Морской лорд. Том 3 - Александр Чернобровкин

Староста скривился так, будто у него заболели сразу все зубы.

– Да, надо стены каменные возводить, – согласился он.

Я объехал свои замерсийские владения, собрал оброк и в начале мая отправился служить графу Честерскому. Он и на этот раз предложил мне привести как можно больше солдат. Что я и сделал, собрав под свое знамя не только рыцарей, но и валлийских сержантов и лучников, желающих подзаработать, рискуя жизнью. Таковыми оказались почти все, кто достиг пятнадцатилетнего возраста. Более молодых я запретил брать, но, глядя на юные лица завербованных, догадывался, что многие не дотягивают до призывного возраста. Трудно поверить, что через несколько веков их потомки будут всячески уклоняться от службы в армии. Со мной отправились в поход около четырех с половиной сотен рыцарей, сержантов, лучников, оруженосцев и слуг.

Ранульф де Жернон теперь постоянно жил в Честере. Здесь он был далеко от короля Стефана. В камине горели сосновые дрова, наполняя холл замка приятным ароматом. Граф Честерский казался усталым, потерявшим даже жажду наживы, которая, как мне казалось, была единственным доступным ему чувством. Может быть, выглядел он таким потому, что рядом не было воинственного единоутробного брата Вильгельма де Румара. Лорд Болингброк, наслушавшись моих рассказов о Португалии и вопреки предупреждению не ездить на Восток, в конце лета отправился в Крестовый поход. Король Стефан разрешил его отряду проследовать через Лондон в Дувр, откуда переправились на материк и по суше поскакали на Святую Землю. Лорд Вильгельм не любил путешествовать морем.

– Не пора ли помириться с королем? – поинтересовался я.

– Ты когда-нибудь сидел в темнице? – спросил граф Честерский и посмотрел мне в глаза, словно заподозрил, что я готовлю измену, и хотел разглядеть ее.

– Две недели, – ответил я.

Однажды меня и старшего механика посадили в турецкую тюрьму, пытаясь пришить нашему судну слив в море нефтесодержащих продуктов. Тюрьмы у них получше российских. Первую неделю мы сидели в карантинной камере высотой метра четыре и просторной, с хорошей вентиляцией и сортиром, в котором вместо туалетной бумаги был шланг с водой. Подмываться строго левой рукой, которой нельзя ничего передавать другому человеку. Шконки двухъярусные. Посреди камеры печка типа буржуйки и две корзины дров на день. На ней можно было готовить, но обычно кипятили чай. Продукты и курево продавались легально. Судовой агент, который присутствовал при аресте, предупредил меня об этом, поэтому я взял с собой всю судовую кассу – пять тысяч долларов. Потом списал их на представительские расходы. Судовладелец поскулил, но согласился. Сидело нас в камере человек пятьдесят. Утром и вечером, при пересменке караула, нас выстраивали и пересчитывали. Никаких шмонов, ночных проверок и прочих российских увеселений. Народ разный, в большинстве своем нервный, но беспредела практически не было. Попытались опустить пацана лет восемнадцати. Он вскрыл себе вены. В итоге его и несостоявшегося насильника развели по разным камерам. На меня, увидев доллары, наехал баклан – так называют осужденных за драку – молодой пацан весом килограмм на сто двадцать. Когда он схватил меня за шкирку, я отработанным с детства приемом заломил ему руку, нагнул к полу и накостылял ногой по большой круглой морде. За меня сразу подписались два турка, братья. Младший расстрелял из помпового ружья пятерых, а старший помогал замести следы. Старший работал матросом на судах под разными флагами. Для него капитан – второй после бога, поэтому и подписался за меня.

Затем нас разбросали по камерам согласно тяжести обвинения. Меня и старшего механика почему-то засунули к убийцам. Наверное, за попытку убить морскую фауну и флору. Там сидело сорок человек, разбитых на пять восьмерок. В каждой группе два-три человека моложе двадцати шести лет убирают, накрывают стол и т. д. Здесь во время проверок даже не заставляли строиться. Пересчитают лежащих в койках и уйдут. У камеры свой прогулочный дворик, который открывали утром и закрывали вечером, и своя кухня с газовой плитой, на которой можешь готовить, что хочешь. Я научил турок делать чифир, чему меня когда-то научил дядька по матери, оттянувший два срока: за убийство тестя и избиение жены. Семейка у него была дружная. Некоторым туркам чифир понравился. Познакомился там со студентом, поскольку он сносно говорил по-английски и учил меня турецкому. Отсидка не мешала ему учиться заочно. Студент зарезал на стадионе англичанина, который после проигрыша его футбольной команды начал топтать турецкий флаг. Кстати, в каждой камере на стене висел государственный флаг. Относились к нему, как к святыне. Турецкий уголовный мир, в отличие от российского, не противопоставлял себя государству. В то время я работал на крученного греческого судовладельца. За две недели грек убедил следователя, что это не мы нагадили. Судя по улыбке, с которой турок отпускал нас, получил он немало.

– Что ты сделал с человеком, который тебя там держал? – задал вопрос Ранульф де Жернон.

– А что я мог сделать византийскому императору?! Меня даже не допустили к нему, – ответил я, почти не соврав, потому что сидел в Стамбуле, который раньше был византийским Константинополем. – Зато тот, из-за кого меня посадили в темницу, заплатил своей кровью.

Крови, правда, было маловато. Я всего лишь свернул нос старшему механику, чтобы на всю жизнь запомнил, что нефтесодержащие продукты нельзя сливать в море. Их надо сдавать в порту, заплатив за это, даже если судовладелец требует экономить на всем и обещает премию.

– Пока Стефан не вернет мне Линкольн и другие земли, я буду с ним воевать, – упрямо повторил граф Ранульф.

Значит, жажда наживы не притупилась.

– Я бы хотел вновь захватить Линкольн, – высказал он пожелание и посмотрел на меня по-другому, с надеждой.

– Король Стефан будет в Линкольне через два-три дня, после того, как мы осадим город. Даже если успеем захватить Линкольн, что невероятно трудно, удержать не сможем, – уверенно произнес я. – Жители нас не поддержат, а сами мы не справимся.

– Кругом одни предатели! – раздраженно бросил граф Честерский.

Чья бы корова мычала…

– Я бы сжег этот город! – зло бросил он.

– Не успеем отступить. Нам наверняка Роберт де Бомон перекроет обратный путь. Окажемся между двух огней, – предупредил я.

– Чертов Горбун! – ругнулся Ранульф де Жернон. – Напади на его владения и уничтожь все, что сумеешь!

Я впервые видел его таким эмоциональным. Видимо, дела у него совсем плохи.

– Граф Лестерский не держал тебя в темнице, – начал я. – Насколько знаю, король Стефан и его не жалует, потому что Роберт де Бомон взял под опеку владения брата Галерана в Вустершире, не дает наказать его за переход на сторону императрицы Мод. Не пора ли вам объединиться? Враг моего врага – мой друг. Вдвоем вы будете контролировать почти весь север Англии.