Лучший телохранитель – ложь - Стив Мартини

Для того чтобы разобраться с тем, что именно было на снимках Пайка, ему нужно было попасть в лабораторию в подвальном помещении, когда там никого не будет.

Такая возможность могла представиться только ночью. На нижнем этаже работал маляр. И никто не собирался дышать теми ароматами, которыми сопровождалась его работа.

Было уже далеко после полудня, примерно половина пятого. Он снова вошел в Сеть, чтобы проверить, не ответил ли Пайк на его письмо по поводу способа оплаты работы. Ответа не было. Ханикатт мог бы отправить клиенту еще одно напоминание и, если ответа не будет и на этот раз, просто закрыть вопрос. Но он не хотел этого.

Он задумался на минуту, а потом достал фотоснимок. Набрал номер сотового телефона, зарегистрированного на другом берегу реки, в округе Колумбия.

Ему ответил Фредди-младший.

— У тебя найдется для меня минута? — спросил Орвилл.

Младший сразу же узнал его голос. Десятки лет назад, когда оба были юными и глупыми, Фредди и Орвилл вместе трудились в военной разведке. Обычно они вместе пьянствовали, пока Фредди не женился и не завел детей, а Орвилл не постарел. Они делали одинаковую работу, и это сблизило их и помогло поддерживать отношения все эти годы. Только теперь пенсия Фредди была гораздо выше, чем у Орвилла. Он работал в судебной фотолаборатории ФБР.

— Что произошло? — спросил Фредди.

— Я хотел бы кое-что тебе показать.

— Валяй. — Фредди слушал его, но как-то очень рассеянно.

Орвилл рассказал ему об Эмерсоне Пайке и его фотографиях, о старике в военной робе и о нашивке семьдесят девятого полка, а также то, что Ханикатту удалось разузнать об этой части. Информации было совсем немного, всего несколько строк на одной из страниц старой матерчатой папки. Содержимое папки периодически обновлялось разведывательными службами США. Все это было еще до того, как наступил век компьютеров и цифровых технологий. Новая информация приходила время от времени обычной почтой.

Разведка, в особенности военная, всегда стремится быть в курсе перемещений войск других государств — номера частей и подразделений, места их постоянной дислокации. Материалы в папке Орвилла вот уже несколько десятков лет как устарели. Наверное, только поэтому ему удалось найти то, что он искал — изображение нарукавного знака, идентичного тому, что Ханикатт заметил на рабочей куртке, в которую был одет пожилой мужчина.

— Ты сейчас у компьютера? — спросил Орвилл.

— Да.

— Я отправляю тебе почту. Письмо пустое, но ты проверь два приложения.

Ханикатт отправил приятелю копию увеличенного изображения нарукавного шеврона и тот участок снимка, где была видна надпись над нагрудным карманом старой рабочей куртки военного образца буквами кириллицы. Из них можно было прочесть только две первые буквы: «Н» и «И».

— Письмо ушло, ты получишь его через минуту. — Орвилл с помощью компьютерной поисковой системы нашел русский алфавит и сумел прочесть первые две буквы надписи на английском языке — NI.

— Почему ты считаешь, что это важно? — спросил Фредди.

Орвилл пояснил, что, судя по данным разведсводки из старой папки, в начале шестидесятых годов русские провели реорганизацию своих ракетных бригад. Семьдесят девятая часть была одной из тех немногих, что просуществовали еще несколько лет. Она прекратила свое существование после следующей реорганизации, где-то между шестьдесят третьим и шестьдесят четвертым годами.

— Ну, значит, к кому-то попала русская армейская куртка старого образца, — предположил Фредди.

Голос его звучал равнодушно до тех пор, пока Орвилл не сказал ему, где именно за границей была расквартирована искомая часть. После этого повисло долгое молчание.

— Сколько, говоришь, лет этим снимкам? — спросил наконец Фредди.

— Я ничего такого не говорил, — отрезал Орвилл, — но мне в голову пришла та же мысль. Я подумал, что, возможно, кто-то отсканировал несколько старых фото. Но это не так. Все эти фото были сделаны четыре месяца назад, в один и тот же день, — продолжал Ханикатт. — Человек, отправивший их мне, прислал оригинальные копии в цифровом формате.

— А как, ты сказал, звали того парня?

— Эмерсон Пайк. — Ханикатт глубоко вздохнул и перешел к тому, ради чего и затеял весь этот разговор:

— Ты не мог бы помочь мне?

— А как?

— Запиши имя — Эмерсон Пайк.

— Полагаю, что слово «Пайк» пишется так же, как и произносится?

— Точно. У меня, конечно, нет даты его рождения или номера страховки. Судя по информации, которая содержалась в его письме, и манере изложения, он скорее уже в годах. Он проживает в Калифорнии, и, если судить по электронной подписи на его сообщении, город называется Дель-Map. Уверен, что, имея под рукой адрес и имя, ты сможешь вычислить номер его водительского удостоверения, где, конечно, имеется дата рождения. А располагая всей этой информацией, ты мог бы внимательно проверить этого человека. Мне это нужно.

— Что?

Орвилл переступил некую черту, и знал об этом. За несанкционированную подробную проверку информации о человеке с использованием базы данных министерства юстиции Фредди мог бы оказаться перед лицом больших неприятностей. И остаться без пенсии, даже не начав получать ее.

— Если ты не можешь сделать этого, просто скажи «нет».

— Нет, — отозвался Фредди.

— Послушай, сделай мне еще одно одолжение. Просто подумай, прежде чем говорить «нет».

— Я уже сказал «нет» и уже подумал об этом. Если я суну нос в базу данных ФБР, где приводится личная информация, такая как данные водительского удостоверения, и разглашу их без разрешения, ты знаешь, что тогда может произойти?

— Не имел случая убедиться, — ответил Орвилл.

— Они просто вышвырнут меня, а потом арестуют. И мне придется провести следующие полтора года в попытках объяснить федеральному судье, что я просто пытался сделать маленькое одолжение другу. Ну уж нет, спасибо. И знаешь, ты бы поостерегся даже просить меня об этом.

— Именно поэтому я звоню тебе на сотовый номер, — сказал Орвилл.

— Скажи мне, что ты пытаешься отыскать? По-твоему, у этого парня криминальное прошлое?

— Нет, полагаю, что тебе придется столкнуться с большими пробелами в его биографии, значительными периодами его жизни, куда, ты просто не получишь доступа. Возможно, тебе попадутся файлы без права их просмотра.

— Так ты думаешь, что этот человек — привидение?

— Это призрак на пенсии, — пояснил Орвилл.

— Тогда тем более этот чертов ответ будет «нет», — заявил Фредди.

— Послушай, что я тебе скажу. Существуют хорошие шансы, что мне удастся вытянуть из тех фото больше данных. Я занимаюсь этим.

— Как все это попало к тебе?

— Почтой. Он отправил снимки электронной почтой. Я не знаю, сам ли он делал эти фотографии или кто-то другой. Но что бы я ни раскопал, обязательно поделюсь с тобой, если ты мне поможешь. Возможно, здесь нет ничего такого, что заинтересовало бы ребят из твоей организации.

— Но если там нет ничего интересного, а я проведу полную проверку этого парня и кто-нибудь об этом узнает, что тогда? Даже если что-то обнаружится, ты думаешь, я смогу пойти к ним и просто сказать, что добыл для них интересную информацию? НЕТ.

— Спасибо, — сказал Орвилл.

— Всегда к твоим услугам.

— Послушай, если ты передумаешь и найдешь что-нибудь по этому парню, позвони мне. Я расскажу тебе, что еще мне удалось узнать.

— Давай где-нибудь выпьем, — предложил Фредди.

— Заметано. Ты только подумай. Это все, о чем я тебя прошу.

— Ты сумасшедший. Ну, будь здоров.

Ханикатт какое-то время слушал мертвую тишину в трубке. Потом он отключился и посмотрел на часы. Еще несколько минут — и сотрудники лаборатории внизу отправятся по домам до следующего дня.

Из-за запаха краски работать было невыносимо трудно. Но такова была цена, которую Ханикатту пришлось заплатить за то, что он решил поработать в фотолаборатории во внеурочное время. Маляр все еще был там.

В тот вечер он докрашивал небольшие комнатки офиса и рабочие помещения в подвале. Он был на рабочем месте с пяти часов, и если продолжит работать по обычному расписанию, то будет махать кистью до полуночи, потом уберет за собой, чтобы завтра вечером явиться сюда снова.

Сейчас, в лаборатории, Ханикатт мог взглянуть на присланные Пайком фотографии на специальном большом экране высокого разрешения. Фигурки людей на снимках достигли почти половины своей настоящей величины. Всего у него было семь отдельных цифровых изображений, шесть из которых были сделаны в один день четыре месяца назад. Единственным исключением была фотография, которую клиент пытался увеличить. Изображение было так сильно искажено, что это не имело смысла. По данным на цифровом снимке он не мог определить, когда фото пытались увеличить, но его открывали и редактировали за два дня до того, как пришло письмо от Пайка. Наверное, тогда Пайк понял, что у него не получится улучшить изображение, оставил эту затею и решил доверить обработку фотографий профессионалам.