Квантово-мистическая картина мира. Структура реальности и путь человека - Михаил Заречный

Работа автоматического станка с числовым управлением, вырезающего совершенно одинаковые металлические профили всегда одним и тем же способом, — вершина простоты по сравнению с задачей, стоящей перед ткачиком. Всякий раз иные — и дерево, и ветка, и материал для строительства гнезда; работа то и дело прерывается; многочисленные повреждения исправляются на ходу…

Не вдаваясь в дальнейшие подробности, скажу: передачу «инструкции» построения гнезда генетическим путем приходится полностью исключить.

Что же остается? Что управляет молодой птицей, чтобы она могла вести себя в точности так же, как это делали поколения ее предшественниц? Биолог скажет — инстинкт. Хорошо, пусть инстинкт. Но кто знает, что скрывается под этим «инстинктом»?

И тут мы вступаем в «ненаучное» пространство, не поддающееся исследованию физико-химическими методами. Нам наверняка не удастся объяснить, что такое инстинкт, до тех пор, пока мы не примем гипотезы существования субтильных (тонких, идеальных) образцов форм и поведения, всюду присутствующих в пространстве и вступающих в своеобразный резонанс с живыми существами.

Амёбы — это одноклеточные существа, едва различимые невооруженным глазом; самые большие из них не превышают 0,6 мм в диаметре. Эти капельки цитоплазмы, заключенной в клеточную пленку, перемещаются, медленно ползая по дну водоемов и влажной лесной почве. Поглощают бактерии и каждые 3–4 часа делятся. Такова жизнь вида Dictyostelium discodeum. Невозможно даже представить, что амеба в состоянии совершить нечто большее. И вообще что-либо из того, что человеку удалось лишь после миллиардов лет медленного развития многоклеточного организма и 4 миллионов лет столь же упорного создания мозга Homo Sapiens. Тем не менее, это так.

Если на каком-то участке возникает нехватка пищи, голодающие амебы, до того свободно разбросанные по всей его площади, начинают выделять химический сигнал, который доходит до остальных особей и заставляет их собираться в центральной точке. Спустя некоторое время 46 тысяч одноклеточных создают общее тело, именуемое грексом. Подобно голой улитке, уже как единый организм, этот грекс продолжает перемещаться со скоростью 1 мм в час.

И тут-то начинаются вещи невероятные. Отдельные амебы «запоминают» очередность своего прибытия на сборный пункт, хотя у них нет органов памяти. Те, что первыми оказались в «голове» и ведут общество, «знают» о своей роли проводников. Если их переместить в хвост, они за короткое время вновь возвращаются во главу колонны.

Ежели переход грекса в поисках питательных бактерий не дает результатов, амебы изменяют поведение. Явно не обладая ни зрением, ни речью, ни способностью мыслить, сознавать собственное существование и положение в пространстве, они тем не менее начинают вести себя так, словно всё это у них есть.

Ради достижения столь далекой и абстрактной цели, как выживание хотя бы одной особи, простейшие приступают к созданию непростой инженерной конструкции в виде шаровой капсулы на высокой башне. Такая конструкция в принципе природе известна; нечто похожее представляет собою, например, головка зрелого мака на длинном стебле.

Строительство требует от амеб четкого разграничения задач и специализации клеток. Однако не видно, чтобы кто-нибудь отдавал им распоряжения. Те амебы, которые последними прибыли на место сбора, образуют из своих тел дискообразное основание. Из его середины вырастает стебель, создаваемый теми, что прибыли первыми. По ним взбираются следующие в очереди, и именно они формируют из себя шарообразную капсулу.

Часть амеб размещается в получившейся камере наподобие пассажиров в необычном экипаже. Здесь они преображаются, превращаясь в споры. Сжимаются, обезвоживаются, окружают себя плотной кожурой, затормаживают метаболизм и наконец становятся семенами, вроде маковых зернышек

Амёбы, образовавшие «конструкцию», сами обрекли себя на вымирание. Лишённые пищи, они вскоре погибнут. Спустя некоторое время капсула распадется, споры рассыплются, и, если поможет ветер, у них появится шанс попасть на влажную почву. Тогда они оживут, снова станут амебами, начнут питаться и делиться. Популяция восстановится.

