Мистер Несовершенство - Галина Валентиновна Чередий

вот кто по-настоящему гадкие пугающие личности — назвали нас с Мари продажными женщинами, а один топтался на ее капоте и фару разбил… — Она все тарахтела, не отрываясь от процесса готовки, а у меня затылок взмок и сердце забахало.

Сорвавшись с табурета, я ломанулся в прихожую, где должны были валяться мои джинсы с телефоном. Батарея сдохла, но зарядка Али, торчавшая тут же в розетке, подошла. Три пропущенных от Фино, столько же от Ноа и с десяток от Дизеля, зато вот от засранца Саважа ни одного.

— Ну? — буркнул, стоило одному из игроманов ответить. — Насколько все хреново?

— Можем считать себя официально на военном положении со Скорпами, — поведал он сразу главное. — И тут это… твоя пропажа приезжала с еще одной су… подружкой. Вещи привезла, Саваж наехал на них в своей обычной манере «уебывайте отсюда на хуй, озабоченные богатые стервы», но тут как раз Скорпы подвалили, слово за слово, короче, телки драпали не оглядываясь, и, скорее всего, для тебя уже точно без шансов…

— Я сейчас у Али.

— У кого? А, ну ясно. И че, она тебя еще не поперла?

— Я в одном хреновом полотенце, а она готовит мне жрачку, — не скрывая торжества, хвастанул я.

— А этот… муж ее где?

— Не здесь. И не будет.

— В смысле — сегодня?

— В смысле — никогда. — Ноа засопел, сто пудов намереваясь толкнуть какую-нибудь отрезвляющую и усаживающую меня на жопу речь, но я не дал ему возможности. — Я вам сегодня нужен?

— Да не особо, все же пока разрулилось. Развлекайся, но не обольщайся, что это на… — Я отключился, не собираясь слушать этого кайфоломщика.

— Уходишь? — Принцесса появилась в дверном проеме с деревянной лопаткой в руке.

Она как-то очень нервно переминалась с одной босой ступни на другую и тревожно всматривалась в лицо.

— Да как же! — фыркнул я. — Надеешься, что кормить меня не придется?

— Вовсе нет. Просто я в курсе, что бываю раздражающей, и ты выглядел сердитым. Это из-за нашего с Мари визита? О, кстати, знаешь, мне тут почудилось, что этому вашему суровому Саважу приглянулась Мари. — Я моргнул изумленно, осознавая, что мне не показалось раньше — моя принцесса обладала своеобразной привычкой моментально перескакивать с одной темы на другую. — Он, конечно, всячески демонстрировал нам неуместность и несвоевременность нашего визита, но так смотрел на нее и прикасался по-особенному. Я такие вещи всегда замечаю, люди часто в касаниях, особенно неосознанных, способны говорить больше и честнее, нежели любыми словами, а иногда и вовсе то, что вслух никогда не произнесут. Но Мари утверждает, что я по большей части все же идеализирую и романтизирую…

— Принцесса, у тебя ничего не сгорит? — Ее роскошные губы превратились в идеальную «О», и она метнулась обратно на кухню. — А этой твоей Мари скажи, что ни хера она не понимает! Тоже мне критиканша!

— Нет, ты что, она не критикует! Она замечательная и просто защищает меня всегда, когда надо и когда не надо, и к тому же все, что она говорит, — правда.

Да много она понимает, Мари эта!

— Надо мне с ней как-то познакомиться, — пробурчал я ревниво. Сообщу как раз этой… подруге, что вакансия защитника принцессы закрыта отныне.

— Ну как? — с любопытством заглянула мне в глаза Али, как только я сунул в рот первую партию ее стряпни.

— Пахнет супер, — заверил я ее, стараясь не морщиться, разжевывая эти мелкие хернюшки — мидии. — Очень вкусно!

На самом деле, я был парнем гамбургеров, жареной картошки и дешевой китайской жратвы в картонных коробках, но эта фигня тоже была вполне съедобна. А еще более съедобной ее делало то, как восхищенно принцесса наблюдала за тем, как я закидываюсь едой.

— Ты так быстро ешь, словно кто-то может прийти и отнять у тебя все, — улыбнулась она. — И у тебя просто потрясающе красивый рот.

Я чуть не закашлялся, одновременно смущаясь и кайфуя от этого ее высказывания.

— Детка, когда ты живешь вместе с толпой вечно голодных мужиков, то нужно уметь не только есть со скоростью света, но и быть готовым вырвать себе пайку у этих наглых задниц с боем и отстоять ее потом, — пояснил я, в минуты прикончив содержимое своей тарелки, и, протянув руку через стол, погладил губы Али. — А для того чтобы описать, каким я вижу твой рот, у меня нет пристойных слов. Придется над этим поработать. Ну или можно заимствовать чужое, уж раз я так косноязычен сам по себе.

«Ее глаза на звезды не похожи,

Нельзя уста кораллами назвать,

Не белоснежна плеч открытых кожа,

И черной проволокой вьется прядь.

С дамасской розой, алой или белой,

Нельзя сравнить оттенок этих щек.

А тело пахнет так, как пахнет тело,

Не как фиалки нежный лепесток.

Ты не найдешь в ней совершенных линий,

Особенного света на челе.

Не знаю я, как шествуют богини,

Но милая ступает по земле.

И все ж она уступит тем едва ли,

Кого в сравненьях пышных оболгали».[3]

Пораженно распахнув глаза, Али машинально ухватила с вилки первую макаронину и тут же скривилась и испуганно охнула.

— Господи, я совсем не посолила! Почему ты мне не сказал? Это же невозможно есть! И откуда ты знаешь Шекспира? Господи, ты правда прочитал мне 130-й сонет Шекспира?

Глава 12

Шекспир!

Татуировки, криминальный район, монстробайки, грубая речь и… сонеты Шекспира!

Будто прочитав мои суматошные мысли, Рик ухмыльнулся:

— А что? Не вяжется такой простой парень и Шекспир?

— Ну, не то чтобы совсем не вяжется, но ты до этого никак не дал понять, что… — как закончить мысль, не обидев Мангуста, я не знала. Растерялась.

И правда, Алеена, с каких пор ты стала таким же снобом, как твой бывший муж? Разве возраст, социальный статус, цвет кожи или наличие официального диплома имеют какие-то преференции перед жаждой знаний, добрым сердцем и золотыми руками?

— Прости, прости. Я не хотела тебя обидеть, честно-честно, — я быстро закивала головой, будто пытаясь скоростью мельтешения убедить Мангуста в искренности своих слов.

— Эй, принцесса! Какие обиды? Мы сами до сих пор удивляемся тому, что ма Линде удалось хоть что-то вколотить в наши тупые башки. А Шекспира она всегда любила больше всех. Да и сейчас предпочитает почитать томик с его пьесами вместо очередного модного шоу по телевизору. Она же у нас училка. Она нам наизусть столько читала