Танцы мужчин - Владимир Покровский

Мальбейер словно оправдывается.

Дайра горячо врет в микрофон, а на другом конце его слушают с недоверием, отвыкли ракетчики от неучебных тревог. Дайра сыплет фамилиями, уверяет их, что просто необходимо сбить атмосферник, потерявший управление, долго ли до беды. Беспилотный, конечно, ну что вы! И трясет нетерпеливо рукой в сторону застывших диспетчеров - координаты, координаты! - а Мальбейер кривится и бормочет, не то все, зачем, просто приказ, пусть-ка они попробуют со скафами спорить, и действительно, ракетчики не верят Дайре, ни одному слову не верят - идите вы к черту, мы вас не знаем, кто вы такой, - но трубку не вешают, видно, чувствуют что-то серьезное. И тогда Дайра глупо как-то подмигивает, поджимает по-бабьи губы и называет себя. Так бы давно, отвечают ему. Он еще раз говорит свое имя, звание, принадлежность, сообщает пароли, шифр, а потом долго ждет, поводя вокруг сумасшедшими немного глазами.

- Слушайте! - кричит вдруг пилот. - Там сзади бог знает что творится. Это так надо, да?

- Успокойтесь, не дергайте управление. Оставьте ручки, что вы как ребенок, в самом-то деле!

- Учтите, я сейчас сяду просто так, где придется, пойду на вынужденную, они ведь мне всю машину разнесут!

Леон вопросительно оглядывается на Дайру, тот смотрит на диспетчера в упор, но не видит его. Тогда Мальбейер делает знак рукой - "не надо" - и говорит:

- Не надо. Скажите, чтобы не садился.

Трясущимися руками Леон снова берется за микрофон.

- Ну? Что? - кричит пилот сквозь беспокойный шорох. - Вы поняли? Я снижаюсь. Вы слышите меня?

- Я не могу, - чуть не плачет диспетчер. - Я не могу, не могу!

Мальбейер выхватывает у него микрофон, собирается что-то сказать, но тут азартно вскрикивает Дайра:

- Да! Да! Я понял! Ну, конечно, это приказ, а вы что думали - дружеское пожелание? Да, сию минуту. Вы видите его? Прямо сейчас, сию минуту и действуйте! Да скорее же вы, ччччерт!

Вид его жуток.

В зал врывается хриплый монолог перепуганного пилота, который, в общем-то, достаточно умен, чтобы все понять, только вот поверить не может.

- Пуск, - тихо говорит Дайра и медленно оглядывается.

Все стоят, замерли.

- Вы меня доведите, вы уж доведите меня, а то тут и с машиной что-то неладное. Вы слышите? Леон! Что ты молчишь, Леон? Ты меня слышишь!

- Я не молчу, - говорит Леон.

- Леон! Почему не отвечаешь? Что у вас? - (на экране появляется еще один крестик. Он стремительно приближается к первому). Мне ведь главное сесть, ты понимаешь, только сесть, а больше...

Крестики сливаются и исчезают.

- Пошли, - говорит Дайра.

НИОРДАН

Новость разнеслась по залам за считанные секунды. Люди, прошедшие проверку, - а таких набралось уже порядочно, - только что были похожи на сломанных роботов, а теперь ожили, заговорили, стали собираться в группы, жестикулировать, вытягивать шеи, недоверчиво качать головами. Многие не верили услышанному, потому что даже во времена Карантина, в те страшные времена, когда импаты летали по улицам, заглядывали в окна, устраивали оргии на площадях, даже тогда не случалось такого. Больных убивали всегда поодиночке, всмотревшись, удостоверившись в безнадежности их болезни.

Потом открылась одна из служебных дверей зала номер один, оттуда неуверенной походкой вышел человек в форме диспетчера. А потом эта же дверь распахнулась снова, на этот раз с громким стуком. Три скафа - Дайра, Сентаури и Мальбейер - решительно направились к выходу. Дайра шел впереди, Мальбейер рядом, а Сентаури отставал на полтора метра. Правой рукой он придерживал свой "оккам" с таким воинственным видом, словно уже в следующую секунду собирался пустить в ход.

Толпа перед ними расступилась с гораздо меньшей охотой, чем перед диспетчером. Коротышка в детском шлемвуале с ярко-желтой надписью "Спаситель" заступил им дорогу. Прижав руку к груди, он обратился к Дайре неожиданно низким голосом:

- Эй, вы тут главный?

Дайра молча остановился.

- Проходите, не мешайте, - рыкнул Сентаури, протягивая к мужчине свободную от оккама руку. Тот увернулся.

- Скажите, это правда, что вы сейчас машину с импатами сбили?

Дайра беспомощно оглянулся и вдруг отчаянно закричал:

- Ниордан! Ни-ор-дааан! Сюда!

- Вы слышите, что вам говорят? Отойдите немедленно!

Мужчина не двинулся. Вокруг начала собираться толпа.

- Ради бога, какой рейс? - простонал кто-то.

- Рейс, рейс назовите!

- Ни-ор-даааан! Сюда!

- Я его уже вызвал, - сказал Мальбейер.

Люди, люди вокруг, ни одного лица, сплошь маски. Дайре это вдруг показалось странным, даже испугало немного.

- Рейс! Назовите рейс!

- Вы все узнаете! Пропустите, ну?

Сентаури почувствовал себя главным, а потом вспомнил, что теперь, когда история с сыном Дайры неминуемо должна выйти наружу, это не такая уже фантазия.

Сквозь толпу ужом проскользнул Ниордан. Вуалетка его была аккуратно подвернута и заткнута за козырек шлема - вопиющее нарушение устава при захвате, поиске и тем более проверке, но так делали многие, потому что главный инструмент проверяющего - глаза.

- Да вы нас пропустите или нет? - теряя терпение выкрикнул Сентаури.

- Правда, что там и половины зараженных не было, а других можно было спасти?

- Нет. Вы все узнаете. Не скапливайтесь! Разойдитесь!

- Они убивают нас, где только могут. Им что, у них сила, - послышался чей-то скандальный голос. - Уж такие они люди.

- Да разве они люди? Чудовища!

Сентаури трясущимися руками заткнул вуалетку под шлем.

- В па-аследний ррраз!. Па-прашу ррразойтись!

- Гляди, командует. Очень главный.

- Ниордан, пойдем к машине, - попросил Дайра. Ниордан кивнул. Жадно прищурившись, как будто перед ним была сложная дорога, он разглядывал плотную шевелящуюся массу людей.

- Глядите все на этого человека, - громким командным голосом сказал вдруг Сентаури, указав на Дайру. - Только что он убил своего сына... которого... убил потому, что хотел спасти вас, именно вас, да еще пару десятков тысяч других. Вам про него легенды надо рассказывать, молиться на него надо, а вы, пиджаки, клянете нас... мы для вас жизни...

- Один сынка своего прикокошил, а другой хвалит! А?

- Скафы, что вы хотите? Ребенка - и того не жалеют. По одному подозрению.

- Ниордан, - сказал Дайра.

Тот с ловкостью фокусника выхватил оккам и пустил над головами очередь. Слаженно ахнув, толпа подалась назад.

ДАЙРА

Потом они шагали по летному полю, смутно отражаясь в темно-синем покрытии. Ровные ряды атмосферников, серебристых сплющенных сигар, между ними - россыпью брошенные "пауки". Ни одного человека вокруг. Снова удушающая жара. Пот.

- Это вы напрасно, друг мой Сентаури, - озабоченно говорил Мальбейер. Это запрещено. Могло кончиться плохо.