Манарага - Владимир Сорокин

Мда, у меня сразу профессиональный вопрос: что на таком можно приготовить? Fusion, да? Например, ассамбляж из фруктов, батата, мяса нутрии и ястреба. Вполне. Но дело в том, что жарить-то не на чем! Полена нет! Это всего лишь электронные вспышки. Современная литература живет только в пространстве голограмм, ей бумага не нужна. А на голограмме стейк не зажаришь. Поэтому мы и не читаем современной прозы. Хотя после войны многие почувствовали желание высказаться, стали писателями. Наболело. Это естественно после таких потрясений. Причем, как правило, писать начинали люди, физически покалеченные войной. Была даже создана общеевропейская Ассоциация писателей-инвалидов. В прессе говорили о “новой волне”. Циничная богема окрестила ее “волной калек”. Наш утес – Кухню – эта волна не поколебала, никто даже и не попытался заговорить о желании почитать новенькое. Мы держим марку…

В полночь самолет ждет дозаправка в Санкт-Петербурге, красивом городе, построенном царем Петром на костях русских крестьян. Блоха сообщает, что крестьян в то время целыми деревнями сгоняли, вываривали в огромных котлах, кости дробили, мололи в муку, добавляли образовавшийся во время варки клей, гальку и получали так называемый русский бетон. Из этих бетонных блоков сложен фундамент Санкт-Петербурга. И надо сказать, город стоит до сих пор. Ни разу там не был. И не читал. Не зовут! Последние лет двадцать там, похоже, не до чтений.

Утро: Сахалин. Я приземляюсь на архипелаге Holo. Под самолетом – один из островов империи голографических грез. Во время войны holo-маги убежали на острова, дабы спасти свое производство от Нового средневековья. И это им удалось. Островов, по справке блохи, теперь уже 34. Сахалин – один из них. Все грезы производятся теперь на архипелаге, там и только там. Империя Holo полностью автономна, она обеспечивает себя всем необходимым. С материков кроме шампанского, старомодного кокаина и деликатесов завозится только человеческий материал – актеры и актрисы.

Первый хит архипелага Holo был произведен сразу после подписания Дижонского мира и впущен в послевоенную Европу – “Лолита”. Это был и первый полноценный holo-продукт. Год совпадал с годом экранизации романа Набокова режиссером Кубриком. Отец, любитель и ценитель старых, плоских фильмов, назвал его худшим фильмом этого режиссера. “В сердце Гумберта ему влезть так и не удалось”, – говорил отец. Зато через столетие это с лихвой получилось у гениального Арчи Арут. И вместе с ним в голове и сердце у одержимого профессора оказались миллионы мужчин. Лолиту сыграла аутентичная четырнадцатилетняя девчонка, найденная режиссером на рынке в руинированном Брюсселе. Любовная горячка чувствотелей сопровождалась скандалом, как и сто лет назад. И, как сто лет назад, уставшая от совокуплений в руинах и на пепелищах Европа хотела изысканной эротики в комфортном мире, и holo отстояли. Конечно, это был во многом чисто мужской trip. Миллионы бывших защитников Старого Света обливались в кинозалах спермой и слезами. Империя Holo хорошо заработала и включила конвейер грез: комедии, боевики, мелодрамы. Женщин очаровали holo-римейком “Унесенных ветром”. Естественно, действие происходило в Европе, в Провансе: фиолетовые лавандовые плантации, девичьи радости, первая любовь, неженское лицо войны, грязные моджахеды с кривыми ножами и членами, врывающиеся в родовое поместье, поцелуй в огне, роды, беременность, выкидыш, потеря любимого, уходящая в туман прошлая надежда и голос отца, проникающий в сердца купивших билеты:

– Скарлетт, когда-нибудь ты вернешься в Le Château de Mauve-Brise. И начнется новый день.

Запах лаванды наполнял зал, героиня подставляла свое красивое лицо родному фиолетовому ветру. Женщины плакали. Лавандовое мыло “Скарлетт” продавалось на каждом углу. И началась эпоха holo-girls и Holo…

Из аэропорта меня везут на место. Подогнали длинный лимузин, в котором возят holo-stars. Вокруг – бурная растительность + кубы павильонов. Плоский кинематограф, как известно, уперся в перепроизводство цифровых чудес: монстры, динозавры, путешествие по галактикам, фантастические превращения надоели человечеству, и оно взалкало человеческого размера. Особенно после войны. Зрители захотели земных чувств. Что империя Holo и предоставила. Фантастических holo теперь вообще производится крайне мало. Люди соскучились по простым историям: любовь, радость душевная и телесная, ревность, религиозная экзальтация, преступления, саспенс, хорор, семейный уют. Действие ограничено земным пространством. Жанрово преобладают комедии. И классика, конечно, получившая визуальный и чувственный объем. Это два туза, которые побили всех динозавров и космических пришельцев. Нынешние дети смотрят holo про смешные и опасные приключения сверстников на планете Земля. Это совпало с печальным открытием наших яйцеголовых: во Вселенной нет не то что братьев по разуму, а даже простейших живых тварей. Мертвый мир окружает нас.

