Хвост судьбы - Юрий Валин

— Заметет. Не поймем.

— А ты лучше под ноги смотри.

Эри увидел темное и большое впереди. Повозка?! Что-то вокруг валяется. Неужели…

Морверн не туда смотрел. Впереди, припудренный снегом, человек лежал. В смысле, мертвец.

Разбойник потыкал концом копейного древка затылок покойника — между волос забился снег:

— Полз, значит. Распоротый.

Эри с ужасом понял что веревки на буром следе позади мертвяка, никакие не веревки, а петли кишок. И след бурый не потому, что умирающий с травы снег сгреб. Кровищи…

— Переворачивать будем? — шепотом спросил Морверн. — Или узнал?

Эри сглотнул:

— Узнал. Писарь это ратольдов. Мы с ним списки…

— Дружок, значит? Ну, теперь стаканчик он тебе точно не выставит. Пошли-ка, глянем. Может еще знакомцы есть. Вон там, у дерева…

— Морверн, уходить нужно. Тут дарки, — забормотал Эри. — Снежаков целая стая. Или вег-дичи. Писарю всю требуху выели…

— Да ну? Тут требухи по всей поляне хватает. Небось и лишняя найдется, не писарская. Ты до Развилки бегом рванешь? Хоть облегчись сначала. На ходу в штаны наложишь, — вег-дич точно догонит.

— Ладно, не вег-дич, — Эри двумя руками вцепился в рукоять молотка за поясом. — Только здесь мертво всё.

— Всё? — с насмешливым любопытством переспросил Морверн. — Нечего нам здесь делать? Ну, пойдем тогда.

Эри на миг зажмурился. Забыл. Вовсе со страха из головы вылетело. Гонорилья. Но её вот так увидеть просто немыслимо…

— По-пойдем. Только…

— Что? Штаны пора переодеть?

— Копье дай.

Морверн ухмыльнулся еще оскорбительнее:

— Может, клинок благородный возьмешь?

Эри только сейчас разглядел перевязь и рукоять меча, торчащую из-под тела мертвеца.

— Н-нет. Копье сподручнее.

Разбойник неожиданно протянул копье:

— Пошли. Только со страху меня не ткни.

Эри вцепился в древко. Морверн не торопясь двинулся к дереву, у которого виднелось что-то страшное. Эри шел следом, с ужасом гадая — не тем ли разбойник копьем поделился, которым мертвеца шевелил? Примета дурная. Если покойника к смерти сглаз привел, то чары разом перекинутся…

Какой сглаз? Сглаз человека так не изуродует.

— Этого точно жрали, — прошептал Морверн, снял шапку и вытер лицо. — Кто ж так? Наверняка, дикие кошки. Они, твари духопёрые…

Мертвец лежал вниз головой у подножья вяза. Похоже, неведомый хищник собрался затащить добычу на ветви, да поленился. Видно, совсем обожрался. У покойника были обглоданы ноги. От правой одна бедренная кость осталась — торчала палкой розовой. Левой ноге повезло больше — даже сапог сохранился, лишь из ляжки были вырваны клочья мяса. Свисали лоскутья разодранной штанины. Узнать покойника Эри не мог — череп несчастного тоже ободрали. Щеки исчезли, остальное забилось коркой замершей крови и льда.

— Полакомились зверушки, — Морверн показал на пах покойника — там тоже темнела мерзлая рана. — Да, кому ляпухи ароматные по вкусу, кто просто мясцо предпочитает.

Эри поспешно отер рот.

— Блевать будешь? — всё с тем же издевательским интересом осведомился Морверн.

— Сдержусь.

— И то верно. Что на кухне потрошки в суп заправлять, что на мерзлятину смотреть… Колоды мясницкой у нас нету, да и корианзы маловато.

Эри еще жмурился, а спутник направился к повозкам.

