История Рима (с иллюстрациями) - Сергей Ковалёв

На третий день, едва рассвело, по улицам двинулись трубачи, играя не священный и не торжественный напев, но боевой, которым рим­ляне подбадривают себя на поле битвы... Вслед за ними несли золо­тую монету, рассыпанную, подобно серебряной, по сосудам вмести­мостью в три таланта каждый. Число их было 77. Далее шли люди, высоко над головою поднимавшие священный ковш, отлитый по при­казу Эмилия из чистого золота, весивший 10 талантов и украшен­ный драгоценными камнями, а также антигониды, селевкиды, чаши работы Терикла и золотую утварь со стола Персея. Далее следовала колесница Персея с его оружием, а поверх оружия лежала диадема» (Плутарх. Эмилий Павел. 32—33, пер. С. П. Маркиша). «Вместе с добычей, — продолжает описание Ф. Ф. Велишский, — на поднятых древках несли списки завоеванных городов, убитых не­приятелей и добычи; тут же были изображены на досках или выреза­ны на слоновой кости завоеванные страны, выигранные сражения, а также символические фигуры рек и гор завоеванных стран. Далее гнали, иногда в числе нескольких сотен, жертвенных белых быков; рога их были позолочены, на спине дорогие покровы, головы в вен­ках и лентах. При них шли жрец и резник со своими помощниками. За ними, а иногда и перед ними, тянулась мрачная вереница челове­ческих жертв. То были связанные пленники, во главе которых иног­да находились их цари и князья.

Затем открывалась самая торжественная часть процессии — двига­лась колесница самого триумфатора. Колесница была из слоновой кости с дорогой резьбой и позолотой; имела круглую форму и была вся закрыта, и никогда, как ристалищные колесницы, не была откры­та сзади. Внутри было место только для одного (но есть и исключе­ния — Тацит. Летопись. II, 41). Триумфатор стоял в ней, закрытый ею по грудь. Около нее шли толпы ликторов в пурпуровых туниках и плащах со связками прутьев в лаврах и пурпуровых лентах, труба­чи и музыканты, в особенности кифаристы, в старинных костюмах этрусского покроя, с золотыми лентами на головах, исполнявшие победные песни в честь победителя. За ними шли служители с ка­дильницами, распространявшими благоухание кругом триумфатора. Он стоял на колеснице, запряженной четырьмя белыми конями (а иногда и слонами), одетый в пальмовую тунику и вышитую золотом пурпуровую тогу; эта одежда перед тем снималась со статуи Юпите­ра Капитолийского, чтобы таким образом триумфатор делался по­добным великому божеству. В правой руке он держал жезл из сло­новой кости, украшенный сверху золотым орлом, в левой — паль­мовую ветвь; на голове был лавровый венок; кроме того, государ­ственный раб держал над ним другой большой и тяжелый золотой венок (corona triumphalis). На памятниках художники обыкновен­но изображали в этой роли окрыленную богиню победы, а богиню Рима — ведущей триумфальных коней.

По старому обычаю триумфатора сопровождали сыновья и родствен­ники-мужчины на конях, возле колесницы, а иногда верхом на ко­нях, везущих колесницу (Светоний. Тиберий. 6). Дети иногда ехали и на колеснице вместе с отцом (Тацит. Летопись. II, 41). Кроме того, при колеснице шли легаты, трибуны и вообще высшие офицеры по­бедоносного войска, а за ними рядами солдаты пешие и конные в парадных одеждах, в венках, со всеми военными украшениями и от­личиями. Народ, наполнявший украшенные хвойными ветвями и вен­ками улицы, портики и специально устроенные подмостки, встречал триумф рукоплесканиями и осыпал путь его дождем цветов, а вой­ско восторженно кричало «Io-io triumphe!» и пело военные песни, иногда не совсем лестные, в насмешку сложенные про кого-нибудь из высших офицеров и даже про самого императора. Процессия двигалась с Марсового поля около цирка Фламиния че­рез древние ворота Ромулова Рима (porta Carmentalis) к Большому цирку (Circus maximus); а отсюда, обойдя восточную сторону Палатина, — священной дорогой на Форум, откуда пленников отводили в темницу. Затем процессия поднималась на Капитолий. Здесь триум­фатор, войдя в храм, слагал венок перед статуей Юпитера и прино­сил верховному богу благодарственную гекатомбу. После того на Капитолийской площади устраивалось большое пиршество» (Велиш­ский Ф. Ф. Ук. соч. С. 599—603).

Празднование триумфа завершалось раздачей денежных наград сол­датам и офицерам. Вслед за этим устраивались так любимые наро­дом игры и зрелища.

Теории происхождения этрусков

Господствующие в современной науке теории о появлении этрусков в Италии в основном примыкают к Геродоту, т. е. выводят их из Малой Азии. Другие предположения, как, например, мнение Нибура об альпийском происхождении этрусков или теории об их появлении через Адриатиче­ское море, опирающиеся на Гелланика, теперь почти оставлены.

Геродотовская версия защищается, например, английским ученым Конвеем. Он полагает, что в конце II и начале I тысячелетия, в эпоху больших миграций в районе Эгейского моря, банды лидийских пиратов начали вы­саживаться на западном берегу Италии, к северу от Тибра. Здесь они за­стали народ, который назывался ombroi (умбры), покорили его и затем распространились к северу, северо-востоку и югу.

Близка к этому точка зрения итальянца Дукати. Он считает тирренцев обитателями малоазиатского побережья и некоторых островов Эгейского моря (Лемнос). В VIII в. они появляются на Западе. Но Адриатическое море негостеприимно, а Южная Италия и Сицилия были заняты греками и финикиянами. Оставалась Тоскана: плодородная, богатая металлами, гус­то населенная омбрами. В конце VIII в. приток этрусков усилился, а в на­чале VII в. появилась их италийская метрополия — г. Тарквиний. Тиррен­ские колонисты не составляли настоящего народа — это скорее воинствен­ные группы («пираты» Конвея). Они постепенно слились с местным населением, хотя и принесли много своего: оружие, религию, греческий алфавит, язык. Последний был у них средиземноморский (эгейский), от­личный от индоевропейского. Эти протоэтруски переработали культуру Виллановы в восточном духе. К концу VII в. Этрурия между Арно, Тиб­ром и морем полностью сложилась.

В пользу господствующей теории можно привести ряд аргументов: сви­детельство античной традиции, лемносскую надпись, малоазиатские корни в этрусском языке, сходство этрусских гробниц с высеченными в скалах гроб­ницами Малой Азии, систему этрусских гаданий, очень напоминающих ва­вилонские (в частности, гадание по печени жертвенных животных), стиль изображений, сходных с крито-микенским и раннегреческим, упоминания египетских источников о племенах турша и шардена (этрусков и сардов) в числе «народов моря», напавших на Египет в XIV—XII вв., и т. п.

Однако наряду с аргументами «за» можно привести не меньше аргу­ментов «против». Если протоэтруски (тирренцы) были пиратами, то ка­ким образом они смогли завоевать чуть ли не всю Италию и создать высо­кую и своеобразную культуру? Если же это был целый народ, то сильные сомнения вызывает его массовое прибытие в Италию морским путем. И почему этруски высадились именно к северу от Тибра, миновав гораздо более удобные и плодородные области Сицилии и Кампании? Ссылка на то, что все удобные места были уже заняты греками и финикиянами, не­убедительна, так как все три колонизационных потока шли по меньшей мере одновременно. Восточные элементы этрусской культуры с таким же успехом можно объяснить заимствованием, как и восточным происхожде­нием этрусков. Народ купцов и пиратов, находившийся в разнообразных сношениях со всеми областями Средиземноморья, легко усваивал чужие обычаи, верования и проч.

Эти соображения вызвали появление теорий, примыкающих не к гос­подствовавшей античной традиции Геродота, а к версии Дионисия Галикарнасского об автохтонном происхождении этрусков (Тромбетти, Девото, Белох, Шухардт и др.). Наиболее законченную форму теория об авто­хтонном происхождении этрусков приняла в работах Н. Я. Марра. Согласно его взглядам, этруски и италики являются двумя последовательными эта­пами развития древнейшего населения Италии, в котором пришлые эле­менты играли второстепенную роль. Но и эти теории оставляют неясным целый ряд существенных моментов. Поэтому приходится признать, что на данном уровне науки этрусская проблема, равно как и более широкий вопрос о генезисе племен, населявших древнюю Италию, остаются нере­шенными.

ГЛАВА IV ВОЗНИКНОВЕНИЕ РИМА

Первые поселения в Лации относятся к «культуре Виллановы». Холмы, на ко­торых возникнет Рим, были очень удобны для освоения людьми. Первым из рим­ских холмов был заселен Палатин, вслед за ним — Эсквилин и Квиринал. Очевид­но, жители Палатина, с одной стороны, а жители Эсквилина и Квиринала — с дру­гой относились к разным этническим группам. Легендарными основателями Рима античная традиция называет братьев-близнецов Ромула и Рема. По-видимому, эта легенда греческого происхождения, в которой был только один герой-основатель.

Конец II тыс. — первые поселения в Лации.