Месть — мое личное дело - Микки Спиллейн

Прокурор ждал меня с нетерпением и нескрываемой радостью. У двери стоял полицейский в форме. Два детектива довели меня до стула и встали сзади.

— Значит, я арестован? — констатировал я.

— Похоже на то.

— Так да или нет? — Я вложил в этот вопрос все свое презрение.

Прокурор стиснул зубы:

— Да, вы арестованы по подозрению в убийстве.

— Я могу позвонить? Прокурор улыбнулся:

— Рад буду поговорить с вашим адвокатом и послушать, как он станет убеждать меня в том, что прошлую ночь вы провели у себя в постели. Но когда он это сделает, я приведу швейцара и ваших соседей, которые показали, что до самого утра из вашей квартиры не доносилось ни звука.

Я снял телефонную трубку и назвал номер бара, в котором договорился встретиться с Патом. Прокурор немедленно записал цифры. К телефону подошел бармен, ирландец Флинн.

— Говорит Майк Хаммер. У вас находится человек, который может рассказать, где я провел прошлую ночь. Передайте ему, чтобы он немедленно приехал к федеральному прокурору. Благодарю вас, Флинн.

Сейчас он повесит трубку и объявит на весь зал то, о чем я просил. Прокурор сидел, положив ногу на ногу.

— Я собираюсь получить назад свою лицензию на этой неделе. Когда это случится, вам придется принести мне извинения, иначе на следующих выборах вас может ждать неприятный сюрприз.

Один из держиморд, стоявших сзади, врезал мне по затылку.

— В чем, собственно, вы меня подозреваете? Этот негодяй не мог больше сдерживаться и ухмыльнулся:

— Охотно вам отвечу, мистер Хаммер. Поправьте меня, если я не прав. Вчера вы были в гленвудском спортивном зале. Там у вас произошла ссора с человеком по имени Рейни. Вас подробно описали и опознали по фотографии люди, которые были в кабинете Рейни, когда вы ворвались туда и стали стрелять. Одному из них пуля попала в ногу, а Рейни — в бедро и в голову. Так?

— И вы нашли пистолет, из которого был произведен роковое выстрел?

— Разумеется, вы достаточно умны и успели избавиться от улики.

— И вы всерьез полагаете, что их свидетельств достаточно, чтобы обвинить меня? В таком случае у них должна быть безупречная репутация.

— Это не ваше дело. Посмотрим, кто сможет подтвердить ваше алиби.

Ответить я не успел. В кабинет вошел Пат. Вид у него был унылый, но, когда он взглянул на сияющую физиономию прокурора, выражение его лица изменилось. Он изо всех сил старался соблюсти приличия, но это ему плохо удавалось. Голос его звучал так, словно он отчитывал нерадивого подчиненного:

— В прошлую ночь я был у Майка Хаммера. Сказав мне о предполагаемом аресте, вы избавили бы себя от лишней работы и неприятностей. Я пришел к Майку в девять вечера, и до четырех утра мы играли в карты.

Прокурор побледнел от гнева. Когда он забарабанил пальцами по столу, я заметил, как вздулись вены на его руках.

— Как же вы прошли в дом? — выдавил он из себя.

— Черным ходом, — спокойно ответил Пат. — Мы оставили машину во дворе и прошли в квартиру со двора.

— Чего ради вас туда понесло?

— Повторяю: мы играли в карты, — ответил Пат, — хотя вообще-то это не ваше дело. И еще мы беседовали о вас. Майк отзывался о вас не слишком лестно. Должен ли я повторить его слова для протокола?

Мне показалось, что прокурора сейчас хватит удар.

— Нет, — выдавил он наконец, — это излишне.

— Вот что я имел в виду, когда говорил о свидетеле с безупречной репутацией, — пояснил я. — Могу ли я считать, что инцидент исчерпан?

Голос прокурора дрожал от ярости:

— Да! Убирайтесь отсюда, и поживее! Вы тоже, капитан Чамберс! С вами мы еще поговорим.

Я встал и извлек из кармана новую пачку сигарет. Парень, у которого я раскрошил сигары, усмехнулся.

— Прикурить не найдется?

— Не забудьте, что я говорил о лицензии. Зайду к вам в конце недели, — проговорил я и напоследок наградил прокурора лучезарнейшей улыбкой.

Я спустился по лестнице следом за Патом и сел в его машину. Минут десять мы молча ехали куда глаза глядят.

— Просто непостижимо, как это тебе удается? — проворчал наконец Пат.

— Что удается?

— Вляпываться то в одну, то в другую историю... Вместо ответа, я предложил выпить по рюмочке. Сейчас это было нам просто необходимо. В баре я оставил Пата поскучать в одиночестве, а сам направился к телефону и позвонил в редакцию “Глобуса”.

— Привет, Эд, это Майк... Я хотел бы кое-что узнать по поводу Рейни. Его вчера пристрелили...

— Знаю... Я думал, ты сам что-нибудь мне расскажешь. Все утро ждал твоего звонка.

— Об этом забудь. Понятия не имею, кто прикончил этого негодяя, знаю только, что это был не я.

— Правда? — Его тон не оставлял никаких сомнений в том, что он не поверил ни единому моему слову.

— Чистейшая правда. А теперь слушай. Плюнь на Рейни. Ты можешь сделать сейчас одно из двух. Либо позвонить федеральному прокурору и заявить, что я еще вчера болтал о том, что с Рейни случится что-то подобное. Либо посидеть тихо и подождать, пока начнется большой скандал, а потом сорвать большой куш. Как ты поступишь?

Он хихикнул в трубку:

— Подожду. Можно, конечно, позвонить, но я подожду. Кстати, знаешь, кто такие эти напарники Рейни?

— Нет.

— У него были два напарника — Пети Кассандре и Джордж Гамильтон. Оба из Детройта, и у обоих рыльце в пуху. Крутые ребятки...

— Ну, не так уж они и круты...

— Неужели? Ладно, Майк, посмотрим, что будет дальше. Давненько я не встревал в скандалы.

Я вернулся к Пату, и он сразу же поинтересовался, где я был. Я соврал, что звонил к себе в офис, потом забрался на табурет и залпом выпил свой коктейль. Пат уже давно сидел перед пустым бокалом, задумчиво уставившись куда-то вдаль. Он был встревожен. Я ободряюще похлопал его по плечу:

— Не падай духом. Пат. Мы все равно победим. Мы уже утром кое-кому утерли нос, а посему у тебя должно быть отличное настроение.

— Я, наверное, закоренелый полицейский и ненавижу ложь. Если бы не чувствовал всем нутром, что прокурор собирается пришить тебе убийство, исключительно из ненависти, не стал бы тебя вытаскивать. Он хочет заполучить твою шкуру.

— И почти добился своего. Я рад, что ты понял ситуацию и прикрыл меня.

— А что мне оставалось делать? Чертовски трудно доказать, что ты спал ночью у себя дома. Все косвенные свидетельства выглядят в таком случае крайне неубедительно.

— Я не смог бы ничего доказать и за миллион лет. Пат чуть не выронил свой бокал. Он схватил меня за воротник и развернул на табурете к себе.

— Но ты же сам сказал мне, что был дома! — прорычал он.

— Нет, Пат, я был у Рейни и даже всадил в него пулю. Пат побелел как полотно. Руки его дрожали. Я неторопливо отпил из своего стакана и продолжил:

— Но не в голову. Это сделал кто-то другой. Мне чертовски не хотелось втягивать тебя в эту авантюру, Пат, но, если мы хотим изловить убийцу, нам нужно действовать вместе.

Пат провел рукой по лицу. Он по-прежнему был смертельно бледен. Залпом допив свой коктейль, он потянулся за следующим, и при этом руки его дрожали так, что в бокале звякали кусочки льда.

— Я нарушил свой долг, Майк, — медленно проговорил он. — Но теперь сам тебя арестую.

— Давай. Можешь упрятать меня за решетку и подождать, пока прокурор разделается с тобой и посадит на твое место какого-нибудь послушного идиота. А убийца будет разгуливать на свободе и потешаться над нами. Ты этого хочешь? Неужели ты не чувствуешь, чем дело пахнет? Все сплетается в один клубок.

Пат не ответил, тупо уставившись в свой бокал, и я продолжил:

— Я навещаю Эмиля Перри, и как раз в это время у него находится Рейни. Но Перри заявил, что Честер Вилер покончил жизнь самоубийством из-за финансовых неурядиц. Причем Перри совершенно не знал Вилера. Выходит, от Вилера нить тянется к Перри, а от того к Рейни. Каждые два месяца Перри снимал со своего счета по пять тысяч долларов. Что это значит? Явный шантаж. Вчера Перри снял со счета все деньги и умотал из города в неизвестном направлении. Но эти деньги он взял не на дорожные расходы. Он хотел выкупить документы, которыми его шантажировали. Я был в доме у Перри, и вот что осталось у него в камине. — Я вынул из кармана конверт и положил его рядом с бокалом Пата. — А теперь я расскажу тебе, из-за чего убили Рейни. Навещая Перри, я пообещал ему, что все равно докопаюсь, чем так запугал его Рейни. Это привело Перри в неописуемый ужас: он упал в обморок. Когда я ушел, он тотчас же позвонил Рейни, сообщил ему, что произошло, и предложил продать ему все документы за кругленькую сумму. Рейни согласился, но при этом решил вывести меня из игры. Он попытался пристрелить меня прямо посреди Бродвея. Если бы ему это удалось, то не осталось бы ни одного свидетеля, и он вышел бы сухим из воды. Но ему не повезло. Я нанес ему визит и потребовал, чтобы он оставил в покое Перри, а для вящей убедительности всадил пулю в ногу ему и его сообщнику.