Статус B (СИ) - Василенко Владимир Сергеевич

— Хватит уже истерик! Просто расслабься и получай удовольствие. Ты же это умеешь.

Костяная голова Трехликого, судя по шкале здоровья, погибла, напоследок испустив мощный импульс некротической энергии — зеленоватые светящиеся потоки окутали весь некрополь, будто буря в стакане воды. Со всех сторон понеслись звуки в очередной раз поднимаемой нежити. Боже, вот здесь уж точно можно было словить дежавю. Сколько раз уже за сегодня нам приходилось заново убивать одних и тех же жутких созданий?

Я увидел, наконец, и саму Нову — та, рыча, ринулась к краю яруса и снова сиганула вниз, игнорируя лестницы. Я поймал ее Захватом и дернул назад — будто рыбу подсек.

Псионика все-таки для игроков до сих пор в новинку. Нова удивленно вскрикнула и, не удержавшись на ногах, завалилась на спину. Я успел подхватить ее в последний момент.

— Ты?!

— Есть идея! Только времени нет объяснять. Просто поверь мне!

— Да какая, к черту, идея?! Архи сейчас прорвутся!

— Уже прорвались! Или ты надеешься их остановить?

Мы, будто сговорившись, одновременно взглянули вниз.

Хранитель завис невысоко над ареной, почти касаясь земли остатками мертвых щупальецев. Единственная его уцелевшая голова, у которой оставалось не больше десяти процентов хитпойнтов, яростно изрыгала потоки яда и пиявок размером с удава. Со второго и третьего яруса ее обстреливали из пары десятков стволов. Похоже, это уже Архангелы.

А вон и снова Альтаир!

Разбежавшись, воин в ртутной броне огромным прыжком преодолел расстояние до Хранителя и уцепился за его панцирь. Оттолкнувшись, перепрыгнул повыше, оказавшись над самой головой. Ударил несколько раз глефой по шее, взметая целые фонтаны бурой крови…

— Гребаный выпендрежник! — процедила Нова. — Ну, конечно, он хочет добить его сам…

Да, это было бы эпично. Бой наверняка записывается на видео, и кадры с последними секундами жизни Трехликого получились бы впечатляющими. Но Альтаир, не доведя начатое до конца, спрыгнул с чудовища, торопливо отступая. Какая-то защита от пси-урона у него явно имелась. Возможно, прокачанный хотя бы на моем уровне клановый псионик, набросивший Щит. Но, похоже, вблизи аура жгла куда сильнее, чем на сотню единиц урона в секунду, так что главе Серебряной когорты пришлось взять таймаут.

Огонь по голове Хранителя стал менее массированным. Полоска хитпойнтов постепенно съеживалоась, но медленно. Вот уже осталось процентов пять. Три… Два… Регенерация не работала, да и спрятать голову Хранитель уже не мог. Архангелы же явно старались подгадать момент так, чтобы у Альтаира была возможность нанести последний удар.

Судя по доносящимся снизу звукам, на всех ярусах шли ожесточенные перестрелки. Тут уже сложно было определить, кто в кого стреляет. Отступники дрались с Архангелами, Архангелы добивали босса, все вместе они отбивались от полчищ восставшей нечисти. Это был апофеоз всей битвы — от грохота выстрелов некрополь, кажется, дрожал от основания до самого свода.

Я набросил на Нову Пси-щит и, притянув ее к себе за талию, проорал в ухо:

— Это наш шанс! Прыгай!

— Куда?!

— Прямо на него! И хватай Печать!

Она, кажется, еще что-то переспросила, но я ее уже не слушал. Толкнул ее к самому краю яруса, сам тоже подбежал к перилам, заглядывая вниз. Сосредоточился, глядя на бьющуюся в агонии махину Хранителя…

И телепортировался, метя ему прямо в пасть.

Глава 8

Умер я, конечно, мгновенно. Первое, что увидел после телепортации, — это стандартный «посмертный» экран с предложением воскреснуть у одного из доступных репликаторов или выйти из игры.

Эмоции зашкаливали. Я смотрел на этот экран секунд пятнадцать, тяжело дыша, и отчетливо слышал собственное бешено колотящееся сердце. Вместе с тем впервые за последние несколько часов осознал, что лежу в капсуле виртуальной реальности. Ощутил плотно прилегающую к лицу маску, желеобразный сенсорный гель на коже, манипуляторы на ногах и руках. Тело уже настолько привыкло ко всему этому, что воспринимало как вторую кожу. Но сейчас мне казалось, что капсула душит меня. Что я погребен в ней, будто в гробу.

Мне определенно нужен тайм-аут.

Нажал «Выход из игры» и с трудом дождался, пока капсула выпустит меня наружу, хотя заняло это всего секунд десять. В отличие от дешевых махин, которыми я в основном пользовался раньше, эта была полностью автоматическая — она раскрылась, будто цветок, всякие манжеты, обручи, манипуляторы разошлись в стороны, сам ложемент трансформировался, приподнимая меня и перемещая в почти вертикальное положение. Мне оставалось только шагнуть вперед.

Глаза, отвыкшие от яркого света, заслезились, на что тут же отреагировал «домовой», частично затенив окна. Я с трудом сделал несколько шагов по комнате — ноги были как ватные, все тело покрывала горячая испарина.

Протопал в ванную и завис там минут на пятнадцать. Особенно надолго застрял в душевой кабине, где случайно врубил гидромассажный режим. Это оказалось весьма кстати. Бьющие со всех сторон струи воды здорово взбодрили и привели в чувство. Когда я, наконец, вылез из душа и взглянул на себя в зеркало, оказалось, что вся кожа раскраснелась, будто после интенсивного растирания.

Зеркало в ванной было огромное, почти в полный рост, с подсветкой по краю. Даже собственное отражение в нем воспринималось как-то по-новому. Я даже завис ненадолго, будто увидел себя впервые.

Из-за высокого роста я всегда казался худым и нескладным. Занятия в тренажерном зале поправили положение. Хотя, конечно, в интернате полноценным бодибилдингом заниматься невозможно — в первую очередь из-за питания. Достаточную калорийность еще можно худо-бедно обеспечить, но о каких-то спортивных добавках нет смысла даже мечтать.

Однако, несмотря на все это, я к своим восемнадцати годам в неплохой форме — жилистый, крепкий, хоть и до сих пор немного угловатый. Выгляжу старше своих лет, но это больше из-за крупных черт лица и самого его выражения. Даже сейчас — вроде в зеркало гляжусь, а брови уже сошлись к переносице, губы сжаты, будто подвоха какого-то ожидаю от собственного отражения.

Вспомнилось, как старый Морган вот так же, тыча в мое отражение, говорил о том, что я даже внешне отличаюсь от обитателей желтого сектора, поэтому подсознательно и раздражаю их. И сейчас, присматриваясь, я мысленно примерил на себя дорогой костюм, представил, что еду куда-то на пассажирском сиденье авто премиум-класса…

А что, кажется, я бы смотрелся вполне гармонично.

Пожалуй, Морган был прав. Я всегда выделялся среди сверстников. Здоровьем, например. В интернате процентов у восьмидесяти воспитанников с детства проявлялись какие-то проблемы. С нашим уровнем экологии это немудрено. Ожирение, диабет, искривления позвоночника, астма, пороки сердца, проблемы со зрением, с зубами, с кожей… Да и по интеллектуальным способностям я обгонял большую часть сверстников.

Но, выходит, это тоже не моя заслуга. Это просто гены. Причем искусственно улучшенные, подправленные, вычищенные. А если бы я и правда был безродным сиротой из желтого сектора? Был бы у меня хоть малейший шанс выкарабкаться оттуда? Даже если бы все силы отдавал учебе и работе, каждый день вкалывал бы, стремясь к достижению своей цели? Позволили бы мне это сделать? Даже не какие-то мифические хозяева Системы, а просто мои собратья по несчастью? Такие, как Марино, как Родригесы, как подавляющая часть жителей желтой зоны…

Вряд ли. Это все парадокс ведра с крабами.

Я вдруг понял, что меня так раздражает во всем этом. Несмотря на то, что я с детства был замкнутым и нелюдимым, временами даже бунтарем, я все же верил в Систему. Да и как не верить в то, что с самого рождения воспринимается как данность. Нет, я быстро понял, что она несовершенна и не так уж справедлива — особенно после того, как на ровном месте схлопотал статус D. Но я всегда думал, что в целом, как идея, Система работает. Что по большому счету ты получаешь то, что заслуживаешь.