– Улыбка Творца! – шепчет мне блоха.

Йе-йе. Улыбнулся в бороду. На Proxima-B тоже никого нет, кроме “благоприятных природных условий”…

Прибываем на место. Воздух за окном лимузина становится туманным. Останавливаемся, дверь открывают. Выхожу. Запах пепелища, как и ожидалось. И под моими ботинками вкусно хрустят головешки. Впереди – длинный стол, за ним восседают тринадцать.

Да. Этот старый заказ запланирован семь месяцев назад. Известный режиссер, редко, но метко радующий публику holo-классикой, каждый раз после завершения съемок совершает один и тот же ритуал: сжигает декорации, ставит стол на пепелище и совершает Тайную вечерю с актерами. Естественно, негласно занимая место Христа. Снимает он, к слову, кр-р-р-р-райне медленно, но выпускаемый продукт стоит того. Последним была “Мадам Бовари”, а сейчас – “Мастер и Маргарита”. Ужо почитаем…

С чемоданчиком в руке приближаюсь к столу, похрустывая головешками. За ним сидят персонажи романа, каждый в своем образе – и черный жирный кот, и голая служанка Гелла в передничке, и клетчатый Коровьев, и мрачный Воланд в серой тройке, и Мастер в шапочке. В центре – режиссер, молодой светловолосый человек в очках. Он одет современно, без усилия. На кого он похож, блоха?

– На художника XX века Энди Уорхола (06.08.1928–22.02.1987), изобретателя поп-арта. Внешнее совпадение 86,4 %.

Точно. А сколько лет режиссеру?

– 72 года.

Чудесно. Выглядит он на 30. И многое успел.

– Здравствуйте, господин повар! – с приветливо-застенчивой улыбкой на лице режиссер привстает, подает мне руку.

– Мое почтение.

– У нас все готово для праздника.

Его застенчивая улыбка – мощное оружие. Он умеет им пользоваться. Понятно, почему продюсеры вбухивают в него миллионы и терпеливо ждут, пока он разродится очередным продуктом.

Перед столом – жаровня. Рядом с ней – металлический кейс почтальонов. Официанты потчуют всех шампанским. Двое из них – в моем распоряжении. Переоблачившись, открываю кейс, достаю первое русскоязычное издание романа (1969, “Посев”, Франкфурт-на-Майне), кладу на серебряное блюдо, обношу клиентов. Комментарии возникают сами собой.

ГЕЛЛА: Какая прелесть!

КОРОВЬЕВ: Черт побери, но не с этого же все началось?! Где рукопись, Азазелло?

АЗАЗЕЛЛО: Ты же знаешь, на рукописях нельзя жарить, они не горят.

ВАРЕНУХА: Добраться до рукописи непросто. Это денежка другого порядка.

КОТ (подмигивает режиссеру): Ну, если бы не третья пересъемка бала Сатаны, муррр, а? Смогли бы сейчас потянуть и рукопись?

РЕЖИССЕР: Не надо делать из рукописей культа.

ВОЛАНД: Вполне прилично издано.

МАРГАРИТА: Это печаталось в подполье, тайно? С риском? С опаской?

БЕРЛИОЗ: Это издано в Германии, в эмигрантском издательстве, а не в СССР.

БЕЗДОМНЫЙ: Вот, вот! Махровая антисоветчина! Удивляюсь, как автора не расстреляли!

ПИЛАТ: Автор заслужил покой и волю.

ЛИХОДЕЕВ: Book’n’grill на пепелище – это круто, круто!

МАСТЕР: Мда, книга – не рукопись… Она всегда сгорит.

К жаровне подъезжает столик с гастрономическим продуктом: тринадцать металлических стаканчиков с ручками, эдаких уменьшенных ретро-кастрюлек. Можно различить оттиснутую на ручке фирму “Моссельпром”. И в каждой лежит кусочек судака + кружочек моркови + специи. Идея режиссера.

Блохи снова напоминают цитату из романа про порционных судачков à la naturelle, приготовленных в ресторане “Грибоедов”. Знаем, читали-с. Я должен буду исполнить этих судачков сейчас.

Мини-кастрюльки сдвигаются в центр решетки, вспыхивает спичка, эскалибур переворачивает титул. Мои движения точны и безукоризненны. Ветра нет, но я готов и к нему – выдвижные ширмы под рукой.

Voilà!

Мистерия началась.