Нападение акулы (Кубинский гаврош) - К Енко

В наше время плантаций и сахарных заводов стало больше, они занимают почти половину территории Кубы.

...Джек вспомнил, как грузили в порту Матансас и "их сахар" для отправки в США.

Раскаленный солнцем бетонный причал далеко уходит в море. По проложенным посредине его рельсам небольшие тепловозы тянут вагоны. По одну сторону причала стоти большое выкрашенное в рыжеватый цвет судно под американским флагом со множеством звезд и полосками во всю длину.

У борта судна обычная суета погрузки. Рабочие выволакивают из вагонов большие тугие мешки с сахаром, ловко зацепляют их канатом за крюк крана, а те, медленно раскачиваясь над причалом и палубой, приближаются к трюму и исчезают в нем.

На противоположной стороне причала загружается другое судно сахаром сеньора Альфонсо Гомеса...

Англичане, пиратствовавшие в Карибском море во второй половине XVIII века, назвали Антильские острова, куда входит и самый большой антильский остров Куба, "сахарными островами". Сахарный тростник на Кубу завез испанский конкистадор Диего Веласкес. К тому времени, когда англичане в XVIII веке захватили Гавану, на Кубе созрели все условия, чтобы сделать этот остров великим производителем сахара: плодородные земли, лежащие близко к портам, леса, дающие хорошее дерево для повозок, строений, и достаточно дров, нужных для работы сентралей, а также обилие скота для кормления рабов и перевозки повозок с тростником.

За одиннадцать месяцев своего господства на Кубе англичане завезли на остров большое количество рабов из Африки для работы на сахарных плантациях.

Негры работали по двадцать часов в сутки и умирали тысячами, а владельцы заводов и сахарных плантаций получали миллионные прибыли...

Джек тряхнул головой, отгоняя воспоминания: в рассветной дали показалась высоченная, врезающаяся в синеву неба белая бетонная труба. Такие трубы сентралей, так же как и стройные королевские пальмы, неотделимы от кубинского пейзажа.

Джек остановил машину, разбудил Йейито и передал ему руль.

Около суток они пробыли на сентрали. Остановились в доме Фернандо Наполеса - старшего механика сентраля, пожилого седого человека, располневшего с возрастом. Но его по-прежнему почитали новые хозяева сентраля - барбудос - бородачи, как большого специалиста.

Джек отдыхал с дороги, отсыпался, а Йейито шушукался с механиком и куда-то уходил с ним.

За это время они подзарядили аккумулятор, смазали машину, долили бензина и масла в мотор. Можно было ехать дальше.

Выехали в шесть часов вечера, чтобы приехать в Гавану к самому концу дня. Они должны были остановиться в Гаване по адресу, который дал им механик Фернандо.

Перед отъездом Йейито зазвал Джека в ванную комнату и, закрыв дверь на крючок, спустил штаны.

- Смотри, - показал он Джеку: к внутренней стороне правой ноги у него был прикреплен пакет, завернутый в полиэтиленовую пленку. - Это драгоценности сеньора Альфонсо Гомеса, бывшего владельца сентраля. Их сохранил преданный ему механик Фернандо... Заметил, где у меня пакет?

- Да.

- Нож всегда с тобой?

Джек кивнул.

- Так вот, если меня убьют... - Йейито выдержал небольшую паузу, если меня убьют, я говорю серьезно, срежешь пакет и постараешся вернуться в Майами, тогда деньги, причитающиеся мне, передадут родственникам. Ты понял?

Джек снова кивнул головой. Он хотел спросить, а если его тоже убьют? Но, зная немногословность Йейито, подумал, что тот ему ответит: "Тогда делу конец!"

С тем они и поехали дальше.

Джек сидел на заднем сиденье, отдыхал.

При въезде в Гавану, где стало больше легковых машин, Джек заметил, что все они такие же или почти такие же потрепанные, как и их машина. Он вспомнил рассказ механика сентраля о том, что на Кубе почти все машины и механизмы из Америки, а оттуда в связи с революцией совершенно прекратили поставку запасных частей.

Дальше Джеку раздумывать не пришлось, так как подъехали к дому, где они должны были остановиться. Это был дом, близко расположенный к центру Гаваны. Недалеко от этого места находился проспект Карлоса Терсеро. Раньше дом с ухоженным двором и цветником принадлежал богачу, убежавшему в США после революции.

Двухэтажный дом был предоставлен офицеру - капитану Повстанческой армии Фиделя Кастро, занимавшемуся в ходе боев в горах Сьерра-Маэстро, на востоке Кубы, подрывами мостов, закладкой мин на горных тропах, изготовлением самодельных гранат.

