Вдохновение - Владислав Вишневский

– Не пугайтесь, это проверенное, наше, – пояснил он, – я вам говорю. Не самогон. Лучше. На наших Алтайских травах. Лечебное! По старинному рецепту. Мы только его и… это… Отвечаю, пить можно смело. Можно, можно! Абсолютно! Голова трезвая, а ноги не ходят. А нам зачем сейчас ноги, да? – хохотнул он. – Главное, чтоб голова была всегда и… Не пробовали?

– Нет, нет, спасибо! – Гость от вина отказался, а присутствующие за столом члены городской администрации выпили «за здоровье гостя, за дружбу между нашими дружественными странами, за мир, единое бизнеспространство, за взаимовыгодное сотрудничество». Выпив, Борис Павлович принялся жаловаться гостю. Сил нет править таким большим хозяйством. Он даже в «Единую Россию» потому и вступил, чтобы денег дали. А их нет никаких, как и не было. Вообще. Копейки! Ни район, ни область не помогают. Требуют только одно – вовремя налоги платить. А работы никакой. Только если личные подсобные хозяйства… Они и спасают. А так… А тут ещё это ЖКХа, туды-т его в качель! Народ злой, нервный Как ещё местные мужики меня не застрелили… Гость удивился – что, это реально? Ну-да, ответил Голова, по-пьяне у нас мужики всё могут. Да и бабы, извините, женщины, тоже… ого-го как! А что, и прецеденты уже были. По телевизору показывали! Вот если бы вы, мистер Майкл, взяли над нами шефство. Вы же, говорят, как-никак миллиардный олигарх… А фамилия у вас вроде русская. У меня записано, щас… Не найдя на столе шпаргалку, махнул рукой, приступил к главному.

– Вы к нам надолго или навсегда?

– Да вот, сына нашёл.

Услышав, Воловик чуть тортиком не подавился, закашлялся, проговорил.

– У нас?! Сына? В Волобуевске? Вот это да! Поздравляю! Где Австралия, а где мы?! Наши поздравления! За это обязательно нужно выпить… Выпить! – Торопливо достал из-под стола следующую бутылку шампанского, бахнул в потолок пробкой. Наклонился над стаканом гостя. – Вы-пить!

– Не-не-не, спасибо, – прикрывая стакан рукой, отказался гость. – Нам ещё на кладбище надо. На могилу жены.

У Главы города едва бутылка от безмерного удивления не выпала из рук. Он так с ней и завис, глядя на гостя.

– На могилу жены… – Эхом повторил он и переспросил. – Так у вас здесь ещё и жена?! – И опустился на стул. – Здесь, у нас?! Невероятно! Так, а на каком, на старом или на новом? – живо спросил.

Сдерживая волнение, Стас сообщил:

– На старом.

– На старом. – Отчего-то обрадовался Борис Павлович, вскочил, подбежал к окну, выхватил из кармана сотовый телефон, что-то приказал кому-то. Обернулся… Вернувшись к столу сообщил. – Я поеду с вами.

Гость поблагодарил, отказался.

– Спасибо, Борис Павлович, мы уж сами. Спасибо.

Глава города возражать не стал, но немедленно предложил свой автобус, на котором всем административным коллективом один раз в неделю выезжал в районный центр на совещания к мэру.

Автобус нашёлся, и завёлся. На нём и поехали к дому Стаса. Встретились с бабушкой Стаса. Старой глухой, полуслепой. Своего бывшего зятя она вначале не признала, хотя сказала, что Стасик сильно на фотографиях на него похож. Вспомнила свою дочь-покойницу. На её лице сразу добавилось морщин. Множество. Целая сеть. Появились слёзы. Склонив голову, баба-Тоня, пряча глаза, принялась громко сморкаться в платок. Где ж ты милок так долго был? Почему забыл нас: жену, сына… Горестно раскачиваясь, раз за разом тише и тише повторяла она.

И тут наревелись. И Майкл, и Стас, и музыканты и фанатки… Одни телохранители Майкла вроде держались. Тёмные очки не снимали.

Все вместе поехали на кладбище.

Там внешне наблюдался тот же ажиотаж, что и на центральной улице, у административного здания, только в меньших масштабах. По кривой, только что расчищенной тропинке, мимо едва видимых могильных оградок, четверо разномастных мужиков в где рваных, где замызганных телогрейках или полушубках, в огромных валенках, в таких же разномастных шапках, одни молодые, краснолицые, другие наоборот, худые, старые и бледные, расчищали лопатами проход. Собранный снег грузили на двухосную тележку, на которой покойников обычно возят, теперь она с нарощенными бортами, тащили её потом к ожидающему у съезда с дороги погрузчику. Работали мужики быстро, сноровисто. Время от времени останавливались на перекур, согреваясь, отпивали что-то из термоса, занюхивали рукавами… Громко выдохнув, продолжали работу. Похоже, она аккордной была. Когда Майкл Дударефф с охраной и музыкантами подъехали к кладбищу, расчищенная дорожка прямиком привела их к нужной могиле. Всё вокруг покрыто снежной шапкой, а тут, как и не было снега. Зато вокруг оградки снегу навалено в человеческий рост. Внутри подметено, даже крест заметно выпрямлен. К кресту прислонён огромный свежий венок с лентами и надписью на них – «От Администрации города Волобуевск. Помним. Любим. Скорбим».

