Сумма теологии. Том IV - Фома Аквинский

Ответ на возражение 3. Блаженный ангел просвещает ум человека или низшего ангела относительно того, что касается божественных дел, а не того, что касается созерцания божественной сущности, поскольку такое созерцание обусловливается непосредственным просвещением Бога, о чем уже шла речь в первой части (106, 1).

Раздел 7. Необходимы ли добрые дела для того, чтобы человек мог обрести счастье в Боге?

С седьмым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что для обретения счастья в Боге человеку не нужны никакие добрые дела. В самом деле, коль скоро Бог является обладающим бесконечной силой действователем, Ему для осуществления действия не требуется ни материи, ни расположения материи, поскольку Он может обусловливать любое следствие непосредственно Сам. Но человеческие дела, не будучи необходимыми для достижения счастья в качестве его действенной причины, о чем было сказано выше (6), могут быть нужны только для расположения к нему. Поэтому Бог, Которому нет нужды в предшествующем действию расположении, одаривает счастьем без каких бы то ни было предшествующих дел.

Возражение 2. Далее, как Бог является непосредственной причиной счастья, точно так же Он является и непосредственной причиной природы. Но когда Бог в начале установил природу, Он произвел твари безо всякого предшествующего расположения или действия со стороны твари, но сотворил каждую тварь тотчас совершенной в своем виде. Поэтому похоже на то, что Он одаривает счастьем человека без каких бы то ни было предшествующих дел.

Возражение 3. Далее, апостол сказал, что блаженным называют «человека, которому Бог вменяет праведность независимо отдел» (Рим. 4:6). Следовательно, человеческие дела никак не влияют на достижение им счастья.

Этому противоречит сказанное [в Писании]: «Если это знаете, – блаженны вы, когда исполняете» (Ин. 13:17). Следовательно, счастье достигается благодаря делам.

Отвечаю: для счастья, как было показано выше (4, 4), необходима правота воли, поскольку она есть не что иное, как правильное упорядочение воли к конечной цели, и это так же необходимо для достижения цели, как правильное расположение материи необходимо для обретения формы. Но это еще не является доказательством того, что счастью необходимо должны предшествовать какие-либо человеческие дела, поскольку Бог может одновременно наделить волю правильной склонностью к цели и обеспечить достижение этой цели подобно тому, как иногда Он располагает материю и одновременно с этим предоставляет форму. Однако порядок божественной мудрости требует, чтобы этого не происходило, и потому [в трактате] «О небе» читаем, что «из тех вещей, которые по природе способны обладать совершенным благом, одни обладают им без движения, другие достигают его в результате немногих движений, третьи – посредством многих»[126]. Затем, обладать совершенным благом без движения может только тот, кто обладает им по природе, и потому обладать счастьем по природе может один только Бог. Таким образом, одному только Богу нет нужды в том, чтобы быть подвигнутым к счастью каким-либо предшествующим действием. Далее, коль скоро счастье превосходит любую сотворенную природу, то никакая непорочная тварь не может надлежащим образом обрести счастье без движения склоняющей к нему деятельности. При этом превышающий человека в порядке природы ангел согласно порядку божественной мудрости, как было разъяснено в первой части (62, 5), обрел его сразу же после единственного достойного награды акта, тогда как человек может обрести его в результате многих движений дел, которые называются заслугами. То же самое утверждает и Философ, когда говорит, что счастье – это награда добродетели[127].

Ответ на возражение 1. Дела нужны человеку для обретения счастья не вследствие недостаточности божественной власти, могущей одарить счастьем, а в силу существующего порядка природы.

Ответ на возражение 2. Бог произвел первые твари так, чтобы они были тотчас совершенны без какой бы то ни было предшествующей расположенности или деятельности, постольку, поскольку Он установил первых индивидов различных видов в их природе ради их последующего размножения. Подобным же образом, коль скоро счастье должно было быть даровано другим через Христа, Бога и Человека, «приводящего многих сынов в славу» (Евр. 2:10), от самого начала Его зачатия Его душа была счастлива без какого бы то ни было предшествующего действия заслуги. Но это относится исключительно к Нему, и благодаря этому заслуга Христова позволяет крестимым детям обретать счастье, хотя они не имеют никаких собственных заслуг и только посредством крещения становятся причастниками Христа.

Ответ на возражение 3. Апостол говорит о счастье надежды, которая даруется нам по благодати, не зависящей от предшествующих дел. Ведь благодать, в отличие от счастья, не является пределом движения, но, скорее, началом движения по направлению к счастью.

Раздел 8. Все ли люди желают счастья?

С восьмым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что [далеко] не все желают счастья. Ведь человек не может желать того, чего не знает, поскольку объектом желания является воспринятое благо[128]. Но многие не знают о том, в чем заключается счастье. И в этом нетрудно убедиться, поскольку, как сказал Августин, «некоторые думают, что счастье состоит в телесных удовольствиях, некоторые – в добродетелях души, некоторые – в чем-то еще»[129]. Следовательно, не все желают счастья.

Возражение 2. Далее, сущностью счастья, как уже было сказано (3, 8), является созерцание божественной сущности. Но иные полагают, что человеку невозможно видеть божественную сущность и, таким образом, они этого и не хотят. Следовательно, не все люди желают счастья.

Возражение 3. Далее, Августин говорит, что «счастливым является тот, кто обладает всем желаемым и не желает ничего недолжного»[130]. Но не все желают именно так, поскольку некоторые желают не то, что должно, и при этом желают его желать. Следовательно, не все желают счастья.

Этому противоречат следующие слова Августина: «Если бы этот деятель заявил: «Вы все желаете счастья; вы не желаете несчастья», то он дал бы этим понять, что никто не пребывает в неведении относительно собственных желаний»[131]. Следовательно, каждый желает быть счастливым.

Отвечаю: о счастье можно говорить двояко. Во-первых, с точки зрения общего понятия счастья, и в этом смысле каждый человек необходимо желает счастья. В самом деле, как уже было сказано (3, 4), общее понятие счастья состоит в совершенном благе. Но коль скоро благо является объектом желания, совершенное благо человека – это то, что полностью удовлетворяет его желание. Следовательно, желание счастья есть не что иное, как желание полного удовлетворения желания. И это желает каждый. Во-вторых, мы можем говорить о счастье с точки зрения специфического понятия, то есть как о том, в чем именно оно состоит. И в этом смысле все не знают о счастье, поскольку не все знают о том, в чем именно состоит общее понятие счастья. Таким образом, в этом смысле не все желают счастья.

Из сказанного очевиден ответ на возражение 1.

Ответ на возражение 2. Поскольку желание последует схватыванию ума или разума, то случается так, что не имеется иного различения, помимо различения, вытекающего из рассмотрения разума, в связи с чем одно и то же может быть желанно в одном смысле и не желанно в другом. Так, счастье может рассматриваться как окончательное и совершенное благо, то есть с точки зрения общего понятия счастья, и в этом смысле воля, как было сказано выше, стремится к нему по природе и необходимым образом. С другой стороны, оно может рассматриваться с точки зрения других специфических аспектов: либо с точки зрения деятельности как таковой, либо – деятельной способности, либо – объекта, и в этом смысле воля не стремится к счастью необходимым образом.

Ответ на возражение 3. Даваемое некоторыми определение счастья, согласно которому счастливым является тот, «кто обладает всем желаемым», или тот, «любое желание которого исполняется», является хорошим и адекватным определением в одном смысле, и неадекватным в другом. В самом деле, если мы понимаем его буквально, то есть как сказанное о естественных желаниях человека, то в этом случае, действительно, счастлив тот, кто обладает всем желаемым, поскольку ничто не удовлетворяет естественное желание человека помимо совершенного блага, а последнее и есть счастье. Но если мы понимаем его как сказанное о тех вещах, которые человек желает согласно представлениям разума, то в этом случае обладание некоторыми из таких вещей не имеет никакого отношения к счастью; более того, обладание некоторыми из них – это скорее несчастье, поскольку оно может препятствовать человеку иметь все то, чего он желает естественным образом (ведь разум порою полагает истинными те вещи, которые препятствуют познанию истины). Это обстоятельство было учтено Августином, когда он, сказав, что «счастливым является тот, кто обладает всем желаемым», далее прибавил: «и не желает ничего недолжного».