Выжженая земля. Тетралогия - Александр Конторович

— Всё так плохо?

— Думаю, что гораздо хуже, чем я пытаюсь себе представить. Под занавес-то и вовсе всякой экзотикой палить начали. Так что и представить не берусь, что же там сейчас происходит. И химия полетела, и ещё какая-то хрень непонятная. Пока у нас связь была, такого наслушались! Словом, Прибалтики теперь нет. Совсем. Там сейчас кордон, только не санитарный, а радиоактивный.

— Это кто ж так постарался-то?

— Англы, кто ж ещё? Отгородили Европу от нас сплошным поясом выжженной земли. Правда, как всегда, недодумали — дюже здоровый кордон вышел. Заодно и польский вопрос решили. Самым кардинальным образом и надолго. Думали, небось, что на своем острове отсидятся, как всегда. Вот и отсиживаются, по бомбоубежищам, в основном. Там хоть пожрать чего-то есть. А в Африку уже сами европейцы насовали, французы в основном.

— Так, а эти-то, африканцы, в смысле, с кем воевали? И чем, у них же нет ни хрена?

— Зато самих чуть больше, чем до фига! И жизнь они не ценят. Что свою, что чужую. Да и достали они французов хуже горькой редьки! Когда ещё такой случай представился бы? В таком бардаке на кого угодно списать можно. Хоть на нас, хоть на Штаты. Да и Ближний Восток в сторонке не отсиделся, чего-то там огреб, уж и не знаю от кого. Европе же под шумок тоже с двух сторон прилетело. И от нас, и от США. Китай было под этой вывеской к нам наладился, благо что на этом фронте у нас и войск почти что не было. Но нарвались на ядерные фугасы, которые там вообще непонятно откуда взялись. Огребли они основательно, а тут и Индия в стороне не осталась, подкинула дровишек в общий костер. Правда, когда в ответ таким же поленом заполучила, совсем другие песни начались… Прилетело-то не только из Китая. Словом, товарищ ты мой дорогой, нет больше никакой цивилизации. Как в анекдоте, помнишь?

— Кто бросил валенок на пульт?

— Ну да, что-то в этом роде.

— А со Штатами сейчас что происходит?

— Да черт их знает! Радио нет, интернеты всякие тоже все подохли… Может быть, и нет там уже ничего…

— Охренеть… А я тут, как в лесу, совсем почти ничего и не знал. Как же так вышло, что сюда ничего не прилетело?

— А что тут бомбить? Зону вашу? Так она, ежели уцелеет, похлеще всякой бомбы станет. Да, собственно говоря, так ведь и вышло. Вырвались эти архаровцы на волю, теперь их назад уже и не загнать. Я так понимаю, что глава этот, чтоб ему на том свете поперхнуться, пораскинул головой да и решил их на свою сторону переманить. Власти-то центральной теперь нет и неизвестно, будет ли вообще. Вот он себе личную гвардию и создаёт.

— Царьком стать решил?

— Похоже… А относительно бомбежек не обольщайся. Время от времени что-то иногда бахает, откуда-то ведь оно прилетает?

— Вот даже как… А армия что?

— Откуда мне знать? Тут частей мало было, связисты какие-то, ещё кто-то… Сила реальная у внутренних войск была да у полиции. А как бардак начался, все и рванули кто куда. Часть срочников по домам рванула, часть вообще разбежалась неведомо в какие края. А полиция… вон они, — кивнул прапорщик в сторону улицы. В тусклом свете, падавшим с улицы, я уже немного различал его фигуру и мог видеть некоторые движения.

— А твоя группа?

— Нету её больше, вся тут.

— Что так?

— Да вот так…

— И что теперь?

— Домой я шёл… да вот не дошел, как видишь.

— Не вижу.

— Ранен, оттого и на месте сижу. Ноги у меня прострелены, ходить не могу. Сюда — и то, еле дополз, думал, что уже всё — отпрыгался.

— Оп-па… что ж ты сразу-то не сказал? Что там у тебя, давай, гляну. Приходилось мне со всякими ранениями работать…

— Мне тоже. Так что сразу тебе скажу — неча тут ловить. Гангрена у меня, уже выше паха пошло.

Молча присаживаюсь на пол. Да… тут ловить уже нечего. Ананьев тоже молчит. Потом что-то булькает.

— Майор, выпить хочешь? А то одному как-то не с руки. Я алкашом никогда не был, вот и не хочу начинать.

— Давай, что уж там.

Подхожу ближе и беру у него из рук флягу. Она почти полная. С непривычки (а вы попробуйте после полуторагодового воздержания из горла грамм сто высосать!) у меня зашумело в голове. Возвращаю флягу хозяину. Слышу, как он делает пару глотков.

— Уф-ф-ф…

— Полегчало?

— Отпустило чуток. Ты как, майор, спешишь не сильно?