Капитан по имени Пелайо Мартинес Амадор жил в этом доме с молодой женой и дочерью 8 лет. Жена наполовину китаянка, а на Кубе сравнительно много китайцев, родила ему дочь совсем похожую на китаянку. На Кубе таких детей зовут чино - мальчик и чина - девочка, редко употребляя настоящее имя.

Девочку звали на самом деле Тита, а мать Нанси.

Капитан не любил свою семью, на девочку не обращал внимания, а матерью пренебрегал, разочаровался в революции, пьянствовал и собирался все бросить и бежать с Кубы. Вот почему Джека и Йейито поместили в этот дом.

Капитан мог бежать с Кубы вместе с ними, но не хотел брать с собой ни жену, ни ребенка. Пока гости из Америки жили у него, сделать это помог ему случай.

Капитан часто отлучался из дома, ему было поручено руководить созданием производства пороха на одном из предприятий в Гаване.

При доме был каменный гараж, в котором капитан Пелайо хранил боезапасы, оставшиеся у него от периода повстанческой борьбы.

И Джек, и Йейито чувствовали себя стесненными в этой семье. Девочка ходила за ними по пятам - ей было все интересно, её мама тоже не оставляла без внимания гостей.

Как-то в один из вечеров, когда капитан и Йейито отправились надолго по делам, Нанси отвела Джека в свою спальню и поведала ему историю своей горькой жизни с мужем. Рассказывая об изменах мужа, она расплакалась, но потом, успокоившись, отвернула подушку на кровати и вытащила из-под неё револьвер старого образца, но с боевыми патронами в барабане.

Джек определил на взгляд, что хотя револьвер и старый, но хорошо смазан и убить из него человека можно.

Потом Нанси достала написанное ею письмо и отдала Джеку почитать. Оно было короткое и подписано "Нанси". В нем говорилось, что она, Нанси, добровольно уходит из жизни, так как жизнь у неё не сложилась, простить измены мужа не может, а дочку просит отдать своим родителям.

К удивлению Джека, письмо заканчивалось революционным лозунгом: Патрия о Муэрте! Венсеремос! Родина или смерть! Мы победим!

Прочитав эти последние слова, Джек искренне рассмеялся.

- Ты чего? - тревожно и удивленно спросила Нанси.

- Как можно думать о собственной смерти и говорить одновременно: Мы победим!

Нанси нисколько не смутилась.

- Одно другому не мешает! - воскликнула она. - Я ничего не боюсь, даже смерти! А революции все равно желаю победы!

У Нанси был такой вид, словно она собиралась защищать свою позицию от всех возможных возражений Джека.

- Все это так неожиданно для меня, особенно то, что ты хочешь застрелиться. Это не выход, это глупость, ерунда! - начал Джек долгий разговор с Нанси.

Как не был он ошеломлен этим письмом, он почувствовал, что Нанси необходимо поделиться с кем-нибудь своим горем, а письмо и револьвер - как бы защитная реакция на существующие раздоры в семье.

Джек долго убеждал Нанси не делать поспешных шагов, подумать, потерпеть...

На следующий день Джек обо всем, что случилось, рассказал Йейито. Тот воспринял рассказ обеспокоенно.

- Не дело это, - подытожил он. - Мы не можем в такой обстановке находиться. Тем более что на Кубе и вокруг неё назревают более серьезные дела, чем мы с тобой думаем.

- А что?

- Завтра узнаешь. Сюда, к нам, придет кое-кто, и нам придется, возможно, поработать не на себя...

- На дядю?

- Да, на очень серьезного дядю, ты даже и представить не можешь, насколько серьезная нам предстоит работа, но... - заметив желание Джека задавать вопросы, он сказал: - Отложим все до завтра.

В этот день и произошло то, что помогло капитану Пелайо избавиться от семьи.

Во второй половине дня Нанси пошла за чем-то в гараж. Как оказалось, там перегорела электрическая лампочка, и она вернулась в гараж с заженной свечой. И в это время по какой-то причине взорвался баллон с порохом, стоявший в углу гаража.

Нанси осталась жива, но ей сильно обожгло грудь и лицо. Молодую женщину отвезли в больницу для лечения ожогов, а дочь капитан переправил родителям Нанси, которые жили в китайском квартале Гаваны.

На следующий день в дом капитана заявился важный гость. Это был худощавый мужчина, лет сорока, с небольшими усиками и черными, коротко подстриженными волосами. Он носил форму офицера Повстанческой армии.

Форму и документы ему достал капитан Пелайо. Он представился гостям капитана как Сампайо Перейра. Уже потом Джек узнал, что это был крупный агент ЦРУ - Центрального разведывательного управления США. На него работали на Кубе около ста осведомителей. Нужны они ему были для того, чтобы знать, где и какие ракеты размещают на Кубе русские.