Порхай как бабочка, жаль как пчела - Юлия Флёри

Хотелось взвыть, биться головой о стену, я устала, устала… Я не хочу так больше.

В чувства привёл звонок Димы, впервые за две недели, он словно почувствовал.

– Всё в силе? – Весело отзывался он в трубке.

– Да… наверно.

– Что-то случилось?

– Мама не хочет смотреть Антона. Мне просто некуда его пристроить. Наверно придётся отменить… Ты как?

– В чём проблема, я не уловил. Приводи его к нам, уверен, скучно не будет.

– Да, но мы не сможем заниматься…

– Это я беру на себя!

Он всегда был уверен в своих силах и этим мне нравился. Я даже рада, что встретила такого человека, как пример, на который нужно равняться. Но всё это розовые сопли, и вряд ли кому интересны.

Антон ехал на репетицию как в закулисье сказки, жутко волновался и всё крепче сжимал маленького медвежонка Тиму, который был его лучшим другом. Дима встретил нас как истинный хозяин положения.

– Привет, мужик. – Протянул он ему свою огромную ладонь.

Антоша смутился от такого приветствия, чаще к нему обращались не иначе как малявка или сопливый, он не обижался, но и особо не восторгался, а тут, просто не знал, как реагировать, поэтому нерешительно протянул свою хрупкую ладошку, которая утонула в Диминой руке.

– Привет. Я Антон.

– А я Дима, то есть Иван. – Он засмеялся, понимая, что окончательно запутал моего сынишку. – Мама ведь у нас Василиса, а я, значит, буду Иваном. Как считаешь, подойду?

– Не знаю, надо посмотреть. – Рассудительно начал Антоша и изобразил на лице всю строгость экзаменационной комиссии.

– Отлично. Только договоримся, ты никуда не выходишь и всё смотришь до конца, а иначе как я пойму, правильный из меня Иван или так себе. Хорошо?

– Нет проблем.

По-деловому и теперь совсем по-взрослому заговорил мой сын. Надо же, как быстро вошёл в роль мирового судьи. Марина, чтобы Антошке было не скучно, привела свою Лялю, которая тут же влюбилась в Диму и договорилась, что тот на ней непременно женится, как только будет можно. Так мы начали своё непростое занятие. Первый прогон удался, Дети внимательно смотрели, но так не могло продолжаться четыре часа и они, естественно заскучали и начали бродить. Когда наши малютки уже стояли у выхода, Дима репетицию остановил. Ещё десять минут и мы уже танцуем в паре, в двух парах, и детям настолько понравилось, что всеобщим решением было включить их в наше выступление.

Домой мы ехали довольные, уставший, добрый дядя Дима накупил кучу сладостей, чтобы окончательно закрепить дружбу.

– Ну, что, Антоха, наша мама самая красивая Василиса, не так ли?

– Самая-самая. – Отозвался сын, а я затаила дыхание. Этого ещё не хватало. Использовать ребёнка в своих грязных планах, по крайней мере, не честно.

– А папа об этом знает?

– Не знаю, он давно с нами не живёт.

Я судорожно задышала. Как он может! А Дима идёт в наступление.

– А ты по нему скучаешь?

– Скучал, но с тобой лучше. Папа никогда не играл со мной.

Нет, только не это, сынок, милый, не надо помогать дядя Диме так открыто. Но я не могу заставить обоих замолчать… или могу?

– Дима, мне кажется, хватит на сегодня разговоров.

– Устала?

Наглец! Да, я устала, от тебя. Наивная, думала, что он успокоится. «Не надо отменять тренировку, я всё беру на себя». Вот и взял. Я на него злилась и этого не скрывала, не один раз метала из глаз огненные стрелы, а он их ловил с удовольствие. Ему нравилось моё внимание. Чем бы оно ни было вызвано.

На следующий день я отказалась с ним разговаривать. Совесть иногда устраивала бунт, он ведь может звонить по делу, но разум был непреклонен. И я упорно сбрасывала вызов. Атака прекратилась, я уже думала, что вечером увидимся лично, но нет. Было тихо и спокойно. До поздней ночи ждала очередное напоминание, но телефон молчал. И я решилась на отчаянный шаг.

– Не разбудила? – Практически прошептала я в трубку, наверно боялась услышать рядом с ним женщину… это что, ревность?

– Как раз наоборот, думал о тебе.

В двенадцать ночи?! И я тоже хороша, могла бы и завтра позвонить.

– Ты мне звонил…я…

Что сказать дальше я попросту не придумала, искренне надеялась, что Дима либо не ответит вовсе, либо, как и всегда, возьмёт главенствующую роль, но такого удовольствия он предоставлять мне не спешил.

– И что?

– Я была на тебя зла! Зачем ты всё это выспрашивал у ребёнка?

Я сдалась без боя. Да! Я хотела услышать его ответ, чтобы он хотя бы понял, что это неправильно.

