в руках этот продолговатый кусок металла с деревянной ручкой. Он заглянул за дерево, которое ему все это время не давало покоя. Никого. Он обернулся назад. Лагерь оказался так далеко! А он ведь сделал всего несколько шагов, и уже отошел настолько сильно. Лежали вещи, на земле спали члены его команды, горел костер, но все это было где-то там. А он находился здесь, как будто в параллельном мире. Он почувствовал себя отдельно от всех, он почувствовал себя одиноким, и никто не мог ему помочь. В голове мелькнула мысль — а что, если он больше никогда не сможет вернуться к ним? Что, если он так и останется здесь, а они там. Бариус поспешил назад. Всего несколько шагов и он снова возле своего родного поваленного дерева. Он сел, расставил ноги и принял расслабленное положение. Нет! Ему не нравилась эта поза. Она была слишком открытой. Он подобрал ноги и сгорбился, не выпуская из рук автомат. Чего он боялся? Хороший вопрос. Он совершенно не боялся того, что кто-то причинит ему зло, он не боялся боли, не боялся, что его возьмут в плен, и не боялся, что его убьют. Он не боялся, что кто-то сейчас выпрыгнет из-за кустов и воткнет ему нож в спину. Он совсем не думал об этом. Так, чего же он тогда боялся? Чего, вообще, тогда можно бояться? Но страх не собирался отвечать на вопросы. Он просто пришел и начал властвовать. Стало страшно. Бариус медленно повернул голову в сторону озера. Там ничего не было. Он так же медленно повернул голову обратно. Почему-то никто не двигался. Уже очень давно никто не шевелился. Никто не храпел. Может, все уже умерли? Нет, это абсурд. Хотя, может, нужно проверить? Нет, не стоит. Это какой-то бред. Было невероятно тихо. Треск костра, казалось, растворился в тишине и был уже не звуком, являющимся признаком движения, а чем-то самим собой разумеющимся. Страх. Он как будто сковал. Бариус сидел сгорбленный с раздвинутыми, но поджатыми под себя ногами, и нервно сжимал в руках автомат. Очень сильно не хотелось двигаться. Вдруг, что-то показалось справа. Там что-то было. Кто-то неожиданно появился в темноте и теперь глядел на него. Казалось, он сверкал глазами и тихонько подбирался к своей добыче. Нужно посмотреть. Нужно, в любом случае, обернуться и посмотреть, что там. Но не хотелось поворачивать голову. Но там что-то было, и Бариус не мог так просто сидеть и ждать. Преодолевая себя, спецназовец с ужасом очень медленно повернул голову вправо. Ничего. Он вгляделся в глубь леса. Ничего не было. Он резко повернулся влево. Там тоже ничего. Бариус принял прежнее положение. Он сгорбился еще сильнее. Он не хотел двигаться, совсем не хотел двигаться. Страх парализовал его. Ужас, объял своей плотной материей и заставлял сидеть в одной позе. Он, как цемент, со временем схватывался и становился все прочнее и прочнее. Казалось, что любое движение откроет что-то необъяснимое, не замеченное ранее. Любое движение производило звук, который отвлекал невероятно напряженное внимание, и в этом случае, когда внимание рассеивалось, могло произойти нечто неожиданное, на мгновение вышедшее из под контроля. Значит — нужно сидеть в одном положении и не двигаться, нужно внимательно слушать и наблюдать. Сильнее всего хотелось упасть на землю и закрыться руками. Хотелось разбудить капитана Валиндука, проверить, жив он еще или нет. Но он не мог себе этого позволить. Как он объяснит свои действия? Утро. Когда же, наконец, наступит утро. Бариус посмотрел на часы. О, нет. Они встали. Его наручные часы не работали. Было столько же времени, когда он заступил на дежурство. Стрелки не сдвинулись ни на одно деление. Бариус в недоумении поднял голову. Что ж, по крайней мере, теперь был повод разбудить капитана.