История Рима (с иллюстрациями) - Сергей Ковалёв

Все эти данные позволяют думать, что этрусское общество VII—VI вв., подобно римскому, переживало стадию разложения родового строя («цар­ский» период), но с сохранением сильных элементов материнского права. В V же веке большинство этрусских общин перешло к строю аристократи­ческой республики с весьма сильным жреческим элементом.

При всем том, что по-прежнему нельзя считать решенной проблему происхождения этрусков, восточная теория имеет наибольшее ко­личество доказательств. Одним из самых эффектных до сих пор ос­тается Лемносская стела, найденная еще в 1885 г. Я. Буриан и Б. Моухова об этой находке рассказывают следующим образом: «Два французских археолога, Кузен и Дюррбах, нашли близ деревни Каминия надгробную стелу, на которой штрихами был изображен воин с копьем и круглым щитом. Рядом с рисунком на стеле была выбита греческими буквами надпись, но не на греческом языке, хотя основ­ное население острова составляли греки. При сравнении текста с этрусскими письменными памятниками было доказано, что язык, на котором он написан, имеет общие черты с этрусским, а может быть и тождествен с ним. Лемносская стела, как и сами этрусские надпи­си, до сих пор не поддается расшифровке, но сам собой напрашива­ется вывод, что стела имеет отношение к этрускам. Отсюда есте­ственно сделать умозаключение, что этруски некоторое время жили на острове. Из этого вытекает, что этруски пришли в Италию из-за моря, а Лемнос был временным пунктом, где они останавливались на пути с востока на запад, или даже исходной точкой, откуда начала свое продвижение одна из групп этрусских мореплавателей» (Буриан Я., Моухова Б. Загадочные этруски. М., 1970. С. 74.). В жизни этрусского общества немалое значение имели обществен­ные игры. Такой вывод можно сделать на основании росписей в эт­русских гробницах. Одним из самых ярких примеров являются фрески «Могилы авгуров» в Тарквиниях. Вот как их описывают Я. Буриан и Б. Моухова: «Фрески "Могилы авгуров" открывают жестокие обы­чаи этрусков, которые соблюдались в первую очередь при похоро­нах знати. В честь умершего обычно проводились бои, чаще всего между пленными. Это была кровавая борьба не на жизнь, а на смерть, с применением различных садистских приемов. Фрески знакомят нас с двумя такими боями. На одной изображены двое обнаженных мужчин за секунду до того, как один бросится на другого. Художнику удалось отразить решимость каждого соперни­ка выйти из борьбы победителем. Мускулистые тела свидетельству­ют о могучей силе, суровое выражение лиц предвещает безжалост­ную борьбу.

На второй фреске показана более жестокая сцена: полукомичный, полудемонический человек по имени Ферсу в фантастическом наря­де, с уродливой маской на лице следит за кровопролитной схваткой собаки с человеком. Борющийся обнажен, но голова его закутана тканью или кожей, так что он должен вслепую биться с разъярен­ным, голодным псом. Правда, он вооружен палкой, но пользоваться ей может лишь ограниченно, так как она обмотана веревкой, кото­рая захлестнута петлей вокруг его левой ноги. Один конец веревки привязан к запястью его правой руки, которой он сжимает палку, другой держит в руке Ферсу. Смысл изображения ясен. Пленный в этом последнем бою пользует­ся палкой только в пределах, лимитируемых длиной веревки, Ферсу же по своему усмотрению ее укорачивает. Сражающийся может сам себя повалить на землю, если слишком сильно дернет за веревку, обмотанную вокруг ноги. В другой руке Ферсу держит еще одну ве­ревку, привязанную к шее собаки, где наверняка имеется какое-то приспособление, раздражающее пса, если тот неожиданно ослабеет или успокоится. Ферсу, таким образом, выступает в роли кровавого дирижера, который, с одной стороны, защищает собаку от слишком решительной обороны человека, с другой — обеспечивает зрителям по возможности более длительное, острое и кровопролитное зрели­ще» (Буриан Я., Моухова Б. Ук. соч. С. 157—158).

Сходство этрусской культуры с культурой италиков

Необходимо отметить, что у этрусков и их соседей (латинов, сабинов и др.) было много общих элементов в политической жизни, в быту и рели­гии. Так, например, римский обычай окружать высших магистратов лик­торами с пучками розог и топорами (fasces), по-видимому, этрусского про­исхождения. Из Этрурии же были заимствованы кресло из слоновой кости римских высших магистратов (sella curulis), одежда, окаймленная пурпу­ровой полосой (toga praetexta), обычай триумфа. Многие имена этрусских божеств близко напоминают римские и греческие. Так, этрусская троица богов tinia, uni и menrva соответствует «капитолийской» троице: Юпитер, Юнона и Минерва. Этрусский maris очень напоминает римского бога вой­ны Марса, vesuna — богиню очага Весту, nethuns — бога морей Нептуна и т. д. Некоторые этрусские божества, вероятно, заимствованы у греков: charu (Харон), aita (Аид), hercle (Геракл) и др.

Много сходного было в религиозном ритуале этрусков и римлян: гада­ния по внутренностям жертвенных животных, по небесным знамениям (по молнии, полету птиц и проч.), обряды при основании городов и т. п. Воз­можно, что человеческие жертвоприношения у этрусков, не раз засвиде­тельствованные античными писателями и этрусским искусством, оказали влияние на римский обычай убивать пленных после триумфа.

Во всяком случае, как бы мы ни решили вопрос о происхождении эт­русков, несомненны теснейшие связи их культуры с италийской средой, в частности с римлянами.

Ликторы — должностные лица при важнейших магистратах и одно­временно исполнители судебных приговоров. Число ликторов опре­делялось рангом занимаемой магистратуры: диктатор имел 24 лик­тора, начальник конницы — 6, консул — 12, претор — 6; кроме того, по одному ликтору было у фламина Юпитера и весталок. В знак ка­рательной власти того лица, которого они сопровождали, ликторы имели фасции (fasces) — связки березовых или вязовых прутьев с воткнутым в них топором (securis) и розгой (virga).

Однако в Риме практически с первых лет Республики топоры были изъяты из ликторских фасциев. Закон о запрещении носить в городе фасции с топорами традиция приписывает одному из первых консу­лов Публию Валерию Публиколе (Попликоле). Плутарх рассказы­вает об этом событии следующим образом: «Желая и самое власть сделать кроткой, менее грозной и даже любезной народу, Валерий приказал вынуть топоры из ликторских связок, а связки опускать и склонять перед народом, всякий раз как консул входит в собрание» (пер. С. П. Маркиша). Ф. Ф. Велишский подчеркивает: «В Риме лик­торы были скорее почетной свитой сановника, сопровождавшей его всюду и расчищавшей перед ним дорогу на улице. При встрече двух сановников ликторы менее важного опускали связки с левого плеча к земле и оставляли их в таком положении, пока тот проходил» (Велишский Ф. Ф. Быт греков и римлян. Прага, 1878. С. 601). Вместе с тем вне столицы и в провинциях, где магистраты имели власть над жизнью и смертью солдат и неграждан, ликторы носили фасции с топорами. Обыкновенной одеждой ликтора была тога; во время же триумфа они одевали пурпуровые туники и плащи. Курульное кресло (Sella curulis) — стул без спинки, с ножками, пе­реложенными наподобие раскрытых клещей и внизу загнутыми. В древние времена он делался из слоновой кости, позже из меди. На него имели право садиться (кроме царей до Республики и императо­ров после нее) только высшие сановники: консулы, преторы, куруль­ные эдилы, цензоры, префект города, а также экстраординарные ма­гистраты: диктатор, начальник конницы, децемвиры. Из жрецов — только великий понтифик и августалы (Велишский Ф. Ф. Быт греков и римлян. Прага, 1878. С. 169).

Триумф — высшая награда государства полководцу, торжество в честь полководца-победителя. Предоставлялся полководцу решени­ем сената и только в случае достойной победы, каковой признава­лась победа в сражении, в котором было уничтожено не менее 6 ты­сяч врагов.

Ф. Ф. Велишский по многочисленным сведениям о триумфе воссоз­дал красочную картину этого своеобразного военного парада в Риме: «Торжественное шествие устраивалось на Марсовом поле перед три­умфальными воротами, около Помпеева театра. Здесь полководца встречали высшие магистраты государства и весь сенат. Потом ше­ствие направлялось в город. Во главе находились магистраты (перед ними шли ликторы для наблюдения за порядком), сенаторы и важ­нейшие граждане с масличными венками на голове и в торжествен­ных одеждах; за ними шли трубачи, а там уж тянулся необозримый ряд повозок с военной добычей» (Велишский Ф. Ф. Ук. соч. С. 598). Тит Ливий (XXXIV, 52) так описывает триумф Тита Квинция Фламинина над Филиппом V Македонским в 194 г. до н. э.: «Триумф праздновался три дня. В первый день несли оружие, дроты, бронзо­вые и мраморные изваяния... ; во второй день несли золото и сереб­ро, обработанное, сырое и в монетах. Было там 43 тысячи фунтов серебра в слитках и 270 тысяч фунтов обработанного; множество сосудов всяких, больше всего чеканных, некоторые весьма тонкой работы, а также несчетно предметов из бронзы, с великим искусст­вом сделанных, и десять серебряных щитов. Серебряных монет было 84 тысячи аттических, что зовутся там тетрадрахмами, каждая ве­сом почти в три денария. Золота было весом до 3714 фунтов, я уж не говорю о щите целиком литого золота, да еще 4514 Филипповых зо­лотых монет; на третий день пронесли полученные в дар от грече­ских городов золотые венки числом 114» (пер. Г. С. Кнабе). Не менее торжественно выглядел триумф Эмилия Павла над сы­ном Филиппа Персеем в 167 г. до н. э.: «Шествие было разделено на три дня, и первый из них едва вместил назначенное зрелище: с утра до темна на 250 колесницах везли захваченные у врага статуи, картины и гигантские изваяния. На следующий день по городу про­ехало множество повозок с самыми красивыми и драгоценными об­разцами македонского вооружения... За повозками с оружием шли три тысячи человек и несли серебряную монету в 750 сосудах; каж­дый сосуд вмещал три таланта и требовал четырех носильщиков. За ними шли люди и искусно выставляли напоказ серебряные чаши, кубки, рога и ковши, отличавшиеся большим весом и массивнос­тью чеканки.