Белгравия - Джулиан Феллоуз

– Итак, – наконец сказала гостья, – расскажите мне о себе. Откуда вы родом?

– Откуда я родом? – озадаченно переспросил молодой человек.

Он предполагал, что ему придется рассказывать леди Брокенхёрст о своем деле. Чарльз не представлял, каким образом она вообще узнала о нем и его ткацкой фабрике. Было очень странно, что светская леди интересуется подобными вещами, но он понимал, что у графини хорошие связи и она достаточно богата, чтобы иметь возможность вложить средства в его предприятие.

– Это не слишком интересная история, – сказал он. – Я из Суррея, сын викария.

– Понятно.

Каролина сама поставила себя в неловкое положение. Что ей было на это ответить? Как объяснить, что она многое знает о его жизни?

Но юноша спокойно продолжал, не испытывая ни малейшей неловкости:

– Вообще-то, мой настоящий отец погиб еще до моего рождения. И меня воспитал его кузен, преподобный Бенджамин Поуп. Я считаю этого человека своим отцом, но, к несчастью, его тоже больше нет.

– Сожалею.

Лицо Каролины едва не скривилось от боли. Она сидела напротив внука и внимательно его слушала. Как странно, что он считает своим отцом скромного сельского викария. Если бы Чарльз только знал, кем был его настоящий отец! Ей мучительно хотелось задавать юноше вопрос за вопросом, прежде всего, чтобы услышать звук его голоса, но что еще можно было сказать? В глубине души графиня боялась, что если закончит сейчас этот визит, то наутро проснется и обнаружит, что никакого Чарльза Поупа нет и никогда не было и что все это лишь сон. Ибо этот молодой человек воплощал в себе все, что она надеялась видеть в своем внуке.

Наконец, пообещав вложить в его предприятие существенные средства, Каролина решила, что пора откланяться. Она подошла к двери, но вдруг остановилась.

– Мистер Поуп, – сказала она, – в четверг я устраиваю домашний вечер. Обычно в светский сезон мы принимаем каждый второй четверг месяца, и я хотела спросить: может быть, вы тоже к нам придете?

– Я? – Если раньше молодой человек был озадачен, то сейчас просто остолбенел.

– Начало в десять. Обед к этому времени уже закончится, но к полуночи будет подан ужин. Так что голодным вы не останетесь.

Хотя Чарльз и не имел ни малейшего отношения к высшему обществу, но был о нем достаточно наслышан, чтобы оценить величину преподнесенного ему подарка. Однако с чего ему вдруг выпала такая честь?

– Я не вполне понимаю…

– Мистер Поуп, что тут странного: я приглашаю вас в четверг на званый вечер. Вы придете?

Чарльз не был лишен духа авантюризма. Ничего, рано или поздно все обязательно прояснится.

– Почту за честь, миледи, – поклонился он.

Когда на Итон-сквер прибыл ливрейный лакей, который привез для мистера и миссис Тренчард приглашения на суаре у графини Брокенхёрст, это недолго оставалось секретом. Анна надеялась дождаться возвращения Джеймса и обсудить с ним это известие. У нее не было ни малейшего желания идти в дом к этой женщине. Да и почему, собственно, их пригласили? В садах Кью леди Брокенхёрст продемонстрировала свое отношение к ней совершенно открыто. Графиня была неприятной, заносчивой женщиной, и Анна не хотела иметь с ней больше ничего общего. Но Джеймсу от такого приглашения будет отказаться трудно. Брокенхёрсты принадлежали как раз к тому кругу общества, в котором ее муж столь страстно хотел вращаться. Но не успела она все хорошенько обдумать, как в дверь постучали.

– Мама? – Сьюзен вошла с милой улыбкой на милом личике, и ее намерения были прозрачны, как стекло. Невестка наклонилась и погладила собачку – этот жест всегда ее выдавал. – Правильно ли я понимаю, что вас пригласила на ужин графиня Брокенхёрст? – спросила она, тряхнув кудряшками. Это движение, вероятно, задумывалось как признак девичьей непосредственности, однако свекровь оно совершенно не впечатлило.

– Не на ужин. На прием после ужина, хотя, полагаю, что поесть там тоже будет возможность, – ответила Анна. – Но я не уверена, что мы пойдем.

Она улыбнулась в ожидании, когда Сьюзен сделает следующий ход. Бедная девочка была так предсказуема.

– Не пойдете? А почему?

– Мы едва знакомы с графиней. Да и суаре начинается так поздно, боюсь, мне подобное уже не по силам.

Личико Сьюзен мучительно исказилось.

– Но ведь…

– Что ты хочешь спросить, моя дорогая?

– Я только подумала, что нас тоже… могли бы упомянуть в приглашении.

– Однако не упомянули.

– Пожалуйста, не заставляйте меня упрашивать! Ведь мы же с Оливером живем с вами в одном доме! И тоже хотим попасть в общество! Неужели так невероятно тяжело попросить за нас?

– Ты говоришь так, словно мы непременно пойдем туда.

– Отец наверняка решит, что вы должны это сделать, – раскрыла свои карты Сьюзен.

Это был существенный аргумент. Анна и сама понимала, что Джеймс не позволит жене отказаться, а невестка будет досаждать ей, пока не добьется своего. Спокойствие в доме дороже всего, а сопротивление в любом случае бесполезно.

Рассудив так, Анна в тот же вечер села за письменный стол, взяла перо и написала леди Брокенхёрст ответ, в самых вежливых выражениях попросив, чтобы их сыну Оливеру и его жене Сьюзен тоже было дозволено присутствовать на этом вечере. Запечатывая конверт воском, Анна уже знала, что ее просьбу расценят как дерзкую и, возможно, бестактную, но знала она также и то, что леди Брокенхёрст не откажет.

Но чего Анна не ожидала, так это ответного письма. Получив его, она уронила листок. Ее сердце билось так стремительно, что она едва могла дышать. Пришлось снова перечитать. В конверте, вместе с еще одним пригласительным билетом, на имя мистера и миссис Оливер Тренчард, лежала записка, в которой было коротко сказано:

Я пригласила к нам Чарльза Поупа.

4. Прием на Белгрейв-сквер

Было уже почти десять часов. У Анны Тренчард дрожали руки, а живот от тревоги скрутило в узел. Она глядела на себя в зеркало, мысленно заставляя Эллис, которая возилась с прической, поторопиться. Итак, последние завершающие штрихи, и сейчас все будет готово. На Анне была надета диадема, и несколько шпилек кололи голову. Можно не сомневаться, вечер еще не кончится, как она заработает себе головную боль.

Анна бросила взгляд на позолоченные часы, стоявшие на камине. Циферблат поддерживали два мрачноватого вида херувима. В экипаже до Белгрейв-сквер было меньше пяти минут езды. Невежливо будет приехать намного раньше назначенного времени, но она не могла больше ждать.

Анна сама на себя удивлялась: прежде она редко испытывала воодушевление от выхода в свет. Но, с другой стороны, часто ли случаются такие события: она ведь целых двадцать пять лет ждала встречи с собственным внуком.

Правду ли говорило письмо леди Брокенхёрст? Анна не могла заставить себя до конца поверить.

«Каков, интересно, мальчик собой?» – думала она, поправляя алмазное collier de chien[17]. Раньше у Чарльза были светло-голубые глаза, совсем как у Софии, но ведь все младенцы рождаются голубоглазыми, так что, вполне вероятно, цвет изменился. Анна помнила его запах, теплый, нежный, молочный, и его пухлые маленькие ножки, и коленки с ямочками, и крепкую хватку крошечной ручонки. Помнила все эмоции, которые пережила много лет назад: и обиду на то, что он лишил ее дочери, и невозможную, терзающую душу грусть, когда младенца забрали. Как одно маленькое, беспомощное человеческое существо может вызывать такие чувства? Анна взяла на руки Агнессу, которая сидела у ног хозяйки. Ее искренняя, безусловная любовь согревала душу – или, может быть, такса проявляла верность лишь в силу необходимости, понимая, что иначе останется без еды? Чувствуя вину за то, что усомнилась в преданности собаки, Анна поцеловала ее в нос.

– Готова? – спросил Джеймс, просунув в дверь лысеющую голову. – Сьюзен и Оливер уже ждут в холле.

– Мы не должны приехать туда первыми, – сказала Анна, улыбнувшись энтузиазму Джеймса: для него не было ничего желаннее, чем попасть на пышный светский прием, а немногие из приемов отличались большей пышностью, чем «домашний вечер» в Брокенхёрст-Хаусе.

– Первыми мы и не приедем. На обед уже соберется целая толпа.

Замечание было вполне справедливым. Они находились, так сказать, во втором ряду приглашенных. Анна знала, что Джеймс душу продал бы, чтобы оказаться в списке гостей, приглашенных к обеду, но сегодня он был слишком воодушевлен, чтобы подобная мелочь испортила ему настроение. Было странно наблюдать, как в своем горячем стремлении быть принятым в Брокенхёрст-Хаусе муж словно бы забыл о главном, что связывает их семьи. Видимо, предполагалось, что они должны вести себя так, будто у них никогда и не было общего внука. Если Чарльз Поуп действительно появится на приеме, это станет для Джеймса отрезвляющим ударом, но волновать его сейчас не было смысла.

– Ну ладно. – Анна встала. – Эллис, принесите, пожалуйста, мой веер. Новый, «Дювельруа».