Оборотень - Владимир Цмыг

Осоловевшие от пива и вкусной еды, они лежали на покрывале.

— Глядя на тебя, никогда не подумаешь, что ты способен любого бугая уложить! — девушка пальцами нежно провела по его безволосой груди. — Всё там, внутри, я чувствую эту стальную пружину, она восхищает и поражает… Губы её пахли мясом, пивом, луком, но поцелуй был приятен. Только теперь Яна поняла, можно любить мужчину и платонически. Александр притягивал своей неуловимостью, предупредительностью и вежливостью. С ней он был ни фригидным, ни агрессивным, ни мужчиной, ни женщиной. Это полностью устраивало её, уставшей от клиентов и изнуряющих ласк сорокалетней подруги–лесбиянки. Девушку восхищало его стройное без волос и видимых мускулов тело со свежей упругой кожей, как поднявшееся хлебное тесто. Тело одновременно юноши и девушки–спортсменки… Она уже созрела, чтоб раствориться в нём, полностью подчиниться его воле, подчиниться добровольно, безо всякого страха и принуждения.

Александр видел ее взгляд, не искаженный притворством, в нем дышала её душа. Хотя в их отношениях не было физической близости, у них уже состоялось проникновение друг в друга: они перешли последнюю грань, рассказав друг другу о себе во всех подробностях… Меж ними не было секретов, что придавало отношениям бездумную, пьянящую остроту. В то же время для него это было попыткой восполнить те знания, которые раньше он извлекал из занятия сексом…

В Яне он видел особенную, только ей присущую пластику, которую невольно отмечал во всем. Свой способ откидывания назад головы во время смеха, манера ставить чашку или фужер на скатерть, закуривать, особый способ стряхивать пепел. В прикосновениях ее в то же время было что–то братское, нежное, преданное, забота о комфорте другого, глубокое понимание совершенства другого тела.

— В Минске в самом престижном районе трехкомнатная квартира, — приподнялась на локте девушка, — обойдется примерно баксов в сто штук, на обстановку и машину уйдет тысяч семьдесят. Я раз была в том районе у одного клиента. Лифт, охрана, замки электронные, тишина! А ванная… можно на роликовых коньках гонять!

— Ты читала «Фиесту» Хемингуэя? — вдруг спросил Александр.

Девушка отрицательно помотала головой, недоуменно глядя на него. В мангале, который они нашли в сарае, догорали угольки, тянуло синим дымком.

— Одному мужику во время первой мировой войны пуля оторвала яйца, но встретилась одна красивая, молодая женщина и полюбила его, даже зная, что он импотент. Не странно ли это?

— Ничего странного здесь нет! — возразила Яна. — Ты думаешь, всего этого мне нужно? Ха! Когда меня снимают, каждый хочет, чтоб и я испытывало то же, что и они, вот и приходилось притворяться. Лишь «травка» помогала отключаться — душа и тело как бы раздельные, сами по себе… Тело всего лишь инструмент, при помощи которого я зарабатываю на жизнь. У кого есть душа и мозги, тем особенно трудно! Но самое страшное… У нас одна погорела, выкрали бандиты, трахали два месяца день и ночь, день и ночь! Когда опять появилась на своем месте — не узнать, старуха с потухшим взглядом! А всего ей было восемнадцать. И жаловаться–то некому… себе дороже будет.

Александр с сочувствием погладил её по гладко причесанной голове.

— Немного покемарим, потом двинем в фирменный магазин, тебе надо обязательно сменить гардероб, и мне что–нибудь подберем. После начнёшь мою бабку охмурять, я её заранее подготовлю, скажу, что ты подруга Ларисы, и вместо неё надо мной взяла шефство…

Шуляк с сожалением подумал о Марине… Почему она раньше встретилась! С Яной все намного проще, они подельники, партнеры, но в то же время она любит его. Когда женщина любит, она уже не продаст, разлюбит, может заложить в любой момент…

ГЛАВА 13.

Бабка на кухне готовила свой неизменный супчик, лежа в постели Александр морщился от чада. Раздался резкий звонок. Заранее предупрежденная бабка впустила благоухающую незнакомку. Старушка с любопытством рассматривала Яну: такая красавица к внуку–калеке!..

Держась подчеркнуто скромно, девушка вручила хозяйке коробку дорогих конфет и тяжелую сумку с продуктами. Растерянная бабка начала кланяться, бормотать слова благодарности, этим вызвав у внука ироническую усмешку. Наряд девушки скромен по сравнению с тем, в котором она совсем недавно выходила на охоту… Хлопчатобумажные штаны в цветочках, красные босоножки, розовая майка. Гладко причесанные крашенные черные волосы не гармонировали с яркой зеленью глаз. Природу не обмануть, отличительные, индивидуальные признаки она даёт до самой смерти…

Александр прислушивался к разговору на кухне, откуда плыли аппетитные запахи. Иногда девушка вбегала в комнату, заговорщицки подмигивая, губами быстро касалась его губ, лба.

Когда Яна внесла в комнату столик, на котором когда–то стоял цветной телевизор матери, и на него торжественно водрузила блюдо с дымящейся курицей с румяной корочкой, он впервые почувствовал, что они все одна семья. Дотоле незнакомое чувство странным образом взволновало его…

Выпив рюмку «Токайского», бабка раскраснелась, голубыми полувыцветшими глазами с умилением смотрела на красивую добрую девушку и на своего внука. Ах, если б он не был калекой! Сегодня для ее души был праздник, к тому же гостья намекнула, что прямо в черте города у нее есть дом с садом и что в нём она живёт одна. От фантастических надежд у старушки замирало сердце. И тут внук окончательно вознёс её на небеса.

— Бабушка, Яна собирается тебе в аренду, сроком на десять лет, передать усадьбу вместе с садом. Тишина, покой! Лето, весну, часть осени — там, а зиму здесь.

— Да я что!.. Да я всегда насчёт этого… такого мне всегда хотелось! — забормотала растерянная старушка, платочком вытирая выступившие слезы.

— Значит, с Яной начнёшь оформлять аренду. А когда твои челноки приезжают?

— Через неделю.

— Скажешь, что нашла лучший вариант.

Уложив с непривычки разомлевшую бабку, убрав остатки пиршества, Яна легла рядом с Александром. Впервые за шесть лет она испытывала радостное чувство чистоты. Чистоты не внешней, а внутренней… Теперь, как и Лариса, она имела третий ключ от квартиры.

Утром, когда бабка собиралась на свои грядки, в дверь позвонили. Александр нахмурился, так рано Яна не должна… Неожиданная посетительница отрекомендовалась патронажной медсестрой городского Красного креста.

«Черт возьми, не вовремя обо мне вспомнили!» — раздраженно подумал Шуляк.

Девушка лет двадцати шести, положив маленькие руки на загорелые круглые колени, с еле скрываемым любопытством разглядывала привлекательного инвалида. Она отметила его необычайно красивые глаза и волосы, свежий, женственный цвет кожи лица. Трудно было поверить, что перед ней парализованный по пояс парень. Глаза у гостьи вишнёвые, черные прямые волосы по плечи. У входа она сняла туфельки, ступни у неё, как и руки, маленькие, с изящным подъемом. Несмотря на небольшой рост, она ладная, с хорошо развитой грудью, крутыми бедрами и тонкой талией.

Девушка уловила недовольство на лице своего нового подопечного и поспешила успокоить его.

— Меня зовут Тамара, — улыбнулась она, блеснув мелкими, белыми зубками, — когда к вам лучше приходить?

— Когда бабка дома, — буркнул Александр, — это пару раз в неделю.

— Может, вам что–нибудь сейчас нужно, — приветливо улыбнулась медичка, осматривая мрачную комнату, — перевязка, массаж?

— Ничего не надо! — Александр начал опасаться, что гостья может повлиять на все его дальнейшие планы…

Через полчаса после ухода бабки появилась Яна.

Бокал «кьянти» немного развеял мрачные мысли Шуляка.

— Я кой–какие документы уже оформила, через пару дней с твоей бабушкой сходим в контору и окончательно оформим аренду. И начнём готовить твой легальный отъезд из города.

— У меня тоже новости и не слишком приятные, — телячью отбивную запил вином Александр, — медсестру прислали из Красного креста, лезет со своими перевязками, да и в городе случайно может засечь…

— Ерунда, — начала успокаивать его Яна, — пока она разберется, что к чему, мы отсюда свалим, как законные муж и жена…

Но ничего так не наладилось. Как и предчувствовал Шуляк, всё приобрело крайне опасную для него форму…

Через три дня, когда бабка собиралась уходить, опять пришла медсестра. Чувствовалось, что–то гнетёт её, требует выхода. Она вопросительно вскидывала на больного влажные вишневые глаза, и тут же отводила в сторону. Наконец, она решилась.

— Знаете, в этом есть что–то странное, даже неправдоподобное, можно сказать, фантастическое! Вчера я вас видела в городе с какой–то девушкой…

«Вот оно, отчего эти последние три дня так томило его»! — Но лицо Александра оставалось холодно–отрешенным. После паузы, иронически усмехаясь, он проронил.