Игромания Bet - Дима Федоров

Правда, они, наоборот, ни фига работать не хотят… У всех хачей вокруг «Вертепа» палатки — лаваш, шаурма и прочая жратва. У некоторых даже есть отделы в небоскребе прямо над «Вертепом», и там за них торгуют русские девчонки. Когда все просадят, поднимутся на несколько этажей, обчистят свою же кассу — и вперед, снова в бой. Шпилить, шпилить!

Вот подонки! Если «Вертеп» закроют, они, наверное, со скуки займутся терроризмом. Иначе с ума сойдут без шпиля. А я не сойду. Я смогу стать другим. Я смогу ухаживать за девушками. Попробую быть галантным. Стану шутить. Делать подарки. Могу нравиться. За один и четыре — нравлюсь Кристинке. И за два и один — она со мной сегодня проведет ночь. Ведь она четко сказала, что работает до двенадцати. Ее никто за язык не тянул. А если она сама это вякнула, то, значит, специально. Следовательно, она сама не прочь. Нет, даже, пожалуй, за один и восемь — она будет со мной. Было бы здорово!

Она в очках и без макияжа выглядит старомодно. Как будто из пятидесятых годов. Такая, кажется, вообще ни на что такое не пойдет… И возмутится, если ей предложить. Но на самом деле… У меня должно получиться. За один и четыре! Даже если сегодня не получится, все равно подарю ей завтра духи. Chanell № 5. Как раз для нее — классика!

— Ты любишь классику?

— В каком смысле? — удивилась Кристинка.

— Ну… я имею в виду стиль.

— Стиль чего?

— Ну так, в общем, стиль.

— Одежда, что ли?

— Да, и одежда тоже.

— Я как-то не задумывалась. Что у меня есть, то и ношу. Мне не до выбора.

— А если бы выбор был, что бы носила?

— Чего выдумывать? Если бы да кабы…

— Ну помечтать-то можно.

— Ну можно.

— И что?

— Что-что?

— Что носила бы?

— Я бы… носила… Я бы носила шляпы.

— Шляпы?

— Да, такие… знаешь, с большими полями. Черную — обязательно. И еще красную.

— С перьями? — вспомнил я об утреннем Путине с Ходорковским.

— Нет, Глеб, какие перья? Я бы хотела модные шляпы. Как у аристократии. И еще… Шпильки! Шпильки обязательно. Длинные юбки…

— Эй, — заорал какой-то незнакомый хач из угла под плазмой, — официантка, поди сюда! Виски надо.

Вот тварь! У себя в ауле поорал бы. Пусть своим черножопым бабам приказывает, а не русским. Я его вообще не видел здесь ни разу. Кто он такой?

Я хотел пойти в угол и как-то придумать, чем задрать хача, но Кристина быстренько просекла фишку:

— Не надо, пожалуйста. А то меня выгонят с работы. После двенадцати я с тобой, — тихо шепнула она, — а сейчас… Извини!

— Мне тогда тоже виски. Пятьдесят. Со льдом. И без колы.

Футбол совсем не катил. Я даже не понимал, кто играет. У хача закончился матч. Кажется, неудачно. И он пошел шпилить на автоматах. За Хвичу. Спускать то, что Хвича сейчас не может спустить. Желание мстить притупилось. Зато появилось другое желание…

Кристина пообещала. «Линия» совсем рухнула. Кристина казалась все более соблазнительной. Возбуждающей. Я вдруг понял, что у нее неплохая фигура. Грудь довольно большая… Для ее комплекции. Кажется, высокая. Если там, конечно, ничего снизу специально не подпирает, елки-палки, как же до двенадцати держать себя в руках?

А Кристина себя в руках держать не хотела. Когда у конторы наметился пересменок и проигравшийся народ схлынул, она позвала меня откуда-то из-за двери офиса. Я там не был никогда — кодовый замок отделял шпилеров от той сказочной территории, где придумывались, утверждались и печатались на бумаге коэффициенты.

Попав на сокровенную территорию, я даже не успел оглядеться, потому что Кристина прижала меня к стене и начала целовать. У нее был необычайно мягкий и горячий рот. И от него так приятно пахло. Почему у мужиков оттуда обычно воняет, а у девушек во рту так сладко?

Кровь во мне взбунтовалась от поцелуев и выпирала самым энергичным образом. Кристина чувствовала это и прижималась все крепче и крепче. Ближе и ближе. Я так давно не целовался, совсем потерял контроль над происходящим. Тут и виски еще… Повело меня. Кристинка с обидой продышала мне в ухо неожиданный упрек:

— Я все время хотела тебя. А ты, дурачок, сидел и пялился в свой футбол.

— Иногда и в хоккей, — робко возразил я.

— Ты что, не видел, как я на тебя смотрю? Что ты мне нравишься? Не видел?

И тут я прозрел!