А теперь, чтобы лучше понять, в чём суть того, что совершили амебы, взглянем на них с нашей, человеческой, колокольни. Представим себе, что в некой далекой стране в день рождения Обожаемого Вождя 10 тысяч его верноподданных бегают по стадиону, держа в руках разноцветные шапочки. Неожиданно они останавливаются, надевают шапочки на головы, и пред очами восторженных зрителей расцветает точный портрет вождя, сложенный из разноцветных пятнышек.

Вряд ли найдется биолог, который рискнет утверждать, будто дело тут в инстинктивном поведении молодежи. Очевидно, что вначале был разработан детальный план представления, начиная с портрета, разбитого на 10 тысяч цветных точек. Затем положение каждого паренька и девушки на стадионе было точно определено, и даны инструкции, где, когда и какая шапочка должна оказаться на голове. Был оговорен сигнальный код и способ его передачи. Мозг каждого участника запомнил инструкции, и в соответствии с ними человек действовал во времени и пространстве.

Тем не менее, те же самые биологи упорно твердят, что амебы якобы обходятся без всего вышеперечисленного. И утверждают это в эпоху информатики, кибернетики и бурного развития теории управления!

Без проекта конструкции, без центра управления, без плана строительства создать что-либо в принципе невозможно. В природе тоже. К амебам это приложимо в равной мере. Но известно же, что амебы не вычерчивают выкройку штанов на березовом листке. Нет у них и ни малейшего представления о цели и результате совместного действия, поскольку последнее связано исключительно с сознанием и мозгом на человеческом уровне. Так каким же чудом амебы справляются со столь сложной задачей? Ясно одно: это чудо не может быть следствием информационной пустоты. Тогда кто или что создало необходимый «пакет» информации, где его хранит и как преобразует, если мозг тут не при чём?

На ум опять приходят гены. Ну что ж, теоретически рассуждая, генетическая «запись» необходимых сведений возможна. ДНК амебы, как и любая другая, — это длинная лента, вдоль которой линейно расположены «буквы» — основания генетического кода: аденин (А), тимин (Т), гуанин (Г) и цитозин (Ц). Сгруппированные тройками в различных комбинациях в так называемые кодоны, они являются шифром для аминокислот, что создают белковые цепочки.

Такую «запись» можно использовать и по-иному. Например, приписать кодонам цифровые значения. Чтобы такую «запись» реализовать на практике, каждая прибывающая на сбор амеба должна получать очередной номерок и в зависимости от него — координаты позиции, которую ей следует занять в конструкции. Кто-то или что-то должен эти номерки присваивать и одновременно контролировать движения каждой из 60 тысяч особей.

Затем каждая взбирающаяся по своим сестрам амеба должна была бы постоянно устанавливать свое положение по отношению к нулевому пункту трех осей координат (х, у, z), чтобы знать, следует ли ей взбираться дальше, переместиться левее или же правее. Однако, согласитесь, это требование абсурдно, поскольку у амеб нет органа, служащего для телезамеров и сравнения изменяющихся данных с имеющимся планом.

Тогда что же руководит амебами?

Действительно, их поведение можно объяснить, только приняв существование внешнего фактора, влияющего на весь «коллектив», хранящего план-проект, управляющего движениями каждой особи; решающего, как разместить каждую из 40, 60 или более тысяч клеток; всякий раз определяющего диаметр основания и толщину колонны в зависимости от веса и диаметра будущей капсулы.

Существование такого фактора не умещается в рамках известных нам законов физики. Ни одно из известных науке полей: магнитное, гравитационное, электромагнитное — не пригодно для хранения плана или же образца сложных и изменяющихся во времени физических структур: объём информации, которую возможно в таких полях разместить, невелик. По той же причине они не годны для программирования чрезвычайно гибкого поведения живых организмов. Поэтому оправдано предположение, что то, от чего биологи отделываются, назвав «инстинктом», принадлежит трансцендентальному пространству.

Это какой-то вид «представления, воображения», пребывающего, вероятно, в объеме всей Вселенной и воздействующего на всех амеб, где бы они ни появились. И хотя он нематериален, тем не менее «читабелен» для существ, которые, следуя его указаниям, собственными телами заполняют субтильный образец «конусообразного холмика», «ползающей улитки» и, наконец, «башни». Так же «ведет себя» в квашне дрожжевое тесто, когда заполняет собою объём квашни и принимает ее форму.