— Да куда уж тут спешить…

— Побудь со мной, лады? Времени у меня не так уж много и осталось, ног не чувствую совсем. А в одиночку подыхать, как волку загнанному, не хочется. Да и тебе с этого какой-никакой, а приварок будет. Ты ж, как я рассмотрел, не шибко оружием и снарягой перегружен, ведь так?

— Так.

— Моё возьмешь?

— Возьму.

— Ну и славно. Хоть и после смерти какую-никакую пользу принесу.

— Да ладно тебе…

— Ты не знаешь, как я жил. Не знаешь, за что погиб.

— Это верно.

— Лучше тебе этого и не знать, поверь. По следам моим не ходи, ни к чему это. Полезного там ничего нет, а вот геморроя огрести можешь нехило.

— Хорошо.

Ананьев замолчал и, как мне показалось, задремал. Стараясь его не потревожить, я поднял с пола фонарь и осмотрел комнату. Это, надо полагать, была комната отдыха, вдоль стен стояло несколько топчанов. На одном из них и лежал сейчас прапорщик. Ну, раз так, то никто не мешает мне устроиться на соседнем. Идти сейчас куда-то в лес желания не было ни малейшего. Да и следовало как-то упорядочить в голове все, что сообщил мне мой собеседник. Не то чтобы я ему не верил. Чего-то подобного мы ожидали уже давно. Но ждать — одно, а вот принять это всё как свершившееся событие — совсем другое дело. С этой мыслью я и задремал.

Он умер под утро. Незадолго до этого у Ананьева начался бред. Осторожно отодвинув в сторону автомат, присаживаюсь к нему рядом и по мере сил пытаюсь облегчить его положение. Увы… я не врач. Пару часов он бредил, пытаясь что-то сообщить неведомому командиру, и бред его был жутковат…

Пару раз я выходил на улицу, чтобы намочить в бочке с водой тряпицу. Уложенная ему на лоб, она хоть немного, но облегчала его положение. И вот, вернувшись после очередного выхода, обнаружил его уже мертвым.

Могилу ему я выкопал неподалеку от здания. В кустах. Было у меня сомнение, что вернувшиеся сюда за чем-нибудь бандюги, проявят по отношению к ней хоть какое-то благородство.

Найденным в столе карандашом написал на отодранной от стола фанерке: Старший прапорщик Ананьев П.А., поставил дату. Найти в разоренном доме пару гвоздей большого труда не составило. Около могилы было небольшое деревце, к нему я и прибил эту табличку. Постоял возле неё. Вот и всё, закончился твой путь, прапорщик. Каким бы он ни был, но хотелось бы надеяться, что прошёл ты его с честью.

Ладно, теперь можно и о себе подумать.

От Ананьева мне достались крепкие камуфляжные брюки и такая же куртка. Никаких погон или знаков различия на них не имелось. Учитывая сложившуюся обстановку, это скорее в плюс. Кстати говоря… прапорщик ведь ранен в ноги, это так, я сам видел. А вот одежда его была целой. Интересный факт? Переоделся после ранения? Где?

Однако самым ценным приобретением оставалось всё-таки оружие. Укороченный калаш — ксюха и пистолет Ярыгина. Вот патронов было немного — магазин в автомате и две обоймы к пистолету. Не айс… Но и то — божий дар!

Гранат не было, зато был нож и хороший фонарь. Пара банок с тушенкой, несколько пачек галет, одноразовые супчики — четыре пачки. Ну, и по мелочи, всякие там вилки-ложки и прочий солдатский хабар. Тем не менее, и это было неплохим приобретением. Осматриваю комнату.

Главный вопрос — как пришёл сюда Ананьев? Со своим ранением самостоятельно передвигаться он если и мог, то весьма недалеко. Значит, ранили его где-то поблизости, иначе не дошел бы. Но он ведь ещё и переоделся! И сам ли он сюда дошёл?

Так.

Топчан, где он лежал. Рядом окурки, понятное дело, что выходить покурить на улицу он не мог, так что тут и дымил. При мне он, кстати говоря, не курил. Отчего? Сигареты кончились? Точно, он и меня про них спрашивал. Считаю окурки. Двадцать четыре штуки. То есть, он тут точно не пару часов лежал. Сутки, а то и двое. Помимо фляги с водкой (интересная, между прочим, деталь экипировки внутренних войск! Я вот что-то такой не припомню…) у него ещё и кэмелбэк был, практически пустой. То есть, два литра воды он выпить успел. Тоже, между нами говоря, вопросец — где он эту штуку взял? Купил? При зарплате прапорщика? Пусть даже и старшего? Интересное у них подразделение было…

Стоп…

Вещи Ананьева были сложены горкой у него под топчаном. Он что — так, в охапке, всё сюда и тащил? С простреленной ногой?

Одно из двух: где-то присутствует вещмешок или есть (или был) напарник.

Внимательно осматриваю пол. Следов тут много всяких, и понять, кто и какие оставил, сейчас сложно.