И я попытался все немедленно повернуть вспять. Начал задирать Кристине юбку. Прямо сейчас воткнуться! И она тоже не могла ждать:

— Еще полчаса подожди.

— Пошли ко мне!

— Ладно, рискнем. Нам вместе нельзя выходить — меня сразу уволят. Тут можно через подвал прямо к тебе в дом попасть. Давай за мной!

Она открыла дверь в подсобку — я чуть не грохнулся, потому что ступеньки начинались прямо от порога. Там ничего не было видно, и я шел на голос Кристины. Вернее, на ее шепот. Сначала дополнительным ориентиром служила белая блузка Кристины, а потом стало настолько темно, что мне уже ничего не служило. Даже собственные глаза. Их можно было закрывать — все равно от них толку никакого. Пусть отдохнут.

Фрагмент 43. Апостольский шпиль.

Голос Кристины вообще пропал. Ни слуху — ни духу — ни смеху. Только темень. Кромешная. Я малость покричал, потом шел на ощупь, а затем решил остановиться, замереть и прислушаться… Может, по шуму пойму, где «Вертеп», выберусь и вернусь за Кристиной уже с людьми и со светом. Хотя если так поступить, то ее могут выгнать — она в рабочее время ушла с клиентом в подвал. Но лучше вылететь с работы, чем умереть в темноте.

Я просидел несколько минут и ничего не услышал. Либо в «Вертепе» по неведомым причинам полностью замерла жизнь, либо я ушел слишком далеко от «Вертепа», и мне не слышно, как там веселятся. Снова поорал… Результат не побаловал новизной. Попал в ловушку! Конечно, попал — за один и шесть. Кристинка все подстроила. Меня здесь закрыли, влезли в квартиру… Атам ничего нет. Напрасно лезли. Ну компьютер, ну полторашка долларов кешем. У меня там пусто, как в «Луже» на матчах «Торпедо». И вот за эту мелочевку пропадать…

Мне даже выть захотелось. Но вместо этого я обшарил стены вокруг себя. Отчаяние ушло, нагрянула задумчивость. Я находился среди острых, необработанных камней, то есть не в подвале. Это строили не из плит и цемента, а выдолбили! Даже порезал палец слегка — облизнул его, почувствовал солоноватость крови. Кровь заставила действовать. Решил продвигаться вперед. Куда-то же надо идти! Почему бы не вперед — по-моему, хорошее направление. Хотя разобраться, где здесь вперед, а где назад, не получилось бы даже у рака.

Передвигаться… Медленно… По стеночке… И периодически кричать. Крики получались неубедительные. Вялые… Лаз сужался, и я пополз на четвереньках. Полз минут пять и понял, что сделал глупость. Раз через эту нору я еще не пролезал — значит, я ползу по направлению от «Вертепа» — удаляюсь от него все дальше.

Возвращаться обратно задницей вперед — совсем пропащее дело. И в ту секунду, когда я уже хотел признаться себе, что я даже не тупиковая ветвь на теле человечества, а просто-напросто спиленная и выброшенная, в этот самый момент я услышал голоса. Не поверил сначала, поэтому не крикнул. И правильно — ведь неизвестно, кто это. Может, преступники, которых Кристинка привлекла, чтобы грабануть мою квартиру. Они залезли ко мне, все взяли и сейчас спускаются в подвал, чтобы удавить. Надо потерпеть и прислушаться… Они совсем рядом!.. Даже светлее, кажется, стало… Это мужики… Говорят на непривычном языке… По-арамейски!

Фрагмент 44. Иерусалимский шпиль.

Факел полыхнул прямо перед моей физиономией и осветил большой грот. Я заметил их — они заметили меня!.. И мы дружно вскрикнули. Напротив — человек десять. Все обмотаны какими-то занавесками, с хипповскими сумками через плечо, рожи самые что ни на есть отчаянные, бородатые и патлатые.

Секунду-другую они не знали, что бы такое сотворить по поводу нашей встречи. А я в этом отношении полностью зависел от них, потому что застрял и не мог двигаться назад. Движение вперед они могут истолковать как угрозу. Так что я, лишенный возможности маневра, с ужасом наблюдал за их реакцией. Главарь банды указал на меня и выкрикнул что-то непонятное. Непонятное для меня, а его подручный мгновенно схватил приказание на лету, сиганул ко мне и сунул к носу острие меча. Главарь резко спросил:

— Ты кто? Немедленно отвечай! Ты римлянин?

— Нет, я москвич.

— Это из северных колоний?

— Нет, ближе к центральной части России.

— Ты служишь наемником?

— Я… нигде не служу. Официально безработный.

— Ты нищий?

Этот вопрос привел меня в замешательство. Полгода назад он бы вызвал приступ депрессии, а сейчас даже возмущение разыгралось, но учитывая мое положение… Соврать не получится — я нормально одет. А признаться, что есть деньги, — так приставят ствол, поведут домой и оберут дочиста. Поэтому ответил уклончиво: