Ковчег - Иван Кузнецов

Ника как-то странно на меня посмотрела.

— Ты так легко об этом говоришь.

— А как я должен об этом говорить? Я проснулся посреди затопленного универсама в окружении разлагающихся мертвецов. Город затоплен, в пригороде стаи волков. Я не против потрындеть на абстрактные темы, но сейчас вопросы выживания волнуют меня больше метафизики.

— Деревня, — со вздохом повторила Ника. — Ладно, пошли дальше.

Центр города оставил двойственное впечатление. Пожары прошлись и здесь. Небольшое кафе-ресторан на центральной площади сгорело дотла, как и мелкий магазинчик по соседству. Стеклянные стены офисов мобильной связи, торговавших телефонами, были разбиты, стенды перевернуты. Несколько телефонов валялось на полу, большинство выгребли. Битые автомобили стояли кучей и порознь, в киоск уткнулся автобус с разбитыми стеклами. Здесь проходила самая оживленная часть трассы. Вчера ночью, когда мы шли мимо, деталей не разглядели. Да, сказать по правде, мы и не смотрели по сторонам, мечтая об одном: упасть на что-нибудь горизонтальное и уснуть. Теперь же я рассмотрел картину во всех подробностях.

Однако, несмотря на удручающий пейзаж, в глаза бросилось и другое. Центральная площадь стала первым местом, за которое люди начали борьбу.

Главное, на что я обратил внимание, — отсутствие трупов. Ни обглоданных тел, ни высушенных скелетов. Убирать машины с трассы не стали, но водителей или то, что от них осталось, вытащили. Второе — люди. Около местных магазинов собралась небольшая толпа. Несколько человек копались в стареньких раздолбанных «газельках». Мимо прокатил велосипедист. В общем, жизнь кипела.

Ополченцев с красными повязками я тоже заметил. Один прилаживал к маршрутке шланг, собираясь, по-видимому, слить бензин или что от него осталось. Двое дежурили у закрытых дверей магазина. На перекрестке стоял одинокий полицейский — щуплый парнишка в обшарпанной форме, при фуражке и пистолете. Кобура расстегнута.

Когда я направился к нему, он напрягся и положил ладонь на рукоять.

— Стой, — предупредил он. Я замер. — Кто такой, чего надо?

Мы проговорили минут пять. Я так и не понял, поверил ли он, что я из города. Зато мне его напряги стали понятны. За последние полтора дня на полицию нападали трижды. Два раза успешно. Убивали, забирали оружие. Двоих нападавших подстрелили, они оказались беглыми заключенными. Постовой сказал, где заседает местное начальство, но добавил, что хрен мы туда попадем — не до нас.

— Ты пистолет взяла? — спросил я у Ники, когда мы отошли в сторону.

— А как сам думаешь?

— Хорошо. — Разговоры про сбежавших бандитов, нападающих на полицию, мне не понравились. — Давай-ка сходим к местному царьку, тут недалеко. Примут не примут не знаю, а совесть будет чиста.

Не приняли. Нужное здание я нашел быстро. Приемная была забита до отказа, гвалт стоял такой, что себя не слышно. Мне удалось протолкаться в приемную и сообщить секретарю — сурового вида женщине, — что мы приплыли из города и хотим пообщаться с руководством вне очереди. Женщина ненадолго скрылась в соседнем кабинете. Через минуту оттуда выглянул жилистый широкоплечий мужчина в очках, мельком глянул на меня и тут же нырнул обратно. Секретарь посмотрела на меня презрительно и велела выметаться.

— Зашибись, — только и сказал я, когда мы вышли на улицу. — Что это было?

— Эпик фейл. — Ника откинула челку. — И куда теперь?

— Куда-куда, травку полоть.

— Ты всерьез хочешь там копаться? — удивленно приподняла брови Ника.

— Не хочу, — признался я, — а придется. Кушать-то хочется.

Огород представлял собой жалкое зрелище. Я спустился в овражек, где располагался небольшой участок, сначала стихийно облагороженный, а потом честно приватизированный дедом в начале двухтысячных. Я вспомнил, сколько труда ушло на то, чтобы привести его в порядок, заполнить ровными рядами грядок, выстроить прямые, пригодные для посадок террасы на склоне, вырастить деревья.

Не осталось ничего. Исчезли ровные дорожки, исчезли аккуратные грядки. Везде росла сорная, по колено, трава. Ручей, где я в детстве с успехом ловил лягушек, пересох, видимо, питался от городской канализации. А вот миниатюрный колодец с родником на дне уцелел.

Я опустил руку в холодную воду и почувствовал легкую пульсацию у дна. Не найдем еды, так хоть воды наберем.

— Сюда однажды ёж упал, — повинуясь импульсу, сказал я. — Видимо, ночью шнырял, днем мы тут ежей никогда видели. Упал, а выбраться не может, края скользкие. Он лапкой зацепился за край, так и висел до утра. А утром мы с дедом пришли и его нашли. Вытащили, он едва дышал. Мы завернули в вату и положили на солнце. Я весь день вокруг вился, но он так и лежал. Ватку к животу прижал и свернулся в клубок. Так его на ночь и оставили. А на следующий день пришли, его уже не было, только вата. Радости было…

Я отряхнул мокрые руки, выпрямился и посмотрел на Нику. Она едва заметно улыбалась. Я еще раз обвел взглядом участок и вздохнул.

— Ладно, давай посмотрим, что к чему. Не могло же вообще всё зарасти.

Результаты осмотра оказались неутешительными. Огурцы и помидоры отсутствовали как вид. Я внимательно осмотрел грядки и не нашел даже намека на их существование. Морковь росла, но выглядела жалко. Вместо ровных рядов она торчала, где попало, и выкопанные экземпляры по толщине не превышали указательного пальца. Чуть лучше обстояли дела с редисом и свеклой. Облепленные ягодами кусты остались на месте, и я приставил Нику собирать малину и смородину. Крыжовник был зеленый и кислый.

Сам быстро накидал в пакет гороха и бобов — полноценных стручков, к сожалению, нашлось немного — и занялся осмотром деревьев. Здесь дела обстояли чуть лучше. К садоводству дед относился серьезно, и яблонь, несущих кислые терпкие плоды, у нас не росло. Зато были вишни, сливы и привитые абрикосы. Последние, к некоторому удивлению, без присмотра не загнулись и даже худо-бедно плодоносили. Плоды деревьев оказались основным продуктом, который удалось собрать. Еще среди сорняка проглядывали всякие травки, вроде петрушки и укропа. Я сорвал пару пучков маме на радость.

Мы управились за пару часов: урожай был весьма скудным. В принципе, повозись мы подольше, накопали бы еще с десяток корнеплодов, но я решил, что этим можно заняться и завтра. Тем более что огород все равно надо приводить в порядок, чай, не последний день живем.

После слов матери я все ждал появления бабушки, но она так и не пришла. И на двух соседних участках я тоже никого не видел. Странно. Казалось бы, в нашей ситуации дачный участок — одно из первых мест, которое надо проверить. Да и вообще…

Я набрал в прихваченную из дома бутылку родниковой воды, и мы выбрались из оврага. Солнце клонилось к горизонту, но до темноты было далеко. На глазок — часов шесть. Я решил закинуть собранное домой и пойти искать дружинников, а заодно и деда. Однако нехитрый план был разрушен в самом начале.

— О, дачники, — раздался голос откуда-то сверху и справа. — Хорошо поработали? Теперь выкладывайте.

Их было трое: дедок под семьдесят, в потертом сером пиджаке и английском кепи, красномордый толстяк с пивным пузом, едва прикрытым майкой, и высокий субтильный тип — сутулый, с глазами навыкате. Оружия у троицы на первый взгляд не было. Толстяк, единственный, кто выглядел грозно, был в ветхих сандалиях. На матерых разбойников, собирающих с дачников долю, они не походили. Впрочем, что я знаю о матерых разбойниках? Может, у них тактика такая — расслабить противника, а в карманах ножи и пистолеты?

— Это мой огород, — дружелюбно сказал я, оглядываясь в поисках чего-нибудь подходящего к моменту.

— Я и вижу, — проскрипел дед. — Рюкзак сыми.

— А не то что?

Я наконец присмотрел палку — короткую, зато толстую и плотную. Не полицейская дубинка, но если приложить — мало не покажется. На меня вдруг накатило странное безбашенное веселье. На фоне вчерашней ночной схватки, на фоне Михалыча, прижавшего нож к горлу, эти горе-грабители не вызывали ничего, кроме смеха. Я мимолетно подумал, что Михалыча мы сначала тоже ни в чем не заподозрили. Но не каждый же раз так ошибаться в людях, тем более что за моей спиной стояла Ника.

— Ты чего, не понял? — грубовато спросил толстяк. — Сказано, рюкзак сними.

Он неуверенно потоптался, сделал пару шагов вперед, но дальше не пошел. Это развеселило меня окончательно.

— Шли бы вы домой, уважаемые, — посоветовал я. — Чесслово, дел по горло.

— Да вы совсем охренели!

Старикану, видать, окончательно снесло крышу. Он набычился и двинулся ко мне. Ничего, что едва доставал до плеча. Я сделал шаг в сторону и подхватил примеченную палку. Она идеально легла в ладонь, как тщательно подобранная рукоять ракетки.

Старикана палка не остановила. Он продолжал переть в мою сторону, сжимая сухонькие кулачки. Я до последнего ждал, что он выкинет фортель, достанет из кармана нож или еще что-нибудь. Но мздоимец, вооружившись одними намерениями, бесстрашно подобрался ко мне по краю оврага и бесхитростно схватил за грудки.