Ледяное озеро - Эдмондсон Элизабет

— Значит, теперь вы работаете в «Гриндли-Холле»?

Человек выразительно пожал плечами.

— Тут рад любой работе. — Он помолчал, а потом разразился неожиданным и заразительным смехом: — Я здесь чувствую себя как дома. В Испании мои родные дрались друг с другом. Тут, в холодной Англии, я тоже вижу, что члены одной семьи воюют друг с другом.

Хэлу не хотелось про это знать. Откинувшись на спинку сиденья, он уставился в темноту за окном, а испанец, вероятно, сожалея о своем всплеске откровенности, на протяжении остального пути пребывал в молчании, умело ведя машину по унылой мерзлой дороге. Дорога от станции до места заняла полчаса, но, казалось, миновало всего несколько минут; и вот уже через распахнутые ворота, на обеих стойках которых громоздились каменные грифоны — герб рода Гриндли, — они подъехали к фамильному гнезду. Однажды Хэл высказал предположение, что пара унитазов была бы более подходящей семейной эмблемой, но остальные не нашли его шутку забавной. Клан Гриндли в принципе отвергал всякий юмор по поводу источника семейного благосостояния.

Подъездная аллея была аккуратнее, чем Хэл ее помнил: расчищенный от снега гравий громко хрустел под широкими шинами колес. Он посмотрел на знакомый фасад отчего дома, не вполне уверенный, какое именно чувство испытывает, видя его вновь: радость или боль. Когда автомобиль приблизился к крыльцу, огромная парадная дверь отворилась и на верхних ступенях крыльца появилась горничная в строгом, официальном черном платье, накрахмаленном белом переднике и чепчике.

Ее Хэл тоже не узнал, как и элегантный наряд. В его время горничные являли собой простую безыскусную братию, надлежащим образом облаченную в утреннюю или дневную форму, но никогда они не выглядели такими отглаженными и накрахмаленными, как эта молодая леди. Взглянув на Хэла, она велела шоферу отвести машину на задний двор и немедленно выгрузить из нее багаж джентльмена.

— Миссис Гриндли наверху, отдыхает после обеда, — сообщила она гостю, провожая его в расчерченный черно-белыми квадратами холл. — Мистер Гриндли будет дома в половине седьмого. В гостиной подан чай, там сейчас мистер и миссис Роджер Гриндли, они только что прибыли. Это вон там.

— Спасибо, я знаю, где это, — ответил Хэл.

Он пересек холл и открыл изящную белую деревянную дверь гостиной. Там он остановился, удивленно озираясь. Еще раньше, в холле, что-то показалось ему иным и непривычным, хотя он не мог сообразить, что именно. Сейчас же Хэла осенило: а где все чучела?

Гостиная тянулась через все здание: от передней его части до задней — длинная широкая комната с окнами, выходящими на террасу. Из нее исчезли тяжелая парча, узорчатый ковер, громоздкие кресла и диван. Больше всего бросалось в глаза отсутствие чучела медведя с подносом в лапах, а также нескольких голов благородных оленей на стенах, пары горностаев, взиравших друг на друга с двух веток, озадаченно глазеющей совы и лисицы, повернувшей голову как бы в вежливом удивлении по поводу настигающих ее гончих.

Паркетный пол сиял под ногами, начищенный до блеска. Его украшали изысканные ковры. Два глубоких дивана с простыми спинками темного дерева стояли друг против друга по бокам камина. Кресла обиты тканью более светлого, но тоже малинового оттенка, и выглядели неудобными.

— Боже милостивый! — помимо воли вырвалось у Хэла. — Модный дизайн приходит в «Гриндли-Холл»? Глазам не верю.

Его замечание было встречено взрывом смеха, и он посмотрел в сторону дивана, у которого стояла высокая белокурая женщина и протягивала к нему руки.

— Хэл, дорогой мой! Как изысканно ты выглядишь! Ни за что бы тебя не узнала.

— Анджела! — Он сердечно расцеловал женщину в обе щеки и неприятно поразился морщинам вокруг ее глаз.

Сколько же ей лет? Под пятьдесят, наверное. Но не только годы придали напряженное выражение ее глазам и рту. Похоже, виной был не просто возраст, а общее напряжение и усталость. Что ж, быть замужем за Роджером нелегко.

— Рад тебя видеть, Хэл, — сказал брат.

А вот Роджер не изменился, решил гость, пока они обменивались рукопожатиями. Отяжелел немного, но при своем росте мог себе это позволить — потому и не выглядел тучным. Принципиальное нынешнее отличие состояло в окутывающей Роджера ауре успеха и процветания: ее придавала брату успешная карьера на ниве закона. Хэл смутно припомнил строчку об этом в одном из няниных писем.

— Ты ведь теперь королевский адвокат[27], Роджер?

Роджер кивнул, на его широком красивом лице появилось довольное выражение.

— Я вступил в должность пять лет назад. Полагаю, Питер сообщил тебе.

— Я так много странствовал по свету, — извиняющимся тоном промолвил Хэл. Ему следовало бы написать Роджеру, поздравить, но он никогда не писал братьям. Конечно, получение мантии королевского адвоката было крупным шагом в карьере юриста, но тогда, в театральном мире Хэла, по ту сторону Атлантики, это событие в общем-то казалось не очень уж важным.

У окна стола женщина много моложе Анджелы, но с такими же светлыми кожей и волосами.

— Неужели это Сеси?

— Да, я. Здравствуйте, дядя Хэл.

— Боже мой, Сеси! В последний раз, когда я тебя видел, ты вся состояла из ног и косичек.

За приветствиями последовало молчание. Анджела нарушила его, вежливо осведомившись о путешествии Хэла: какой он храбрый, что отважился штурмовать Бискайский залив в это время года; останавливался ли он в Лондоне? Питер сказал, что пароход прибыл два дня назад, показал ли кто-нибудь Хэлу его комнату?

— Я не дал горничной такой возможности, — ответил Хэл. — А что случилось с Уилбуром, Роджер?

— С Уилбуром? А, с шофером… По-моему, он пошел в армию. Ева нашла этого, нынешнего; он иностранец, и мне бы не пришло в голову держать его в услужении — он похож на бандита. Но Ева утверждает, что он стоит дешево, а водит машину хорошо. Все хозяйственные заботы Питер возлагает на нее. Ты найдешь тут немало перемен. Оно и неизбежно, после стольких лет.

Снова возникло молчание. Хэлу показалось, что напряженность атмосферы не связана с его приездом. Поднос с чаем на низком столике перед камином стоял нетронутым. Чем бы ни занималось семейство Роджера перед приездом Хэла, это было отнюдь не уютное чаепитие после долгого пути на машине. Он заметил, что Сеси не терпится покинуть комнату: она потихоньку перемещалась позади диванов к двери.

— Куда ты собралась, Сеси? — холодно осведомился отец.

— Наверх. Переодеться. Мне нужно погладить платье. Придется попросить горничную, а она не знает, какое платье я собираюсь надеть вечером. — Она совершила стремительный рывок к двери и скрылась за ней.

— Дети, — недовольно проворчал Роджер. — Ты не женат, Хэл?

— Нет.

— От них-то все неприятности. Только что это были сплошные ямочки на щеках и никаких особых помех, а в следующий момент уже вдруг оказывается, что нет конца проблемам. Увидимся за обедом, — прибавил он, вставая и направляясь к двери.

— Чем провинилась Сеси? — спросил Хэл Анджелу, которая опять села и, взяв со столика глянцевый журнал, принялась листать страницы. — Не связалась ли моя племянница с каким-нибудь неподходящим человеком?

— Это было бы слишком просто, — усмехнулась Анджела. — Неподходящие молодые люди — детские игрушки по сравнению с вопросами карьеры.

— Карьеры?

— Речь идет о медицине.

— Сеси учится медицине? На врача, не на медсестру? Прости, какие могут быть сомнения, коль скоро она твоя дочь. Молодчина!

— Я с тобой согласна, но Роджер никогда не одобрял эту затею. Кроме того, он знает, что Питер непременно станет нападать на него по этому поводу — тот считает это неприличным.

— Значит, именно Питер глава семьи, я правильно понимаю?

— Он выступает в этой роли все больше и больше. — Анджела вернула журнал на столик и встала. — Мне нужно пойти переодеться.

— Скажи, а куда подевался зверинец?

— Какой?

— Чучела зверей?