За Темными Лесами - Пол Стюарт

— Ура! — закричал он.

Перед ним стояла группа из трех гоблинов. Обернувшись, они мрачно уставились на мальчика.

— Ну, как дела? Все нормально? — весело спросил он.

— Какое там нормально, — уныло ответил один из них.

— Наша повариха хотела отравить нас, — сообщил другой.

— И мы ее наказали, — подхватил третий. Первый, опустив глаза, понуро уставился на свои босые грязные ноги.

— Пожалуй, мы все-таки поторопились с этим, — угрюмо подытожил он.

Остальные согласно кивнули.

— Да, кто теперь будет кормить нас? И кто защитит нас от Хрумхрымса? — заскулили они.

И тут все трое разразились горючими слезами.

— Как мы проживем без нее? — причитали они.

Прутик, оглядев немытых, грязных и рваных гоблинов-сиропщиков, презрительно фыркнул.

— Теперь вам самим придется заботиться о себе, — сказал он.

— Мы устали и хотим есть, — канючили сиропщики.

Прутик бросил на них сердитый взгляд.

— Ну… — Он уже было хотел произнести: «Ну и что с того?» — повторив слова трех незадачливых гоблинов, сказанные когда-то ему в ответ, но вовремя прикусил язык. Он же все-таки не гоблин-сиропщик! — Ну так и я голодный! — просто ответил он.

Повернувшись спиной к компании, он пересек двор и направился к лесу.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

ТОЛСТОЛАП

Прутик на ходу расстегнул пуговицы своей меховой жилетки. Ветер изменил направление, в воздухе уже чувствовалось дыхание осени. Погоду, как, впрочем, и все остальное в Дремучих Лесах, предугадать было невозможно.

С веток на голову ему падали крупные капли — это таял недавно выпавший снег. Все еще разгоряченный, Прутик остановился и, закрыв глаза, подставил лицо под струйки воды, освежившие его и придавшие ему новых сил.

Внезапно кто-то со всего размаху стукнул мальчика по макушке — БАБАХ! Удар был настолько сильным, что Прутик упал. Он полежал несколько минут, не шевелясь и не смея дохнуть. Кто ударил его? Хрумхрымс? Если так, то прятаться нет никакого смысла. Прутик открыл глаза и, вскочив на ноги, выхватил из-за пояса нож.

— Эй, где ты! — крикнул он. — Выходи!

Но рядом никого не было. Ни души. Было только слышно, как стучат, ударяясь о землю, стекающие с листьев капли воды: КАП-КАП-КАП. И тут он во второй раз услышал тот же звук: БАБАХ! Прутик оглянулся. Огромный снежный ком, соскользнувший с ветки над головой мальчика, тяжело плюхнулся вниз, раздавив и запорошив гребенчатый куст. Мальчик засмеялся.

— Да это снег! — сказал он сам себе. — Только и всего. Обыкновенный снег.

Сначала в лесу моросило, потом начался настоящий ливень. Прутик промок до нитки и, углубляясь в Дремучие Леса, ощутил, что почва становится все более вязкой. С каждым шагом идти становилось труднее, и к тому же его мучил зверский голод.

— Когда же я ел в последний раз? — спросил он сам себя. — Похоже, что только у душегубцев меня покормили по-настоящему. А было это давным-давно.

Прутик поднял глаза.

Солнце ярко светило, и лес переливался маленькими алмазными капельками. Мальчику показалось, что он видит, как зреют и наливаются плоды в его лучах. Пар, вихрясь и клубясь, поднимался с пропитанной влагой почвы. И сам Прутик стоял, окутанный туманной дымкой: это потихоньку испарялась вода, промочившая жилетку из ежеобраза.

Голод становился невыносимым. Живот у мальчика подвело, сосало под ложечкой, в желудке грозно урчало и бурчало.

— Все понятно, — сам себе сказал Прутик. — Это пройдет, как только мне удастся хоть что-нибудь съесть. Только интересно — когда?

Наконец он добрел до дерева, на котором висели крупные спелые плоды пурпурно-алого цвета. Некоторые из них были с виду такими зрелыми и сочными, что, казалось, тонкая шкурка вот-вот лопнет и наружу брызнет золотистый густой сок. Прутик облизал губы. У него даже слюнки потекли, так ему захотелось попробовать соблазнительный, аппетитный, истекающий сладким нектаром фрукт. Он протянул руку и сорвал один из плодов.

Плод был таким мягким и спелым, что легко оторвался от черенка. Прутик нерешительно повертел его в руках. Обтерев о жилетку, мальчик уже поднес было его ко рту, но…

— Нет, — произнес он, отводя руку в сторону. — Я боюсь.

Желудок сердито заворчал.

— Придется тебе подождать, — приказал ему мальчик. И мрачно пошел вперед, раздумывая над тем, каким глупцом он оказался, только помыслив о возможности положить в рот совершенно незнакомую пищу. И хотя многие плоды и ягоды в Дремучих Лесах были вкусными и сытными, ничуть не реже встречались и ядовитые.

Одной капли сока червонного яблока, например, было достаточно, чтобы убить на месте. И смерть была еще не худшим из зол. В лесах попадались фруктовые деревья, способные ослепить или обездвижить. Росла там, между прочим, одна ягода, называемая баловникой, от которой по всем телу высыпали синие бородавки, которые невозможно было свести.

Была и другая, кукожица, — проглотишь штучку — и сделаешься меньше ростом. И чем больше ее ешь, тем меньше становишься. Бывало, несчастные обитатели леса по неведению так наедались этими ягодами, что исчезали совсем.

— Это слишком опасно, — сказал сам себе Прутик. — Придется подождать, пока не набреду на знакомое дерево.

Но, к глубокому огорчению, он шел и шел, а такое все не попадалось.

Лесные тролли, никогда не сходившие с тропы, не умели сами собирать фрукты и ягоды — в этом всегда полагались на других. Они были торговцами, а не добытчиками. И сейчас Прутик ни за что на свете не хотел походить на них.

Пытаясь не обращать внимания на бунтующий желудок, мальчик двигался вперед. Фруктовые деревья источали сладкий, дурманящий аромат, а янтарные наливные плоды светились в лучах солнца. Голод — странная штука. Он затуманивает мозг, но обостряет чувства. И когда далеко-далеко раздался хруст сломавшейся ветки, мальчик услышал звук так ясно, как будто она упала рядом с ним.

Остановившись, он огляделся. Там явно кто-то был. Прутик сделал несколько шагов вперед, стараясь не наступать на ломкий валежник. Он подходил ближе и ближе, делая короткие перебежки между деревьями. И вскоре он услышал чей-то стон, но поначалу не смог рассмотреть, кто это был. Он сделал еще два-три осторожных шага, тревожно огляделся и — чуть не налетел на громадную волосатую зверюгу.

Это огромное, заросшее шерстью создание сидело, скрючившись, и потирало щеку когтистой лапой.

Глаза их встретились. Чудище, откинув голову назад, оскалилось и зарычало.

— Ай-ай-ай! — вскрикнул Прутик и отскочил, спрятавшись за дерево. Трясясь от страха, он услышал хруст ломающихся веток: это чудовище, тяжело топая, проламывалось сквозь заросли. Хруст прекратился, и лесной воздух огласился жалобным воем. Откуда-то издалека ему ответил такой же заунывный вопль.