Чайлдфри (СИ) - Тоцка Тала

— Как ты там оказалась?

Она сначала опешила, а потом поняла, что Клим говорит о том боковом коридоре, но ведь он должен был видеть, как Андрей туда ее втащил… Откуда он вообще взялся, этот Аверин?

— Откуда ты вообще взялся?

— Ты не ответила на вопрос, Катя.

Да что это с ним, ноздри подрагивают, вены на шее вздулись, пальцы напряжены…

— Ты тоже. Ты что, следишь за мной? — эта догадка вдруг осенила ее, она даже рот открыла от изумления. Аверин, кажется, дрогнул.

— Что за глупости, я просто приехал по делу, владелец паба мой знакомый, у него проблемы, мы договорились встретиться, и тут я увидел тебя на камере. Тебя и этого… Сначала решил, что вы намеренно уединились, а потом понял, что ты отбиваешься. Пока охрана разбиралась с тем козлом, ты исчезла, и я пошел тебя искать, — глянул искоса, и видимо, взгляд у Кати был до того обескураженным, что Клим счел нужным пояснить: — Камеры пишут без звука, я понял не сразу, извини…

Она отвернулась, щеки горели огнем. Он думал, что Катя решила заняться сексом с бывшим одноклассником и не нашла лучшего места, чем тесный коридорчик? И сама не поняла, как сказала, увидев, что Аверин везет ее домой:

— Я не хочу домой, Клим. Поехали к тебе, — сказала и чуть не затолкала слова обратно. То ли выпитые коктейли дали о себе знать, то ли тот поцелуй, которым он поцеловал ее при встрече, или просто его присутствие, но она чувствовала, как ее охватывает такой же азарт, смешанный с возбуждением, как тогда в «Саламандре», когда они с Климом прыгали из окна.

Аверин глянул на нее, будто хотел что-то сказать и передумал, но послушно крутанул руль, развернувшись чуть ли не на месте. Бедный Ламборджини! Снова шины немилосердно завизжали, Кате даже захотелось уши зажать. А дальше они понеслись по вечернему городу в сторону спальных микрорайонов.

Клим припарковался у безликой многоэтажки, вытащил ее из машины и повел в подъезд. Катя бы сказала, поволок, потому что держал он ее за руку, но не за ладонь или локоть, а выше запястья, правда, вел все же достаточно аккуратно. Почему тогда ей кажется, что он очень зол, может, он просто заведен, как она, и как только они сейчас войдут в квартиру, прижмет к стенке, как она втайне надеется? Ведь и ему надо сбросить то дикое напряжение, которое она чувствует, и которое сжало их обоих в две неуправляемые пружины.

Пятый этаж, довольно потрепанная дверь, когда Аверин вставлял ключ в замок, его руки дрожали… от нетерпения? Похоже, от злости. Он действительно вжал ее в стену, а потом уставился в ожидании, и Катя снова увидела, как вздрагивают его ноздри, будто хищник готовится наброситься на жертву. Вот только с желанием, кажется, это никак не связано, разве что с желанием придушить.

— Говори, — он произнес практически сквозь зубы.

— Что? — Катя испуганно ползла по стенке в сторону, но стальные руки удерживали ее.

— Говори, почему сопротивлялась, ты ведь для него так вырядилась? Это платье… Ты себя в нем видела, Катя? Я удивляюсь, как он не трахнул тебя как только вы встретились. Да тебя все присутствующие мужчины глазами не по одному разу отымели! Ты добилась чего хотела, так что пошло не так?

Катя смотрела на Клима совершенно неверящим взглядом. Что он несет? И за кого он ее принимает! «Ты правда не знаешь? Он же ясно выразился в разговоре с приятелем, ты потому и сбежала, а теперь удивляешься, как маленькая, честное слово…» Она выдернула руку, замахнулась и с наслаждением влепила Аверину добротную, крепкую пощечину. Тот настолько не ожидал, что замер, глядя на Катю и неверяще касаясь щеки.

«Что, Аверин, ни разу по морде от женщин не получал? Все бывает в первый раз, привыкай!» А вслух она сказала, сама на себя злясь, что оправдывается, но ей было важно это сказать:

— Я влюбилась в пятом классе, он моя первая любовь и мой первый мужчина, и да, мне хотелось потрепать ему нервы, это правда.

— Десять лет, — взревел Аверин, нависая над ней, и Катя чуть не зажмурилась от страха, но хорошо, что не зажмурилась и вынесла его взгляд достаточно стойко, — ты влюблена в него десять лет, почему ты тогда отказалась, раз любишь этого мудака!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

«Я давно уже влюблена в другого, но теперь я в этом точно никогда не признаюсь!»

— Он женился меньше года назад и предложил мне остаться его любовницей. Я отказалась. И сейчас тоже предложил…

«Если ты опять спросишь, почему отказалась, я сниму туфель и каблуком разобью твое холеное лицо, Аверин!»

— Почему ты не рассказала мне там, я бы не бил его, а просто оторвал ему яйца! — вот теперь Аверин точно был взбешен.

— А чем ты лучше него, Клим? — она чувствовала удивительное спокойствие, растекающееся внутри, и искренне не понимала, какой черт дернул ее попросить Клима поехать к нему. И как здорово, что тот решил повыяснять отношения. — Через несколько месяцев я встретила тебя и услышала то же самое.

«Ты вполне можешь оторвать яйца себе».

— Потому и закомандовала ехать ко мне, сравнила и решила, что я лучше? — казалось, у него сейчас из ушей повалит дым. Катя внимательно посмотрела на Аверина, а затем покачала головой.

— Мне просто больше не с кем сравнивать. Прости. Наверное, следует это исправить, — отвела его руки и пошла к двери. Уже взявшись за ручку, обернулась:

— Может, раз я уже здесь, ты вернешь мне туфли? Если ты их, конечно, не выбросил.

Аверин кивнул, словно на автомате, и ушел вглубь квартиры, а Катя быстро осмотрелась. Двушка как двушка, обычный среднестатистический ремонт, и довольно свежий. В прихожей на вешалке висит знакомая джинсовая куртка, на полке для обуви стоят кожаные туфли на шнурках, которые Клим надевает к костюму. Посмотреть бы марку, да неудобно, их хозяин явится с минуты на минуту. Не хватало еще ему застать Катю, шарящуюся в его обуви! А вообще очень похоже, что Клим здесь и живет, хоть в чем-то не соврал. А вот и он с коробкой.

Катя очень вежливо поблагодарила, запоздало сообразила стянуть пиджак и протянула Климу, а сама взяла туфли — смотрите, в коробку положил! Неужели даже помыл? Они чистые, конечно, были, новые, но все-таки… Катя вон его носки постирала, или это не его? Да какая уже разница. Спустилась вниз, поеживаясь от вечерней прохлады и только достала телефон, как вдруг ее ноги оторвались от земли, ее подхватили знакомые руки, и она оказалась прижата к груди Клима.

— Ты серьезно решила, что я позволю тебе разгуливать по городу в таком платье? — услышала сиплое, попыталась отбиться, но зря только напрягала мышцы, тот даже не дрогнул.

Запихнул ее на пассажирское сиденье со стороны водительского кресла и тут же заблокировал двери. Катя больше не сопротивлялась — смысл? Разве что физиономию ему расцарапать, но сил на войну больше не осталось, она отвернулась к окну, и слезы сами собой покатились по щекам.

Клим остановил машину не у самого подъезда, а чуть поодаль, Катя еще на ходу начала дергать ручку, но дверь оставалась заблокирована.

— Открой пожалуйста, — попросила она совершенно мертвым голосом.

— Успокоишься, тогда открою, — его голос тоже звучал непривычно глухо.

Успокоиться! Когда она сама фактически предложила себя Аверину, а тот вежливо выпроводил ее взашей? Да ее еще месяц трясти будет!

— Я хочу домой, Клим, — теперь она говорила почти умоляюще, но тот безучастно смотрел в окно, постукивая пальцами по рулю. И она добавила почти шепотом: — Зачем ты соврал, что ты мой жених? Теперь меня начнут донимать наши в группе, спрашивать, когда я выйду замуж. Мне нужно придумать, что говорить...

— Я не врал, — пальцы выбивали настоящую барабанную дробь, теперь голос зазвучал будто из ледника, — и тебе ничего не надо выдумывать, Катя, я тебе уже сказал, что ты будешь со мной. Но для этого тебе следует…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ты ничего не перепутал, Аверин? — Катя распахнула глаза и потрясенно уставилась на Клима. — Ты у нас, оказывается, моралист? Моя сестра тоже с таким вот моралистом встречалась, он все объяснял, что ей следует делать, и она, дурочка, так боялась его потерять, что чуть ли не по струночке ходила. А по факту, когда он ее своих собственных детей убивать отправил, куда вся эта мораль и делась. Хорошо, Алка без его проповедей справилась и мозг включила.