Возы ратольдов стояли нетронутые. Поклажа на месте, мешки с провизией, арбалеты. Морверн поднялся в повозку, исчез под тентом. Эри с опаской заглянул — разбойник склонился над сундуком, поскреб ногтем металлическую полосу, оковывающую крышку.

— Точно, кошки здесь были. Повезло нам. Дарки-то поумней будут. И оружие приличное. Нет, хорошие у тебя дружки были, лорд-кухонник.

Третьего знакомого нашли за повозками. Ну, собственно, объедки нашли. Ребра, изгрызенную берцовую кость, клочки одежды. Голова сохранилась неплохо — Морверн поднял за смерзшиеся волосы, оценил острый нос:

— Черноволосый. И рожа мерзкая. Не она, короче. Может, её вовсе сожрали? Косточки-то тоненькие. Оно бы и к лучшему. Я тебе сдуру помощь в похоронах пообещал.

— Ты! Гад бродячий…

— Не рычи. Видишь, шучу. Самому не по себе, — Морверн пристроил отгрызенную голову на колесо повозки. Поднял шапку мертвеца, оценил: — Колпак бы поменять. В старом я вовсе на овцевода похож. А этот вроде ничего…

Двинулись к двум деревьям, под которым валялись какие-то вещи. Эри споткнулся о меч, скрытый снегом. Морверн шепотом рассуждал:

— Стало быть, напали на них. Лошади взбесились, с привязи сорвались. Вон обрывки поводьев. А бойцы, стало быть… Хм, тут не понятно. Ведь не сопляки, вроде некоторых. Но только один или двое ушли. Даже за оружие толком не схватились. Как же оно вышло? Кошки особо коварные? Вег-дич или снежаки ваши таинственные? Эй, милорд, кто еще у вас этак людей жрет?

— Не знаю, — прошептал Эри.

Они стояли у давно погасшего кострища. Впереди из-под снега проглядывал нарубленный лапник. Скомканные плащи, тряпье. Куртка. Баклага — очень хорошая, с ремнем добротным. Морверн пошевелил носком сапога снег: открылись нарезанные ломти хлеба, куски чего-то страшного, черного. Эри не сразу сообразил что это небрежно нарубленная кровяная колбаса. Ох, рыбья шерсть, колбасу-то наверняка в Приозерье набивали.

— Не доели, значит, — пробормотал Морверн. — Слышь, милорд, я тебя огорчать не хочу, но пора тебе о новой возлюбленной помечтать. Интересно, на возах лопата или кирка есть? Земля-то промерзла.

Эри смотрел на ноги, торчащие из-под заснеженного, неловко и косо наброшенного, плаща. Маленькие ступни. Она вообще невысока ростом была. На одной ноге шерстяной носочек сохранился. Второй рядом валяется. И пятка с синевой от холода. Совсем как живая. Вроде уснула несчастная леди Гонорилья.

Теплая капля пробежала по щеке, увязла в щетине. Морверн хохотать будет. Ну и хрен ему в глотку. Может, у человека одна единственная родственница и имелась.

— М-м, — разбойник поскреб шею. — У дороги уложим. Может вспомнит кто, мимо проезжая. Милая дева была ваша Гонорилья.

Пятки у плаща дрогнули. Эри глазам не поверил. Морверн вообще отшатнулся. Отлетел плащ, взметнул маленькую вьюгу. Гонорилья уже сидела. Голая, в комок сжавшаяся. Или не она? Лицо в коросте, глаза блуждают. Заплывшие, круглые. От ужаса с ума сошла? Взгляд остановился на Эри — сквозь безумье промелькнуло узнавание.

— Ауу. Ты? — голос хриплый, почти не разобрать, словно легкие насмерть застуженные. — Что ришел?

Эри молчал потрясенно. Обезумела дева. Взгляд совсем другой. Голая, грязная. Почти не узнать. Даже вроде опухла вся. Может, еще вылечить можно? Холода совсем не чувствует.