Чудо в ущелье Поскоков - Анте Томич

— И ты попыталась ее убить? — спросил Звонимир.

— Ну а иначе-то как?

— С нами такое то и дело случается, — сказала Мирна. — По какой-то странной причине, стоит одной из нас связаться с парнем, другая тут же старается с ним трахнуться. И тогда та, первая, пытается ее прикончить.

— А вы что, тоже близняшки? — поинтересовался Бранимир.

— Мы? — удивилась Мирта.

— Да мы даже не сестры, — заявила Мирна. — Вместе учились в медицинском техникуме, вместе записались на курсы скалолазания ну и так далее… Подружились, стали вместе бродить по горам. А это, ну, мытье окон, этим мы занимаемся по выходным, за деньги. — Она показала на стеклянный бизнес-центр: — Настоящий кайф — это встать под тридцатиметровой вертикальной каменной стеной и добраться до верха.

— Чистейший адреналин! — добавила Мирта.

— У нас в деревне есть одна высокая скала. Сто метров, — похвастался Бранимир.

— Ух ты! Сто метров!

— Ну ладно, может, и не сто, но если и ниже, то совсем не намного. А подъем туда только по вертикали.

— До верха можно добраться и окольной тропой, но с одной стороны эта скала совершенно ровная, — пояснил Звонимир.

— А где это?

Звоне осторожно взглянул на брата: можно ли доверить столь важную информацию незнакомкам? Бране на миг задумался и незаметно кивнул брату.

— Змеиное ущелье, — сказал Звоне.

— Первый раз слышу, — призналась Мирта. — Надо бы туда забраться, если все так, как ты говоришь.

— Тебе не найти это место.

— Мне не найти? — усмехнулась Мирта. — Ладно, дорогуша…

— Заблудишься в горах, — предостерег ее Бранимир.

— Мы обе еще ни разу не заблудились, — сказала Мирна гордо.

— Но к нам действительно не так-то легко пробраться.

— На что спорим, что я найду это… Как ты сказал? — протягивая руку, подзадорила его Мирта.

— Змеиное ущелье.

— Змеиное ущелье, — повторила Мирта. — Давай так: спорим на пиццу, что я его найду?

Бранимир несколько мгновений колебался, потом осторожно дал руку, а Мирна разбила.

— Ты проиграешь, — тут же самоуверенно заявила Мирта Бранимиру.

— …И потому-то отсюда, с этого места, мы призываем господ из Банских дворов прекратить наконец оскорблять достоинство людей, которые не раздумывая шли защищать свою страну, и обвинять во всяком случившемся преступлении в первую очередь хорватских защитников-ветеранов… — донес откуда-то ветер плохо слышный металлический голос из громкоговорителя, и Звонимир тут же навострил уши.

— Тут рядом, перед полицией, какой-то митинг протеста, — сказала Мирна, заметив, что он прислушивается. — Арестовали ветерана войны, который, как считают, вчера участвовал в том теракте в кафедральном соборе, и теперь инвалиды войны и бывшие добровольцы протестуют против его ареста.

Близнецы задумчиво переглянулись.

— Эх, люди, как бы мне хотелось быть членом какой-нибудь террористической группы, — вздохнула Мирна.

— У-у-у-у-у! — страстно добавила Мирта. — Это же просто с ума сойти.

— И мне было бы совершенно плевать, — продолжала Мирна, — какие у них цели, исламисты ли они или сепаратисты, марксисты, палестинцы, евреи…

— Только бы была заваруха, — согласилась Мирта.

— Адские машины, — со страстью прошептала Мирна.

— Нервно-паралитические газы, — похотливо пропела Мирта.

— Противотанковые ракетные установки.

— Пулеметы.

— Автоматы.

— Пистолеты.

— Похищения.

— Диверсии.

— Покушения… Знаешь, малышка, — вдруг спохватилась Мирна, — если ты хочешь быть с моим парнем, нет проблем. Я и так собиралась с ним расстаться.

— По правде говоря, он мне не кажется таким уж интересным, — сказала Мирта. Заметила, какой он глупый?

— Тупой как пробка, — подтвердила Мирна.

— …А мы вас спрашиваем, где, господа, были вы, когда наша страна истекала кровью, когда наши… — разгневанно кричал в мегафон кто-то возле полиции.

— Девочки, слушайте, нам пора идти, — сказал Бране скалолазкам.

— Дела у нас тут, — добавил Звоне.

— А не хотите пойти чего-нибудь выпить? — удивилась Мирта. — Дайте нам хоть так вас отблагодарить.

— Да это неважно, как-нибудь в другой раз.

Близнецы попрощались с девицами и направились в сторону полиции, но не отошли и на двадцать метров, как Мирна крикнула:

— Звонимир!

Звонимир повернулся.

— Не ты, тот, другой, как же его зовут-то… Бранимир! — исправилась она. — Бранимир, ты покупаешь мне пиццу!

Бранимир неуверенно улыбнулся и помахал ей рукой. Девицы исчезли за углом.

— А что это такое — пицца? — озабоченно спросил Бране.

Перед полицейским участком собралось человек пятьдесят, в основном мужчин в спортивных костюмах бодрых цветов. Правда, некоторые были в черных пиджаках, держались ровно, важно и серьезно, скрестив руки в нижней части живота, как будто они участники живой цепи. Один из них сидел в инвалидной коляске, которую придерживала худощавая блондинка, две монахини, стоявшие рядом с хмурым лысым священником, держали зажженные свечи. Кое-где над толпой виднелись плакаты с призывами: «Защитим наши святыни!», «Командир, держись!», «Мы все — Миле Скрачич!» и «Миле Скрачич герой, а не преступник!». Некоторые транспаранты даже призывали к свержению демократически избранной хорватской власти, а кроме того, кое у кого в руках были бледные зернистые фотографии улыбающегося мужчины в лихо сдвинутой набок пилотке защитного цвета.

Увидев снимки, Бранимир и Звонимир тут же переглянулись, моментально узнав человека, которого Крешо крепко обнимал на военной фотографии, висевшей над холодильником у них на кухне в Змеином ущелье. Лицо его, в сущности, представляло собой увеличенный фрагмент именно той фотографии.

— Подумайте, господин президент! — кипятился перед дверью отделения полиции хилый человечек с прилизанными волосами и мегафоном в руке. — Подумайте, дамы и господа депутаты и министры! Хорошенько подумайте, прежде чем еще раз призвать под ружье взводного Миле Скрачича…

— Миле! Миле! Миле! — начали скандировать протестующие.

— Подумайте, кто останется защищать вас, если вы арестовываете своих лучших бойцов, будто они воры и убийцы, если вы их преследуете, будто они звери…

— Правильно!

— …Если вы распинаете их на кресте так же, как фарисеи распяли Иисуса Христа, Спасителя нашего…

— Ой, хорватская мать, не надо слезы проливать, — запел кто-то дрожащим голосом, возможно, для того, чтобы прервать оратора, который уж слишком заговорился.

— Ой, хорватская мать, не надо слезы проливать, — с готовностью подхватила толпа.

— Стоит лишь тебе позвать, все соколы готовы жизни за тебя отдать, — грянуло у дверей полиции, где как раз в этот момент остановился комби телевидения и из него тут же выскочили репортер с длинным желтым микрофоном и оператор с камерой на ремне. Увидев, что прибыли журналисты, оратор с мегафоном пригладил волосы, а люди в черных пиджаках слегка приподняли подбородки.

— Как и предупреждали вчера поздно вечером в своем заявлении члены объединений ветеранов, они собрались сегодня здесь, в Сплите, в девять часов утра перед отделением полиции, чтобы выразить протест в связи с задержанием Миле Скрачича, инвалида и многократно награжденного добровольца Отечественной войны, — начал телерепортер, стоя спиной к демонстрантам. — Напомним, что Скрачич был задержан с целью информационной беседы по поводу подозрения в причастности ко вчерашнему дерзкому нападению до сих пор неустановленного числа замаскированных мужчин во время венчания начальника полиции Горана Капулицы. Напавшие вооруженные лица похитили невесту Капулицы. Скрачич подозревается в том, что помогал им сбежать. Но как мы узнали из наших источников, близких к полицейским кругам, силы защиты правопорядка и закона не располагают ни одним достаточно убедительным доказательством вины сержанта. Такого же мнения и представители объединений ветеранов, которые заявляют, что мы в очередной раз столкнулись с предательской политикой принижения…