Хвост судьбы - Юрий Валин

Морверн, закрыв глаза, слушал как трещат сучья. Хотелось пить. И пожрать бы неплохо. Но питье важнее. Доктора на Флоте частенько говорили — при кровопотере пить надо больше. Если, естественно, не брюхо тебе подпортили. Ну, до брюха озверевшая леди не добралась. Зато бока и спину подрала на славу. Что ж ребрам так не везет?

Сейчас дева сидит беззвучно. Чуть дальше от костра. Замерла неподвижно на корточках, ладони в оттаявшую землю упираются. Зверь. То, что лицо грязное человечье, не важно. Кончилась юная улыбчивая леди. Дарк-оборотень на землю пришел. Надолго ли? Сидит в плаще, словно на колоду накинутом, думает как жить. Да, шутят боги. Весело шутят.

Лорд-сопляк весь в горести. Сучья машинально подкладывает, а так вовсе онемел болтун. Опять мысли его кухонные в ненужную даль унеслись. Делает вид, что на родственницу и не смотрит, но устроился по другую сторону костра. Огонь защитит, а дым человечий страх от нюха оборотня скроет. Только тут и без нюха всё ясно, да и чутьё у леди когтистой куда получше людского должно быть.

Дети они. Возраст взрослый, а так-то… Младенцы. Боги убийства детей не одобряют. Не для мужчины занятие. Вот подрастут сопляки, тогда… Про когтистых детей, наверное, также думать нужно. Пусть даркша, так что ж… Раз сама отскочила, её счастье…

— Эй, милорд Уоган, а не попить ли нам чего горячего? — Морверн повернулся к девчонке — по титулу её звать глупо. — Ты горячее пьешь? Про жратву не спрашиваю. Сыта ведь?

Рта она не открыла, головой не кивнула. Поясницей, и, да простят боги, задницей движение сделала. Но уж точно утвердительное.

Эри пялился с ужасом. Пришлось в него суком кинуть — опомнился, за котелком пошел. Морверн морщился — каждое движение болью в боках отдавалось. Девка что-то сказать хотела, но промолчала. Морверн глянул на нее и сам спросил:

— Если мы жрать будем, ты как?

Снова движение. Нижней частью. На этот раз неопределенное.

— Мы поужинаем, — проворчал Морверн. — А ты поразмысли, может какие слова вспомнишь. Язык у тебя не отвалился. Я видел, когда ты мне в харю рычала.

Снова промолчала.

Булькала каша в котелке. Озабоченный Эри сновал вокруг, помешивал, бросал в варево что-то. Слава богам, ничего мясного варить не вздумал. И так парень при деле. Бывают такие люди — пользы от них ровно три раза в день, когда приходит пора жратву готовить. Вот теперь натуральный лорд — о родственнице-даркше забыл, той даже пришлось босые ноги под себя подтягивать, чтобы не отдавил.

Ноги у нее или лапы?

Каша была вкусна. Морверн сразу не догадался что там за комки приятные. По вкусу выходило — дольки яблока. Вон как разварились. Эри уже второй котелок подвесил — от покойников унаследованный. Пахло чем-то вроде чая травяного. В запасах ратольдов, значит, парнишка порылся. Это хорошо. Вот непонятно — убирать мертвяков дальше от лагеря или пусть валяются? Вроде как добыча и даже понятно чья.

Морверн подождал, пока в кружку нальют отвара. Потянул носом — дух приятный, хотя и непонятно на что похожий. Ладно, дело оттягивать нечего.

— Что делать то придумали, благородные господа и дамы?

— Звери, — прохрипело сбоку.

Девчушка придвинулась неуловимо, носом к кружке потянулась. Морверн сунул посудину. Посмотрел как парень наполняет другую — руки у того дрожали. Девица зашипела — глиняная кружка в её неловких пальцах танцевала, плескала горячим.

— Поставь пока, — буркнул Морверн. — Пусть остынет. Что там про зверей?

— Оспода и звери, — проурчала дурочка, отворачиваясь от слепящего огня. — Я еперь зверь.

— Хм, может быть, — Морверн пригубил отвар. — С руками у тебя что?

— Огти. Мешают.

— Угу. Что делать думаешь? С когтями и вообще.

— Убьете вы еня, — девчушка смотрела на пар над кружкой — видимо очень пить хотела. — Убьете. Олько не больно.

— Смысл?

Вскинула взгляд обиженный:

— Где мысл?

— В бороде смысл, — пробурчал Морверн. — За мыслей следи. Не очень-то она сложная.

Подумала, проурчала:

— Я ебя узнала. Ты — Морверн. Оторый из леса ышел.

— Точно. Вышел и дальше пошел. Что-то из человеческого ты помнишь. Про смысл поняла?

— Убивать или ет?

— Верно. Какой смысл тебя убивать? Польза от этого будет?

Даже обиделась:

— Удет. Я ас не загрызу.

— А так загрызешь? Вот сейчас? Чего не прыгаешь? От сытости отяжелела? Или не хочется? Ты нас вполсилы драла.

Какие же у нее глаза? Карие с зеленью? Желтые-осенние? Но сверкают-то как. Или это от костра? Говорить, кричать, рычать не спешит. Наклонилась к кружке, попыталась пить-лакать.

Морверн вздохнул:

— Не приноровишься? Дай…

Поил, отводя от лица спутанные волосы. Цедила жадно, клыки о кружку цеплялись. Под конец глянула в глаза. Морверн убрал опустевшую кружку. Даркша облизнулась ошеломляюще длинным языком и сказала:

— Обрый ты. Потому что равлюсь? Отбарать хочешь?

По ту сторону костра на колени взметнулся парень.

— Потом ерунду брякнешь! — рявкнул ему Морверн. — А ты, девка, игрушки здесь не разводи. Я уже наигрался. По молодости, оно, конечно, всё равно — лишь бы теплое и шевелилось. Впрочем, хиток да нав холодных тоже можно. Но я уже староват. Ты, красавица, конечно, весьма гладкая. Может, со скуки я бы и побаловался. Но сейчас какая скука? Сейчас и так весело. Вот — загадки отгадываем, вопросы решаем.

— Еня зарезать ужно. Мягко и ез лишней боли, — проурчала упрямая даркша. — Я жить не огу.

— С виду умирающей не кажешься, — заметил Морверн, беря свою кружку.

— Хороша? — девчушка глянула на парнишку. — Эри, ы меня в Зерной хотел. Очень хотел. Озьмешь сейчас? Я покорной ыть умею.

Парень сидел открыв рот. Понятно, что с его милой Гонорильей приключилось осознать невозможно, но ласковой да покорной она точно не казалась.

— Овори! — требовательно проурчала девка. — Ты мечтал. Юбовницей, подстилкой, простодыркой озьмешь?

Парень нахмурился и буркнул:

— Что пристала? Поглядывал я. Признаю. Что ж мне, на курдюк Иты было любоваться? Или глаза себе повыжигать? Тебя симпатичнее во всем Приозерье нет. Но ты моя родственница! Значит, до постельного нам никак нельзя доходить. Боги такого, ох, как не любят.

Девица моргнула. Медленно, как кошка.

Морверн засмеялся:

— Смотри, ужом вывернулся. Сквозь пальцы. И главное, возразить нечего. Богам виднее. Нет, некому тебя сейчас барать, госпожа зверь-дева. Придется потерпеть. Или бегай вег-дича ищи. Или снежака. Он, вроде, попушистее.

— Морда разбойничья, ты что болтаешь! — заорал Эри. — Шутки гнусные себе в задницу засунь!