Да…

Очень трудный день выдался. Очень. Неимоверно тяжёлый.

Обедали в кафе, под патронажем Главы города и Марата Калимуллина. Обед был заказан и оплачен строго из внебюджетных источников. Марат Калимуллин внёс лепту. Как друг, товарищ и брат. Вернее, как депутат Заксобрания, и предприниматель. Кстати, кафе так и называлось «У Марата», хотя оформлено было на его супругу. Фанатки отказались от обеда, убежали по своим домам. Кафе, по случаю обеда важного иностранного гостя было закрыто на санитарный день. Именно это табличка и оповещала. Для доходчивости, с внешней стороны, у двери, на морозе, стояли калимуллинские охранники. Официантки и кухонные работники, включая и повара, переоделись в парадную форму, по случаю. Беспрерывно улыбались и гостям, и друг другу. Хозяева смело «прошлись» по спиртным напиткам. За здоровье, за дружбу, за содружество Волобуевска и всей Австралии в целом, за мир во всё мире. Глава города вспомнил про губернаторский наказ.

– Да, чуть не забыл, мистер… эээ…

– Просто Майкл. – Подсказал гость.

– Да, Майкл. Наш губернатор, Кузнецов Виктор Васильевич, вот такой мужик, я говорю, губернатор! Вам понравится. – Воловик лицом изобразил глубокое восхищение губернатором. – Государственник! Третий срок у нас правит, хотел бы с вами познакомиться.

– Зачем?

От такого простого вопроса Борис Павлович растерялся.

– Как зачем? Ну… Государственник он. Вот такой мужик! Бывший генерал МВД. В Москве его ценят. Дотации постоянно… В гости приезжают. Отставник!

– Спасибо, но я не могу. У меня дела. – Да и не люблю я официальные и неофициальные приёмы.

– Так может, охоту вам на диких козлов с ним организовать с вертолёта? – Предложил депутат Калимуллин. – Он организует… по дружбе… и вообще… между нашими… там и…

– Нет, – отрезал гость. – Охоту я не люблю, никакую. Ни на диких козлов, ни на домашних, и рыбалку я не люблю. Нет времени. Не привык. Спасибо!

Глава города на это не обиделся, выпивки было ещё полно, быстро вернулся к обязанностям хозяина обеда.

– А давайте-ка тогда выпьем за…

21

День заканчивали в Зимнем театре, у музыкантов. Борька Калимуллин, сын Марата Калимуллина, вновь дяде Мише и остальным «спел» на саксофоне произведение Дюка Эллингтона «Одинокий саксофон». Потом Толян Тараканов И.Баха изобразил, переведя затем тему на Аве Марию Шуберта…

В комнате был полумрак. Приходилось считаться с напряжением. Аппаратура много энергии забирала. Зрители – австралийский миллиардер в свитере, его охрана, все фанатки, они налегке, сняв куртки и пальто, красовались в новых платьях, подчёркивающих стройные фигурки, правда все в сапогах, кроме Елены, но все с причёсками и маникюром (И когда успели?). Здесь же и сторож Зимнего театра, и его пожилая седенькая директриса, несколько мужиков с улицы в полушубках – местные интеллигенты, человек двадцать любопытных вихрастых мальчишек и хохотушек девчонок разного возраста, администрация ПГТ Волобуевск в полном составе: сам, чуть ещё пьяненький Воловик Борис Павлович, с ним его четверо замов, три водителя, два милиционера, директорша местной школы. Был и Марат Калимуллин, отец Боба, музыканта саксофониста. Дюжей охране дяди Марата места не нашлось, они остались ожидать в коридоре. Те, кто попал в комнату к музыкантам, сидя на стульях, кто и на табуретах, вдохновенно слушали музыку. Вдохновлялись. Помещение было заполнено до отказа. Милиционеры вообще в дверях стояли. Репетиционная маленькая, бывший класс детской балетной студии. Табличка на дверях так и осталась. Можно было бы и в других помещениях всех разместить, но там было холодно. Даже пар изо рта шёл. А здесь, музыкантам привычно, даже без обогревателей, их тоже в целях экономии напряжения, отключили. Да и зрители надышали.

Слушая сначала Йогана Баха, потом Аве Марию… Фанатки, в полутьме, в такт размахивали огоньками зажженных зажигалок. Словно светлячками салютовали, своими сердцами, ожившими звёздочками с небес. И лица у всех были и счастливыми, и одухотворёнными, и красивыми… Когда музыка на утверждающем мажоре умолкла, зрители несколько минут сидели не шелохнувшись. И не дышали, кажется. Находились под впечатлением музыки. Мысли и образы у всех были видимо разными, кто-то жизнь свою вспомнил, и трудную порой, и жёсткую, но непременно в прошлом счастливую, молодые грезили о будущей счастливой жизни, о светлой любви, о принце… Эх! Кто-то из присутствующих неосторожно громко вздохнул… Слушатели очнулись, принялись громко хлопать. Громче всех аплодировала детвора, сидящая на полу почти перед музыкантами. «А ещё…» «А ещё!»