В заповедной глуши - Александр Мартынов

   - Слушай, Вить, - ласково сказал он. - Ты не надо про это. Ты же сам видел... ну, ты

   рассказывал. Тогда ты маленький был, но сейчас-то...

   Витька не стал спорить. Но что-то такое в нём осталось. И вырвалось через год, когда ему было уже одиннадцать.

   Родители снились ему всё это время. Но это были сны из прошлого - как будто всё по-прежнему. А тут... тут ему приснился новый сон. Как будто где-то - дом, совсем но-вый, в каком-то селе. И там живут мама и папа. И ждут Витьку. Его ждут.

   Утром он стал собираться.И,когда кто-то спросил: "Куда? - он бросил: - Искать." "Рехнулся, - сказала отдыхавшая после "трассы" Натка. - Федьке скажу, он тебя убь-ёт." Витька презрительно шевельнул плечом.

   Федька его не тронул. Он только повторил:

   - Рехнулся ты, Вить.

   - Вдруг найду? - сказал Витька.

   - Пошли, провожу, - сказал Федька. Собирались и остальные, но он разогнал их "по мес-там": - Нечего.

   Они долго шли вдоль железнодорожных путей. Федька молчал. Потом сказал:

   - Зря ты. Пропадёшь ещё.

   - Не пропаду, - упрямо ответил Витька.

   - Ну ладно, - согласился Федька. - Я дальше не пойду... - они остановились. Федька по-мялся: - Вить... тут я вот что скажу... у тебя сейчас возраст такой... в общем, ты смо-три, помни, что я тебе говорил. Мне Натка давно говорила, да я как-то... у нас такого тут нет почти... - Витька удивлённо глядел, как смешно мнётся Федька, не понимая, о чём он. - Там, - он махнул рукой на запад, - до мальчишек охотников полно. А ты краси-вый... то есть, - он спешно поправился, - девчонки так говорят. Ты осторожней. Это де-ло такое, хуже наркоты. И не умрёшь, и жизни не будет.

   Витька засмеялся. Он никогда не рассматривал себя с точки зрения красоты. Тогда Федька засмеялся тоже - и протянул Витьке руку. А потом сказал, сжимая его пальцы:

   - Если бы у меня была семья... настоящая...Я бы хотел младшего брата, как ты.

   - Я, может, вернусь ещё, - пообещал Витька. Но знал: не вернётся. Он найдёт родите-лей. Обязательно.

3.

   И Витьку понесло по стране.

   Страна была большая и безалаберная, поэтому можно было прожить, всё казалось не так страшно, как сперва, когда он сидел на мокром бетоне, испуганный и маленький. Теперь за ним была закалка, за ним было умение, за ним была волчья выучка. Он нигде не задерживался долго, постепенно пробираясь всё дальше и дальше не запад - низачем, бес-цельно, просто так несло его человеческим потоком, стремившимся из восточных облас-тей, из-за Урала,поближе к ещё худо-бедно живущему центру.Он искал. Он правда искал, уверенный в том, что сон не солгал - шёл, ведомый смутным инстинктом, в котором лю-бой врач легко определил бы психическое расстройство.

   Но какие врачи - для беспризорного русского мальчишки?

   За восемь месяцев он добрался до центральных районов. И в свой двенадцатый день рождения, чтобы немного передохнуть, нанялся работать на стройку под Рязанью, по-дай-принеси, в какую-то украинскую бригаду.

   Украинцы были совсем простыми мужиками, оставившими дома - в ещё более ни-щей, чем Россия, стране, таких же детей, пацанов и девчонок. Нет, никто и не думал сдерживать мат или похабные рассказы при мальчишке. Но его не обделяли ни едой, ни

38.

   тёплым местом, а когда однажды надутый, похожий на сыча хозяин стройки хотел за-жилить крохотную плату мальчишки - рабочие вступились так дружно и решительно, что оторопевший буржуйчик и не подумал спорить.

   Когда работа была закончена - на исходе третьего месяца - украинцы звали маль-чишку с собой, под Ставрополь, работать дальше. Но Витьку снова подняло и потащило с места. И только под Воронежем он нашёл во внутреннем кармане новой куртки пачку денег - почти пять тысяч - и записку, корявую и неграмотную, в которой ему желали счастья.

   Хорошо, что он успел потратить те деньги. Потому что недалеко от Воронежа на него напали местные пацаны, сельские. Сами давно почти как беспризорные, тоже по-луголодные и злые на всех.

   Витька дрался отчаянно. Он этому научился давно. Но их было шестеро, трое - старше его. Финал драки был предрешён. Мальчишку избили, отобрали куртку и кроссов-ки, а потом - столкнули с электрички, где всё это происходило.

   В Воронеж Витька добрался рано утром побитый, босой, голодный, в одних драных джинсах и майке. Жрать хотелось так, что мутило. Было ещё очень рано, часов пять, холодно довольно, почти всё закрыто, людей мало и видок мальчишки не внушал доверия никому - замурзанный, лицо в разводах от слёз (он всё-таки не удержался потом, когда уже всё кончилось, больше от обиды и от злости, чем от боли), волосы во все стороны и ноги, как сапоги. Витька пристроился у магазинчиков, думая: в какой-нибудь утром то-вар привезут наверняка, попрошусь разгружать.

   Мальчишка сидел на бордюре, ждал, сам в себя завернувшись от утреннего холода. И вдруг услышал оклик. Окликали его.

  -- Пацан!

   Витька повернулся, а сам уже прикинул, как бежать в случае чего. На тротуаре перед магазинчиками стоял парень лет 18-20 где-то. Хорошо одетый, со спортивной су-мкой. Улыбался. Витька спросил коротко и настороженно:

  -- Чего?- и услышал в ответ:

  -- Чего-чего, поди сюда, не бойся.

   Мальчишка встал, но не пошёл. Заопасался: в случае и так и так догонит, а уж если от кустов отойти... И ещё раз спросил:

  -- Чего?

   Парень вздохнул, пошёл сам к попятившемуся кустам Витьке; в случае - кувырок, а туда он не полезет в новеньком и чистеньком. Парень засмеялся, покачал головой и пов-торил:

  -- Да не бойся ты.

   Опыт Витьки подсказывал: если говорят "не бойся", значит надо бояться. Но око-ло кустов он себя как-то поуверенней почувствовал и спросил грубовато:

  -- Ну, что надо?

   Парень опять засмеялся:

   - Заработать хочешь? - спросил он прямо.

  -- А что за работа? - тут же спросил Витька, не двигаясь с места.

  -- Да у меня дома поработать надо, - ответил парень.

   Витьку слегка переклинило от усталости и голода, он почему-то решил, что надо убирать дома. И деловито поинтересовался: