Призрачный всадник - Аннабель Ф. Стедман

добрались до Ночи, которая, судя по поднимающемуся от её спины дыму, тоже была испугана. Серебряный Клинок заревел, глядя куда-то вдаль, Фло пыталась его утихомирить. Бобби и ученику пришлось спешиться, когда стальной масти единорог под ними истерично завизжал. Чуть дальше по склону вверх Сара безуспешно пыталась привести в чувство своих крылатых пациентов.

Раздался страшный треск. Один из ученических домиков на дереве сорвался, превратившись в разноцветную кучу сломанных досок.

Тряска стихла.

– Никто не ранен? – громко спросил Олу.

Сара пересчитала своих учеников, Олу – своих, после чего все собрались посреди практически вытоптанного луга.

Сара крепко обняла дочь:

– Слава богу, мы все были снаружи.

– И часто у вас тут бывают землетрясения? – поинтересовался Митчелл.

Скандар боялся услышать ответ.

– Иногда, – тихо сказал Олу. – Но такой силы – ещё никогда.

– Тот бард пел что-то насчёт землетрясений, помните? – спросила Бобби, озвучив мысли Скандара.

Фло посмотрела на родителей:

– Вы же не думаете, что песня об этом? Что это Остров мстит?

– Сегодня утром нашли ещё двух убитых диких единорогов, – пробормотал Джейми.

– Я думаю, это просто совпадение, – отрезал Митчелл.

– Я думал, ты не веришь в совпадения, – отбил Скандар.

– Ну… – Сара ещё раз стиснула Фло в объятиях и жестом позвала всех следовать за ней назад на вершину Цветочного холма. – Даже если это и была месть Острова за смерть диких единорогов, меня она не сильно впечатлила. Мы все целы, а восстановить дом ничего не стоит. Если это всё, на что способен Остров, думаю, мы все можем с облегчением выдохнуть.

Но Скандар подозревал, что она лишь изображала невозмутимость, да и его сердце, пустившееся в испуганный галоп с начала землетрясения, никак не хотело униматься. А если песня барда на самом деле была пророческой? И если Остров и правда будет мстить за смерть диких единорогов? Может, именно этого и добивается Ткач?

После посещения Цветочного холма Скандар внимательно читал каждый выпуск «Инкубаторского вестника», выискивая любые намёки на другие странности, которые могли иметь отношение к истинной песне. Когда Скандар указал на заметки о наводнении в зоне воды и о вышедшем из-под контроля лесном пожаре в зоне огня, Митчелл заявил, что тот занимается ерундой: «Это зона воды, там постоянно случаются наводнения!» и «Обрати внимание на название зоны, Скандар! Пожары там – обычное дело!». Но Скандар всё равно беспокоился. Если это Ткач убивает диких единорогов, в этом есть и его вина. В конце концов, она его мама. И ему необходимо знать, что она замышляет.

Затем в один из последних дней сентября Скандару даже не пришлось листать газету в поисках заметок о новых смертях или бедствиях, потому что прямо на передовице был огромный заголовок:

УЖЕ ВОСЕМЬ:

ЧИСЛО УБИТЫХ ДИКИХ ЕДИНОРОГОВ

ПРИБЛИЖАЕТСЯ КО ВТОРОМУ ДЕСЯТКУ!

«Восемь?!»

Чтобы отвлечься, Скандар на пути к стойлам свернул к почтовым деревьям. Пять стволов – по одному на каждый курс: для слепышей, пискунов, слёток, молодняка и хищников – были утыканы металлическими капсулами, играющими роль почтовых ящиков наездников. Он достал из дерева пискунов свою наполовину синюю, наполовину золотую капсулу и раскрутил её, готовый к очередному разочарованию. Но внутри оказалось письмо, и Скандар воспрянул духом. Кенна ему написала! Наконец-то! Но вскрыв конверт, из которого выпал пакетик «желейных младенцев» для Негодяя, он плюхнулся на землю, поняв, что письмо не от сестры.

Дорогой Скандар,

Это папа. Надеюсь, у тебя и у Негодяя всё хорошо. До сих пор поверить не могу, как здорово вы показали себя во время тренировочного испытания. Кенна какое-то время не будет писать – визит на остров сильно на ней сказался, и сейчас она пытается разобраться в себе. Она ужасно по тебе скучает, но думает, что перерыв в переписке поможет ей быстрее забыть о единорогах. Поэтому какое-то время тебе придётся терпеть мою писанину! Как у тебя дела? Чьё седло ты получил?

Жду ответа,

Папа

У Скандара земля ушла из-под ног. Желудок так скрутило, что он испугался, как бы его не стошнило. Кенна больше не будет ему писать. Часто моргая, чтобы не дать слезам пролиться, он, едва отдавая себе отчёт, что делает, вернул капсулу на место. Он и не знал, как ему важно услышать её голос – даже в письме, – пока его не лишили такой возможности. А что, если она так и будет несчастна? А вдруг она больше никогда не захочет с ним общаться?

Он снова и снова перечитывал письмо, готовя Негодяя ко сну. Чёрному единорогу категорически это не нравилось, и он не оставлял попыток перетянуть внимание своего наездника на себя – даже один раз выхватил лист из его рук кончиками зубов. А когда Скандар достал письмо из кармана в третий раз, Негодяй взревел и пахнул на него холодом.

– Эй! Ох, прости! – Скандар погладил Негодяя по чёрной шкуре и поднял письмо с соломы. – Прости, что тебя игнорирую.

Единорог возмущённо фыркнул искрами, но затем, внимательно посмотрев на Скандара, ласково махнул ему по спине крылом. Негодяй знал. Он всегда знал.

Этой ночью все в их доме на дереве легли поздно. Митчелл, Фло и Бобби в первый раз отправились в логова своих стихий – надев в честь этого куртки цвета своего элемента – и вернулись глубоко затемно и тихо, явно не желая бередить душевные раны Скандара, которому запретили посещать Колодец. Его сердце благодарно сжалось, когда они начали обсуждать завтрашнюю тренировку, вместо того чтобы делиться впечатлениями.

Скандар улыбнулся:

– Ну вы бы хоть рассказали, что такого я пропускаю.

– Мы думали, ты не захочешь слышать о наших логовах, – деликатно ответила Фло, проводя рукой по нарисованному ею на стене растению.

– Если честно, – вздохнул Скандар, – я не прочь отвлечься. – Он рассказал им о нежелании Кенны ему писать.

Бобби попыталась его взбодрить:

– Я бы на твоём месте не переживала: моя младшая сестра никогда мне не пишет. У неё все мысли только о том, чтобы быть первой в рейтинге на инкубаторских уроках. Её оценки даже лучше моих – можете в такое поверить?

– Э-эм… Бобби, – удивилась Фло, – ты никогда и словом не упоминала, что у тебя есть сестра.

– Никогда, – подтвердил Митчелл.

Бобби пожала плечами:

– Она младшая, а потому любимица всей семьи. Родители считают её сущим ангелом. Всю мою жизнь они мне твердили: «Бобби, ты старшая, ты должна вести себя соответствующе», «Бобби, мы ожидали от тебя большего» и «Бобби, ну почему ты