Трефовый валет - Барбара Мецгер

– Как вы это делаете? Почему она вас слушается?

– Я обещал показать ей мои пистолеты, если она будет вести себя хорошо. Вот же кровожадная маленькая дикарка! – воскликнул Джек, но в его ворчливом тоне Элли заметила нотку нежности. Должно быть, она многое пропустила, пока спала.

– Почему? – снова спросила она, вложив в это слово сотню вопросов.

Он подхватил те, на которые хотел ответить:

– Почему я иду на сделки с этой озорницей? По той же причине, по какой это делали вы, – чтобы облегчить себе жизнь. Почему вы нужны мне? Это же очевидно, коль скоро приходится давать взятки моей подопечной, чтобы она меня слушалась.

Элли вовсе не была ему нужна, и оба они это понимали. В школе миссис Семпл Харриет никогда и никого не слушалась, а научить ребенка писать сумеет кто угодно; возможно, это сможет сделать и миссис Крандалл. Она кажется женщиной спокойной и опытной. Девушки, которые сдают карты, научат Харриет складывать, хотя бы в пределах двадцати одного. Но вопрос о том, останется ли здесь Элли, еще не самый животрепещущий. Останется ли здесь Харриет – вот что нужно решать немедленно.

– Почему вы ей сказали, что она может остаться с вами? – спросила Элли, допивая чай. – Она очень огорчится, когда вы отошлете ее отсюда. Она не поймет, и в дальнейшем вряд ли вы добьетесь ее доверия.

Джек не хотел признаваться, что его шантажирует ребенок, и сказал:

– Ей не нравится в школе. Дети недолюбливают ее.

– Конечно, недолюбливают. Кто станет любить девочку, которая кладет вам в кровать пауков? – Элли кончила завтракать и положила на стол салфетку. К ее удивлению, капитан снова наполнил свою тарелку. – А вам нравилось в школе? – спросила она.

– Когда меня не отчисляли за какую-нибудь проделку. Но за мной присматривал старший брат. При рождении он получил титул виконта, потом, в четырнадцать лет, стал графом, так что никто не обижал его, а заодно и меня. Даже будучи мальчишкой, он обладал авторитетом.

– А вам не кажется, что Харриет должна ходить в школу, знакомиться с девочками – своими сверстницами, своими ровнями? Нет, я не хочу сказать, что ваши служащие – женщины недостойные. Но разве они подходящее общество для внучки лорда Хилдебранда? Вы действительно считаете, что Харриет здесь место?

– Я считаю, что ей одиноко и страшно, ведь она потеряла всех своих родных. Господи, когда мы потеряли нашу мачеху, а вскоре после этого и отца, для меня было невыносимо оставаться без Туза, то есть моего брата. У Харриет нет старшего брата, с которым она могла бы чувствовать себя спокойно, нет родителей, которые обожали бы ее, нет бабушки и дедушки, которые ее баловали бы. Этой, бедной малышке дом нужен больше, чем образование, или расположение общества, или пренебрежительное отношение со стороны более богатых и высокородных шалуний.

Элли почувствовала симпатию к маленькому мальчику, у которого никого не осталось, кроме старшего брата, хотя она и понимала, что за богатыми аристократическими сиротками присматривали опекуны и старые слуги. Тем не менее она возразила:.

– Но ведь здесь не дом! Вот о чем речь. Это жилище для прожигателей жизни, охотников за удовольствиями, всяких перекати-поле.

– Это игорный дом для высшего общества, – поправил Джек Элли. – Но вы правы, для ребенка этот дом неподходящее место. Через месяц-другой мое дело начнет приносить твердую прибыль. Я смогу купить небольшой особняк, наверное, в Кенсингтоне, где недвижимость не так дорога, и жить вдали от клуба. Когда меня здесь не будет, Даунз сумеет управлять им сам. Конечно, Харриет понадобится хорошая гувернантка, чтобы научить ее, как следует держаться леди. Она уже уважает вас и хочет, чтобы вы остались.

Элли покачала головой.

– Я уверена, что в конторах можно найти женщину постарше, которую возраст защищает от злословия. Я же еще не впала в слабоумие.

Джек сжал вилку.

– Да, вы еще не впали в слабоумие, мисс Силвер, но и я тоже еще не старый козел, который бросается на своих служащих женского пола. – По крайней мере, пока еще он не бросался.

– Я никогда не говорила, что вы… похожи на козла, а только о том, что скажут люди.

– Люди всегда что-нибудь говорят. Ну и пусть говорят.

– Вам легко так рассуждать. У вас есть родственники, они могут вас поддержать, и у вас есть множество способов заработать на жизнь. Вы можете стать фермером. Вы можете снова вступить в армию, если клуб обанкротится.

– Ни за что.

– Есть и другие занятия. Если ваш брат содержит столько школ, у него найдется и для вас должность. Обучать его лошадей, управлять его землями, ухаживать за собаками, да что угодно. Сплетни вам повредить не могут. Вот почему вы можете так пренебрегать мнением общества. Женщина, которая сама зарабатывает на жизнь, это совсем другое дело, как бы несправедливо это ни было. К женщине, не имеющей семьи или состояния, свет относится иначе, и он гораздо более жесток к ней.

– Но никто не узнает, что вы здесь и кто вы такая, клянусь! Только мои служащие, а они сто раз подумают, прежде чем болтать с посторонними. Можете изменить имя, как это делают многие женщины.

Элли встала, и Джек тоже встал, показывая, что у него по крайней мере манеры как у джентльмена. Но для нее этого было недостаточно.

– Прошу прощения, капитан Эндикотт. Я горжусь своим именем и хочу и дальше им гордиться. Вы – герой, человек, который ничего не боится. Я не так смела. И я не игрок.

Глава 8

И все-таки Элли пошла в церковь. Какой толк от молитв, если она не станет соблюдать простейшие правила нравственного поведения? Она должна служить хорошим примером Харриет, и нужно попросить Всевышнего направить ее на истинный путь.

Конечно, она не пошла одна с капитаном Эндикоттом и Харриет, которая никак не могла сойти за дуэнью. От этого Элли отказалась решительно. Но их сопровождала группа обитателей «Красного и черного». Одетые в лучшие воскресные платья, они ничем не отличались от других горожан, идущих в церковь, и вовсе не казались отъявленными картежниками и женщинами сомнительной репутации.

Миссис Мэри Крандалл держала Харриет за руку и рассказывала ей всякие истории про испанскую кампанию.

Элли не считала это подходящей темой для воскресного урока, зато Харриет хотя бы не изводила Змея – то есть мистера Кэллоуэя. Тот пригрозил Харриет, что сделает из нее котлету, если она хотя бы еще раз попросит его показать свою татуировку, и пошел вперед, скрестив на бочкообразной груди свои крупные руки.

За Кэллоуэем шли две темноволосые девицы. Элли их не знала, однако они мило улыбнулись ей. И так как в это утро лица девушек не были раскрашены, Элли улыбнулась им в ответ, выразив восхищение их шляпками.