– Ты ведь мне ничего про сына не рассказываешь. Я хотел поговорить с ним. Так значит, с мужем ты не живёшь?

– Он зарабатывает на квартиру.

– Как мило. И как просто. К чему такая агрессия. Меня напугала, Антошу напугала. Тебе стоит подлечить нервы.

– Я попрошу тебя больше к нему с подобными расспросами не приставать.

– И что мне за это будет?

– Ровно столько, сколько я могу тебе дать.

Ответила я своей, ставшей в последнее время коронной, фразой. Дима лишь посмеялся, но потом перешёл к делу. Предлагал провести репетицию на сцене, чтобы избежать неудобств, просил договориться с заведующей, и назвать точное время выступления. Праздники приближались, до нового года оставалось всего две недели, и настроение впервые за много лет было праздничным.

На последнюю репетицию Дима пришёл не один, а с каким-то молодым человеком. Тот вёл себя довольно странно, всё время делал какие-то пометки, оглядывался по сторонам, со мной даже не поздоровался. На все вопросы Дима предпочёл отшутиться, и в подробности посвящать не стал. Мы оттанцевали всего одни раз, результат, как и сама сцена, его удовлетворил, и он милостиво отпустил меня восвояси.

И вот настало время долгожданного мероприятия. Утренником его можно было назвать лишь от силы, праздновать мы начинали в три часа, так как двадцать восьмое выпало на вторник и все были заняты на работе. Начали со стандартной поздравительной программы, с Деда Мороза, со Снегурочки, которые вручили детишкам заранее проплаченные нами (родителями) подарки, спели пару песен, выслушали несколько стихотворений от страждущих и дружно откланялись. Конечно, что им наш утренник, если впереди корпоратив, ведь перед самыми праздниками они нарасхват. Всё понимаем, обижаться и не думали, идите, зарабатывайте. И настало время местной развлекаловки. В ход пошли доморощенные поэты, певцы и певицы, зрелище жутковатое, но терпеть можно, да и костюмы подобрали забавные, ну, чтобы зрители совсем от скуки не померли. Мы с Димой выступали последними, у него, в отличие от меня, выходной взять не получилось.

– Успел? – Вскочил он в зал, немного запыхавшись.

– Да, ещё полчаса, но мне уже не сидится. Идём, я покажу, где переодеться.

Я проводила Диму в раздевалку, покараулила под дверью, чтобы его никто не застукал, после немного поглазела на Димку в настоящем смокинге и переоделась сама. Все прилично устали и с удовольствием бы отказались от окончания этого «замечательного» концерта, но блин, Антон не увидел Василису! Я не могу этого допустить. И мы начали. За окном темно, и вдруг в зале гаснет свет, тишина. Ещё одно мгновение и свет прожектора устремляется на меня и идёт вступление музыки. Как и задумала изначально Марина, начала я выступление именно с шагов на пуантах, в длинной, широкополой юбке, которая позволяла сделать батман с полным шпагатом, но при этом остаться полностью укутанной этой тканью. Тут зажегся второй прожектор и появился Дима, как принц, как ангел, я не видела себя со стороны, но он был великолепен. Несколько решительных шагов в его сторону и его крепкие руки на моей талии. Мы не танцуем – мы парим, мы наслаждаемся музыкой и собой. Строгий ритм заставляет кружиться, не отвлекаясь на воцарившуюся в зале тишину, моя широкополая юбка слетает и остаётся короткая, которая не сковывает движения, которая привлекает внимание к движениям ног. Он приподнимает меня над землёй за одно бедро, я смотрю ему в глаза и не вижу ничего кроме них, время остановилось, осталось только волшебство этого танца и этого вечера. Ка жаль, что всё закончится, только сейчас я понимаю, что упускаю что-то важное, но и остановить это не могу. Перед вторым припевом свет гаснет вновь, и загоревшийся прожектор представляет вниманию зрителя маленьких участников представления, моё сердце сжимается, когда я вижу, как Антоша пытается высчитать шаги, как он жмурится, боясь ошибиться, и как сияет Ляля. Мы с Димой вливаемся в танец, и на последних аккордах снова прячемся в темноте, оставляя на сцене лишь детей.

Зажегся свет и сказка закончилась, мы вышли на поклон под шквал аплодисментов. Дима оказался прав: мы первые. Даже без конкурса, первые. Люблю его. Он подарил Антоше этот счастливый миг, но не скажу об этом, чтобы не загордился. Я подобрала часть своего костюма, на дрожащих от опоздавшего волнения ногах, спустилась со сцены. Публика ещё несколько секунд находилась под впечатлением, но потом, как пчёлы в улее, все зашевелились, засобирались по домам. Только мне такое счастье как всегда не светило. Мой ночной кошмар за последний месяц: Елена Александровна (если кто забыл – подскажу, светлая голова, которая и придумала сие мероприятие).